Кэрол Маринелли - Обжигающие ласки султана

— Мне очень повезло, что Бернадетта взяла меня к себе.

— Почему?

— У меня не было никакой квалификации. Маме было нужно, чтобы я помогала зарабатывать на жизнь, поэтому я бросила школу в шестнадцать; а у «Матримони ди Бернадетта» хорошая репутация.

— Как получилось, что они взяли тебя к себе?

— Я писала Бернадетте, — призналась Габи. — Много раз. Через год она наконец согласилась провести со мной собеседование, хотя и предупредила, что у меня много конкурентов. Моя подруга Роза сшила мне костюм и… — Она напряженно пожала плечами. — Я попросила дать мне тестовое задание.

— Понятно.

— Бернадетта показала мне параметры для очень важной свадьбы и спросила, что бы я сделала, — улыбнулась Габи. — Знаешь, как говорят — притворяйся, пока не получится…

— В чем ты притворялась?

— В том, что знаю, что делаю.

— Но ты знала, — сказал Алим, и Габи сглотнула. — Ты уже работала у портной и у флориста.

— Да, но…

— И что вышло из твоих предложений в тестовом задании?

— Некоторые из них она использовала.

— Так в чем ты притворялась?

Габи нахмурилась.

— Я очень многому научилась, работая у Бернадетты.

— Конечно, — согласился Алим. — Она одна из лучших в этом бизнесе. Я рекомендую ее без колебаний. Но знаю, что большую часть похвалы заслуживаешь ты. Ты никогда не думала о собственном бизнесе?

Румянец сошел было с ее щек, но теперь вернулся, и она стиснула зубы. Алим понял, что Габи злится.

— Я не могу.

— Почему нет?

— Алим… — Габи покачала головой. Она была верна начальнице, хотя та этого и не заслуживала; к тому же у нее уже были неприятности из-за мечтательности.

— Габи, я могу тебе помочь…

— Однажды Бернадетта узнала, что я надеюсь когда-нибудь открыть свою фирму, и напомнила об ограничении в моем контракте.

— О каком?

— Что в течение шести месяцев после ухода от нее я не могу пользоваться услугами фирм, с которыми она работает. Мне придется находить собственные контакты.

— Но ты уже используешь лучших партнеров.

— Да, — кивнула Габи, обрадованная, что он сразу понял. Она потратила много часов, пытаясь объяснить это своей матери, которая отвечала, что надо радоваться, что у нее вообще есть работа. С Алимом обсуждать это было намного проще.

— Но не все эти контакты Бернадетта организовала сама, — Габи так долго держала свои мысли при себе, что теперь не могла не излить свое раздражение. — Сегодня невеста была в платье от Розы. Я когда-то помогала ей вырезать выкройки на полу в гостиной. Теперь у нее бутик в центре Рима. Она — мой партнер, но, конечно, я не догадалась оформить это на бумаге.

Она ссутулилась, признавая свое поражение. Алим с трудом сдержал улыбку, глядя, как она накручивает прядь волос на палец.

Начав делиться своими печалями, Габи как будто не могла остановиться.

— Сегодняшние цветы, гардении, — наша флористка, Анджела, придумала воспроизвести букет бабушки. — Алим отметил, что Габи признавала не только свои достижения, но и чужие, ему это нравилось. — Я работала у нее после школы. Тогда это был крохотный магазинчик, а теперь она одна из лучших свадебных флористов в Риме.

— И эти контакты тебе недоступны, — сказал Алим, и Габи кивнула.

— Шесть месяцев после ухода, и я сомневаюсь, что столько продержусь. Если, конечно, меня вообще кто-нибудь наймет. Сомневаюсь, что Бернадетта даст мне хорошие рекомендации.

— Она будет рассказывать о тебе гадости, — уверенно сказал Алим.

Он думал, что может предложить ей решение. Он мог бы закончить разговор предложением работы. Однако теперь все стало сложнее, и не только потому, что он нравился Габи. К этому Алим привык.

Но она ему тоже нравилась.

Он мог это признать. Два года отель становился теплее, когда приходила Габи. Два года Алим улыбался про себя, видя, как она цокает ужасными каблуками по мрамору фойе или бормочет ругательства себе под нос.

Он не позволял себе признать ее красоту, но сейчас не мог отрицать ее — Габи выглядела потрясающе. Ее волосы выпали из пучка, платье мерцало, облегая все изгибы… Как он сдержался и не увлек ее в танце? Но чем дольше они говорили, тем очевиднее становился ответ: он давно привык сопротивляться влечению к ней.

Он заставил себя сосредоточиться на работе.

— Что бы ты делала иначе, чем Бернадетта?

Габи нахмурилась, чувствуя себя как на собеседовании, но ответила на вопрос:

— Я бы избавилась от черного костюма.

— Ты уже это сделала. — Алим не отвел взгляд от ее лица, но дал знать, что заметил перемены в костюме.

И еще как.

Разговор больше не был похож на собеседование. Они оба боролись с собой, чтобы не начать флиртовать: Габи — потому что не хотела выглядеть глупо, Алим — потому что на работе нужно было работать.

— Я упала, — призналась Габи. — Возле церкви. К счастью, свадебный кортеж уже уехал… но я порвала костюм.

— Ты ушиблась?

— Немного.

Ему хотелось снять с нее платье и осмотреть синяки; хотелось посадить ее к себе на колени.

Но он не отвел глаз от ее лица, и разговор продолжался в вежливом тоне.

— И на что бы ты заменила черный костюм?

— Я видела ткань… зеленая и розовая клетка, похоже на тартан. Звучит ужасно, но…

— Нет, это звучит необычно, — сказал Алим. — У тебя есть фото?

Конечно, у нее было фото, и она мгновенно открыла его на планшете и вручила Алиму. Ткань выглядела более сдержанной, чем казалось по описанию; выбор был идеален.

— Что бы ты изменила в «Гранде Лючии»? — спросил он, возвращая ей планшет. Вопрос был внезапным, и он ожидал, что Габи задумается.

Но она знала, что бы поменяла первым делом.

— Я бы запретила красные гвоздики во всем отеле.

Его очень красивые губы слегка дрогнули.

— Обычно я не интересуюсь цветами, — сказал Алим.

— Зато я всегда думаю о таких мелочах, — улыбнулась Габи.

— И что бы ты выбрала?

— Чайные розы всегда хороши, хотя я считаю, что цветы должны меняться в течение недели, а в выходные они должны подбираться под приемы, проводящиеся в отеле.

— Чайные розы — твои любимые цветы?

— Нет, — сказала Габи.

— Какие тогда?

— Душистый горошек, — улыбнулась она. — Марианна от одной мысли упала бы в обморок, она считает, что эти цветы недостаточно утонченные для «Гранде Лючии», но честно, если их правильно оформить…

У нее светились глаза. Габи была полна свежих идей и пыла юности; в сочетании с мудростью Марианны… Но Алиму было все труднее думать о работе.

— Хочешь что-нибудь выпить? — спросил он.

— Я на работе, — повторила она его недавние слова, вызвав у Алима ироничную усмешку.

— Габи… — сказал он, но осекся.

Прежде чем предлагать ей работу, нужно все продумать; ей и так пришлось нелегко. Если она перейдет на работу в отель, могут возникнуть проблемы. Обычно он не проводил с женщинами больше одной ночи, оставляя личную жизнь там, где ей место, — в спальне.