Люси Эллис - Любовь со второго взгляда

Сибилла почувствовала себя еще хуже, когда он легко стал подниматься по лестнице, а она, задыхаясь, последовала за ним. И как только люди покоряют горы в таком тяжелом облачении?!

Добравшись до верха, она с трудом перевела дух.

— Тебе не помешали бы тренировки, — заметил он, глядя на нее сверху вниз. — Ты не в лучшей форме.

В самом деле? И это он говорит ей? Единственное время, когда ей удается присесть, — тихие послеобеденные часы в архиве, где она работает.

— Вы разве не собираетесь подняться к дедушке? — спросила она, хотя на самом деле ей ужасно хотелось сказать, что у нее нет больше желания объясняться. Единственное, чего она хочет, — оказаться поскорее дома и принять горячую ванну, где она сможет спокойно чуть-чуть поплакать.

— Он подождет.

Он подождет? Да что же это за внук такой? Понятно какой. Отсутствующий. Если бы он не был таким, она не оказалась бы в столь дурацком положении.

Сибилла последовала за Ником через длинную галерею. Она регулярно водила здесь экскурсии — рассказывала об истории дома и его особенностях. Ей подумалось, что мистер «я-думал-ты-мужчина» вряд ли пришел в восторг, знай он об этом.

В центре комнаты стояли шесть стульев стиле короля Якова, дожидаясь, когда им найдут место.

— Это что за черт? — осведомился он, обходя их.

— Они вам не нравятся? — радостно усмехнувшись, спросила она. — Ваш дедушка нашел их на чердаке. Мы пока не решили, куда их поставить.

— Мы? — Он обернулся к ней. — Тебя так интересует обстановка этого дома?

Как будто это преступление… Сибилла отступила на шаг.

— Нет. Меня интересует прошлое.

— И почему же?

Слегка взволнованная тем, как он смотрит на нее — хотя и с подозрением, но все же, очевидно, как на женщину, она замялась с ответом.

— Не знаю. Просто так…

Ответ этот по-видимому его не впечатлил. Стоит попытаться получше.

— Если бы вы выросли в современном безликом доме, как я, тоже видели бы красоту в старинных вещах.

Он смотрел на нее скептически.

— Это было самое бездушное место на земле. С раннего возраста я всегда знала, что есть места и вещи куда лучше. Более… значимые.

Сибилла вздохнула, осознав, что сказала несколько больше, чем следовало.

— И почему же мебель более значимая, если она старая?

— Потому что у старых вещей есть истории, с ними связанные. А предметы мебели, сохранившиеся до наших дней, были сделаны искусными мастерами. Художниками.

— Да ты романтик, — заметил он, и снова так, словно это было преступлением.

— Нет, я практик. Хотя полагаю, что в детстве я читала книги о других детях, которые жили в старинных домах, и представляла, что когда-нибудь тоже буду.

— Неужели?

Ника так и подмывало спросить, а представляла ли она, как живет в его доме.

— Ничего особенного, — заметила она, защищаясь, — так делают многие дети. А у меня к тому же была на то веская причина.

Ник подумал, что сейчас услышит ее душещипательную историю. Она явно нервничала в его присутствии и от этого становилась все разговорчивее.

— Мне куда больше любопытно, почему тебя так интересует этот дом, — проворчал он.

— Нет, вы спросили, почему меня интересует прошлое.

Так. Возможная аферистка с лишним весом, да еще и зануда.

— Старые дома, несчастное детство…

— Я не говорила, что у меня было несчастное детство. Я сказала, что дом был бездушным. А мы были единственными жившими в нем людьми. Какая ирония.

— В чем же?

Она попыталась сложить на груди руки, но в толстой куртке это оказалось не так-то просто.

— В том, что женщина, растившая меня, была одержима генеалогией. Своей, конечно, не моей.

— Тебя удочерили?

Она молча кивнула, ее миловидное личико застыло.

В пятнадцать лет Ник узнал, что его отец — вовсе не его, и с тех пор его жизнь разделилась на «до» и «после».

— И когда ты это выяснила?

Она взглянула на него, словно раздумывая — отвечать или нет.

— Мне было двенадцать. Тогда мои приемные родители развелись.

— Должно быть, тебе нелегко пришлось.

— Да. Еще тяжелее было, когда они отослали меня.

— Отослали?

Она совсем помрачнела.

— Устроили меня в престижную закрытую школу и там оставили на шесть лет.

Он чуть не рассмеялся. Такая, значит, у нее история?

Избалованная девочка из состоятельной семьи жалуется на школьные годы, проведенные в закрытом интернате. Ну что ж, ему жаль ее. Надо отдать ей должное, она неплохо играет.

— Зато они тебе дали хорошее образование.

— Да, образование они дали мне хорошее, — бесцветным голосом согласилась она, опустив глаза и глядя на свои сложенные ладони. — Но я так редко видела их, а теперь и вовсе нет.

— Печальная история, — резюмировал он, и что-то в его тоне дало ей понять, что не очень-то он ей поверил.

Сибилла вдруг почувствовала себя совсем неловко.

— Да, наверное. Сама не знаю, зачем это все вам рассказала. Не уверена, что вам это вообще интересно.

— Ты удивишься, но мне интересно.

Сибилла не нашла, что на это ответить, да еще не сумела побороть искушение и снова уставилась на его широкие плечи и вспомнила, какой он сильный, как уверенно не дал ей упасть и обнимал ее.

Он поймал ее взгляд, и между ними вдруг что-то вспыхнуло.

— А что интересует вас, мисс Парминтер?

Сибилла осознала, что ее интересует и что этого не должно произойти. Она почувствовала, как жар заливает ее лицо.

— Вообще-то миссис, — в замешательстве поправила она его. — Миссис Парминтер.

— Ты замужем?

Она молчала, не зная, что ответить.

— А твой муж знает, что ты бродишь по ночам с другими мужчинами?

Слишком много плохих воспоминаний для одного вечера. С нее было достаточно. У Сибиллы внутри вдруг словно что-то щелкнуло, и она вскинула руку, чтобы закатить ему пощечину.

К счастью, рефлексы его были молниеносны, он тут же остановил ее ладонь, схватив ее за запястье.

В комнате повисла тишина. Сибилла лишь слышала, как громко пульсирует кровь в ушах. Потом Ник спокойно заметил:

— Это было лишнее.

Он отпустил ее руку, и та безвольно повисла вдоль тела.

— Это не мое дело, — добавил он. И только тогда Сибилла поняла, что он имеет в виду вовсе не то, что она собиралась ударить его. Он просил извинения за свои слова.

Боже, она чуть не ударила другого человека! И пусть он спровоцировал ее, но это недопустимо! Это ей следует попросить у него прощения. Но что-то удержало ее.

— Шесть лет назад мой муж поцеловал меня, сел в свой фургон и поехал на ферму Пентсвиль, — тихо сказала она. — По дороге произошла сильная авария… Так что нет, мистер Воронов, мой муж не знает, чем я занимаюсь. Я сожалею, что чуть не ударила вас. Но и вам не нужно было такое говорить. Я не заслуживаю презрения, или, может, у вас вообще проблемы с женщинами? Подозреваю, так и есть.