Дженни Лукас - Пламенная цель итальянца [litres]

– Ладно. – Холли закусила губу. Песни, которые она знала, были в основном старыми шотландско-ирландскими балладами, грустными и протяжными. – М-м-м, я попробую.

– И нам не нужно покупать дом. Ты должна быть счастлива жить в пентхаусах с захватывающими видами и высоким уровнем обслуживания. Этого достаточно.

– Это мило. Для медового месяца. Но нам нужно постоянное место жительства. Может быть, с садом.

– Сад? На Манхэттене?

– Да, так бывает. Когда-то я работала в удивительном доме на Банк-стрит. Позади него был сад.

– Под садом ты подразумеваешь несколько горшков с цветами на крыльце?

– Настоящий сад, – возмутилась Холли. – Мои работодатели позволяли мне туда заходить, потому что жили за границей и собирались выставить дом на продажу.

– Мы никогда не будем жить на одном месте, – отрезал он. – Моя работа требует постоянных передвижений, и я хочу, чтобы ты была со мной.

– Однако скоро Джек пойдет в школу.

– Воистину, ты считаешь нашего сына вундеркиндом, полагая, что ему уже нужно собираться в школу, а он еще даже не научился переворачиваться.

Холли вызывающе подняла подбородок:

– Ты говоришь о строительстве империи, а я хочу создать семью. И предпочла бы жить в Нью-Йорке, хотя могу пойти на компромисс. Если ты хочешь жить в Италии, я не против. Выучу итальянский язык, попробую подружиться с кем-нибудь.

– Мы здесь не останемся. После запуска нового отеля в Кавелло проведем несколько недель в Токио, потом в Сеуле, Сиднее и Мумбаи.

– После этого вернемся в Нью-Йорк?

– Ненадолго. Затем будут Париж, Лондон и Берлин. У меня двадцать два отеля, и все требуют моего внимания.

Ее сердце упало. Она редко будет видеть друзей. И с мечтой о саде тоже следует попрощаться.

Криштиану нахмурился.

– Ты не хочешь путешествовать на частном самолете, проживать в роскошных отелях?

Роскошная жизнь никогда не входила в мечты Холли.

– Я уверена, что все эти места удивительны, но…

– Но?

– Где будет наш дом, если мы нигде не будем задерживаться надолго? А как же мои друзья? Друзья Джека?

– Ты выучишь языки. Вы с Джеком станете гражданами мира.

– Гражданами непонятно какой страны.

– Гражданами всего мира, – холодно поправил он.

Злые слезы навернулись на глаза Холли, но она не хотела плакать на первом свидании и потому попыталась говорить спокойно.

– Путешествие – это хорошо, но, в конце концов, нам нужно где-то жить, нужен дом!

– То, что ты называешь домом, я бы назвал тюрьмой. Никогда не куплю тебе дом, Холли. Это пустая трата денег.

Теплой летней ночью внезапно стало холодно.

– Ты хочешь тратить деньги на все, кроме одной-единственной вещи, которая по-настоящему важна для меня? – Она отвернулась от него с каменным выражением лица.

– Холли. – Его голос смягчился. – Посмотри на меня.

Она неохотно это сделала и заметила в его глазах нежность.

– Расскажи, почему дом так много значит для тебя. Я действительно не понимаю.

Холли глубоко вздохнула.

– Дом, в котором я выросла, был построен моим прадедом. Песни, которые я пою Джеку, когда-то пела мне моя мать. Моя семья из поколения в поколение жила на одном месте, на горе. Там у меня остались близкие друзья.

– Если тебе так там нравилось, почему уехала? Она вздохнула, боль наполнила ее сердце.

– Все внезапно разрушилось: семья, дом. Я не могла там оставаться, чувствовала себя потерянной. Мои родители всегда говорили, что я должна стать певицей. Мой брат с ними соглашался. И я пыталась. Целых пять лет.

– Это большой период времени.

Она издала глухой смешок.

– Много людей приезжает в Нью-Йорк, чтобы петь. Все так талантливы, гораздо талантливее меня.

– Очень в этом сомневаюсь.

– Чем больше я старалась добиться успеха, тем хуже себя чувствовала. И наконец, поняла, что семью этим не вернешь.

Тишина воцарилась за столиком.

– Так почему же ты постоянно выбираешь боль? Мне казалось, после такой потери лучше сделать так, чтобы ничто об этом не напоминало.

Холли посмотрела на него.

– Поэтому ты живешь в отелях? Всегда в движении. Не имеешь пристанища.

На лице Криштиану появилось отстраненное выражение. Встав, он протянул ей руку.

– Пойдем. Уже ночь, становится холодно.

Они возвращались в отель в полной тишине. Войдя, увидели, что Джек спит в своей кроватке, а Агата рядом, на диване. Рядом с ней лежало вязание. Когда она ушла, они немного постояли вместе, любуясь спящим сыном.

Криштиану взял Холли за руку и молча повел в спальню. Хотя она все еще сердилась на него, но сопротивляться не могла.

– Я следовал всем твоим правилам, не так ли? Она растерянно кивнула.

– Теперь пришло время преподать тебе несколько уроков. – Притянув ее к себе, он прижался губами к ее шее, поцеловал плечо, прикоснулся языком к мочке уха.

Она задрожала от его прикосновений, сердце гулко заколотилось.

– Уроки?

Он погладил ее по щеке, дотронувшись до нижней губы.

– Как по-настоящему доставить мне удовольствие.

Холли широко распахнула глаза.

– Разве я не доставляю тебе удовольствие?

Он приложил палец к ее губам.

– Да, дорогая. Но я-то хочу большего. Не для меня. Для тебя.

– Чего же больше?

Он улыбнулся.

– Даже после двух недель брака ты по-прежнему невинна. Я научу тебя понимать собственные желания, ощутить совершенно другой уровень удовольствия.

Он поцеловал ее, распустил ей волосы, те рассыпались по обнаженной спине. Криштиану стащил с Холли платье, бросив на пол. Она застенчиво стояла перед ним лишь в крошечных черных кружевных трусиках, обнаженная грудь была тяжелой и полной.

Застонав, он увлек ее к окну, из которого открывался древний город на семи холмах с его соборами и зданиями, весь в огнях.

– Первое правило – не сдерживайся.

Криштиану просунул колено между ее ног и, прижав ее запястья к стеклу, поцеловал в шею. Холли ахнула от удовольствия.

«Это неправильно, – думала она, – неправильно». Любой, посмотрев вверх, может увидеть их. Надо остановиться. Быть скромнее. Быть…

Но чувственные поцелуи вызвали вихри удовольствия, проносившиеся каскадом по телу. Холли хотела большего. Полностью ощутить его тело, почувствовать его.

Первое правило – не сдерживаться.

Выдернув запястья из объятий, она обняла его за плечи, прижимая к себе, и поцеловала страстно и жадно. В отличие от нее, Криштиану был полностью одет. Это несправедливо.

Она быстро расстегнула его рубашку, сняла и бросила на пол. Замерла от удовольствия, ощущая его кожу, твердые мышцы и волосы на груди. Сжала его соски и услышала рык наслаждения.

Криштиану поглаживал ее кружевные трусики. Переместив руку между ее ногами, он почувствовал, какая она влажная и возбужденная. С рычанием сорвал с нее последний предмет одежды и бросил на пол.