Ирина Королева - Исцеление прощением

— А что, если… ну… была бы возможность вам снова вернуться в больницу?

— Для этого сейчас не время. От меня теперь зависят другие люди. Мы ведь вместе с мамой взялись за это дело. И родители, хоть их немного, на нас рассчитывают. Так что меня теперь слишком многое связывает с детским садом.

Галя кивнула. Теперь она уже внимательно слушала Бережкову.

— А вы берете к себе маленьких детей? Я имею в виду — грудничков?

Полина отрицательно покачала головой.

— Пока нет, но, возможно, позже… А почему вы об этом спрашиваете?

— Да так просто… Одна моя подруга… — Галя с трудом подбирала слова, — в общем, ей приходится много ездить… по работе. И она не знает, с кем ей оставить ребенка.

— Сколько же малышу?

— Всего… полгода.

— Ну, совсем маленький!

В приемную вошел Холмогоров.

— Полина Николаевна, проходите, — улыбнулся он Полине и открыл перед ней дверь в свой кабинет.

Его лицо помрачнело, когда Полина рассказала ему о своем визите к Ковалевым.

— Наверное, мне стоит самому поговорить с ними. Дело даже не в том, в чем он меня обвиняет, а в том, что он всем врачам не верит! — сказал профессор. — Да и я уверен, каждый хирург подтвердит, что операция была необходима.

— Вы действительно уверены, что все хирурги это подтвердят? — начала было она и осеклась. Не слишком ли далеко она зашла в своих рассуждениях? Судя по всему, Никита Михайлович и сам все это уже не один раз обдумал.

— Что может случиться, если дело все-таки будут разбирать в суде? — задала она еще один вопрос, не получив ответа на предыдущий.

Он пожал плечами.

— Вряд ли до этого дойдет. Юристы не должны указывать врачам, как им делать свою работу. Нам остается только ждать. В любом случае, спасибо за ваше желание мне помочь, Полина Николаевна.

Он снова, как и при встрече, улыбнулся.

— Вы все сделали правильно, — успокоил он Полину, отвечая на ее невысказанный вопрос. Из приемной донеслись голоса, и Холмогоров поднялся, чуть растерянно взглянув на Полину. Ей показалось, что он не хотел заканчивать разговор.

Полина поднялась и нерешительно протянула ему руку для прощания.

Холмогоров проводил ее до двери и улыбнулся еще раз. Его рука была большая и теплая. Уже выйдя на улицу, она продолжала ощущать его прикосновение. Почему-то ей показалось, что он чуть дольше задержал ее руку в своей…

Следующие несколько недель прошли довольно спокойно. Игры и прогулки с детьми, беседы по вечерам с матерью. У них было, что обсудить: врач и педагог взялись за серьезное дело — работу с детьми. И их проверяли и Министерство здравоохранения, и Министерство образования. Дело нешуточное.

Холмогорову Полина не звонила, он тоже молчал. Наверное, погружен в работу и не считает нужным обсуждать с ней последствия Аниной операции, думала Полина. О состоянии девочки она знала из телефонных разговоров с персоналом больницы. Аню выписали, и теперь она с мамой долечивается в столичной клинике. Холмогоров сумел договориться о том, чтобы их приняли на лечение.

Но вот на страницах одной из местных газет появилась статья под кричащим заголовком «Отец ребенка подает в суд на хирурга».

Полина слушала, что читала ей Татьяна Андреевна, и ей становилось не по себе. Почему это газетчики превращают все в сенсацию, смакуют чужую беду? Чтобы было, о чем вести досужие разговоры бабушкам на скамеечках у подъездов? Что и говорить, им только дай повод порассуждать и вынести свой приговор. Ей стало обидно за то, что Холмогорова, хирурга милостью божьей, будет клеймить позором какая-нибудь бабуля в платочке, поплевывая шелухой от семечек.

Полина была возмущена. Было ясно, что статья заказная. Кто-то из недругов Никиты Михайловича решил отыграться, не иначе. Вряд ли они чего-то добьются, но крови попортят…

— Ты там тоже упомянута, — услышала она тихий голос матери. — «…Бережкова П. Н., заведующая частным детским садом, не придумала ничего лучше, чем передать ребенка в руки безответственного экспериментатора…»

— Мама, но это же чушь!

«…мы требуем тщательного расследования с привлечением независимых специалистов… К сожалению, для родителей четырехлетней девочки, которая теперь вынуждена лечиться после вмешательства циничного хирурга, это не может быть утешением».

Справа была помещена фотография Ани. Девочка стояла на лужайке, прижимая к себе плюшевого медвежонка.

— Это подло, просто возмутительно! — Полина изо всех сил стукнула рукой по столу. — Что за люди пишут эти статьи? Почему они не потрудились проверить свою информацию? Никита Михайлович непременно должен был оперировать! И немедленно! И методика его уникальная! Ну что же это такое, мама?!

— У газетчиков другое мнение. Видимо, кое-кому случившееся оказалось на руку, вот и сделали заказную статью. — Татьяна Андреевна рассуждала так же, как Полина.

— Да кого они опросили? Пишут, что опытные врачи сомневаются в необходимости операции! Что это за врачи? В статье нет ни одного имени! Никита Михайлович не разбрасывается жизнями направо и налево! Я знаю, он сильно переживает. А теперь все его исследования остановятся. Сколько времени ему придется доказывать, что его действия были верными?

— А тебе не кажется, что он это заслужил? — неожиданно спокойно возразила Татьяна Андреевна. — Я не испытываю никакого сочувствия к нему. Пусть теперь сам узнает, каково это, когда тебя безосновательно обвиняют!

— Мама, ну что ты такое говоришь! — Полина от возмущения даже не нашлась, что сказать. Ее рассудительная, умная и чуткая мама говорит такое! Даже если подобное однажды случилось с твоей дочерью, нельзя желать того же другим. — Она все же взяла себя в руки. — Я, мам, тебя просто не узнаю. У тебя ведь золотое сердце. Почему ты не хочешь попытаться понять Никиту Михайловича?

— Мне за тебя обидно. Почему он не стал ни в чем разбираться, когда сломался этот ваш томограф?

— Но ведь мы с тобой обо всем тогда поговорили! И я не хочу больше возвращаться к этому, мама! Забудь. Пожалуйста.

— И все же я права, он получает по заслугам, — не хотела сдавать своих позиций Татьяна Андреевна.

Полина поняла, что не имеет смысла обсуждать с матерью этот вопрос. Во всяком случае, сейчас. Она-то думала, что ее мать совсем перестала думать о той истории. А оказывается… Вот что такое материнская любовь… Не дает женщине забыть обидчиков детей своих.

После обеда Полина решила позвонить Холмогорову. Дольше хранить молчание у нее не было сил. Она попыталась подыскать предлог для своего звонка, но не нашла и решила, что нащупает верный тон в ходе разговора. Ей очень хотелось поддержать Никиту Михайловича. Она хорошо помнила, как совсем недавно ей не хватало вот такой же поддержки.