Мишель Смарт - Его любимая скрипачка

Его дед прямо посмотрел ему в глаза и ответил:

— У дублера ничего не получится. Мы оба знаем, что Амалия лучшая.

Талос ответил резким кивком, отказываясь думать о тихих словах короля и его взгляде.

В настоящее время на сцене шел предпоследний акт сокращенной версии «Щелкунчика», исполняемого балетной труппой Агона. Король сидел слева от Талоса и вроде бы наслаждался представлением.

Наконец балет закончился — опустился занавес. На сцене стал рассаживаться Национальный оркестр Парижа.

Конферансье — известный американский комик, вышел на сцену и стал развлекать гостей шутками. В какой-то момент он поднял руку, прося тишины.

— Пришло время для финального выступления, — посерьезнев, сказал он. — Дамы и господа, сейчас будет исполнена последняя музыкальная пьеса прекрасной королевы Рэи. Я представляю вам Национальный оркестр Парижа и их знаменитую скрипачку, Амалию Картрайт.

Талос опешил.

Послышались бурные аплодисменты — поднялся занавес.

Сначала Талос решил, что конферансье не предупредили об изменении. Он поднялся на ноги, желая выяснить, что пошло не так.

Но потом он увидел фигуру в левой части сцены.

Его сердце сжалось. Казалось, его ноги приросли к полу. Дед осторожно взял Талоса за запястье и потянул его к себе.

Не сводя с Амалии взгляда, Талос сел, тяжело дыша.

Амалия выглядела красиво. Божественно. На ней было облегающее платье выше колен с круглым вырезом и короткими рукавами. Его цвет красного вина выгодно выделял ее на фоне оркестрантов, одетых в черное, и оттенял бледность ее кожи. Она уложила волосы в элегантный пучок. Она казалась хрупкой. Невероятно хрупкой. И испуганной, как кролик, попавший под свет автомобильных фар.

Она оглядела зал и посмотрела на королевскую ложу. В ложе было слишком темно, но Талос мог поклясться, что Амалия увидела его.

Дирижер встал перед оркестром, наступила тишина.

Прикусив губу, Амалия положила скрипку под подбородок и подняла смычок. Она выпрямилась, потом закрыла глаза и заиграла.

Талос затаил дыхание. Казалось, сидящие рядом с ним братья и дед тоже перестали дышать. Во дворце все знали, что скрипачка страдает от страха перед сценой.

Но их беспокойство было необоснованным.

Амалия играла бесподобно. Звуки скрипки были чистыми и восхитительными.

Девочка-вундеркинд стала настоящим виртуозом.

Приблизившись к финалу, Амалия открыла глаза и посмотрела на королевскую ложу. По ее щекам текли слезы.

Дед потянул Талоса за рукав.

У Талоса сдавило грудь, когда он увидел, что в глазах короля стоят слезы.

— Неужели мой внук-воин так боится любви женщины, что готов отказаться от истинного счастья? — спросил он сдавленным голосом.

Слова деда попали в точку. И тут до Талоса дошло, что он безнадежно влюбился в Амалию.

Смотря на красивую женщину, стоящую перед тысячной аудиторией, он почувствовал, будто возрождается к жизни. Ему показалось, что от восторга сердце выскочит у него из груди.

Раздались аплодисменты.

Все поднялись на ноги — и оркестр, и зрители.

Вытирая лицо дрожащими руками, Амалия поклонилась королевской ложе, а потом зрительному залу. Дирижер, хлопая в ладоши, подошел к ней, положил руки ей на плечи и расцеловал ее в щеки, а затем поклонился ей. Она рассмеялась и прижала руку ко рту, поражаясь его реакции. Талосу хотелось бежать на сцену и обнять Амалию.

Но сейчас нельзя ее отвлекать. Она должна насладиться своим триумфом.

Она снова взглянула на королевскую ложу и послала воздушный поцелуй королю. По ее щекам сильнее потекли слезы.

Зрители требовали сыграть на бис.

Амалия и музыканты Национального оркестра Парижа отправились на банкет во дворец.

Она взяла бокал шампанского и отпила из него, по-прежнему не веря тому, что сделала.

Оба ее родителя прислали ей сообщения.

Отец Амалии написал ей: «Я очень горжусь тобой, милая. Возможно, твоя старая мечта играть со мной в Карнеги-Холл сбудется. Целую». Сообщение матери Амалии было намного длиннее и эмоциональнее.

Поддавшись импульсу, она ответила родителям и предложила им отпраздновать ее успех вдвоем. Жизнь слишком коротка, чтобы быть несчастным, и слишком коротка, чтобы коротать ее в одиночестве. После развода ни отец, ни мать Амалии не нашли своего счастья. За время пребывания на Агоне Амалия поняла, что должна простить прошлое. Ее родители тоже должны примириться со своим прошлым.

Прозвучал сигнал гонга, привлекая всеобщее внимание в зале. Церемониймейстер вошел в зал и объявил о прибытии его величества короля Астреуса и принцев Гелиоса, Тесея и Талоса.

Душа Амалии ушла в пятки, когда придворный подошел к ней, чтобы подвести ее к королевской семье. Ее предупредили, что она будет первой, с кем поговорят королевские особы.

Сделав глубокий вдох, она допила шампанское и пошла за придворным к ожидающей ее королевской семье. Остальные гости выстроились в очередь у нее за спиной.

Слабеющий король, сидя в кресле-каталке, расплылся в улыбке при виде Амалии, схватил ее за руки и с удивительной силой потянул к себе. По его щеке катилась слеза.

— Спасибо, дорогая. Спасибо вам от всего сердца.

На ее глазах выступили слезы. Ох, сегодня она плачет весь вечер. Сегодня у нее разбушевались эмоции.

— Для меня честь выступать перед вами, — прошептала она.

На этот раз король нарушил протокол, целуя Амалию в щеку, а затем он жестом приказал медсестре вывозить его из зала. Толпа гостей за спиной Амалии в неверии уставилась на короля, покидающего собственную вечеринку.

Тесей тоже удивил Амалию. Он игнорировал ее протянутую руку и неуклюжий реверанс и расцеловал ее в обе щеки. Его глаза были темнее, чем у Талоса, в них читалось сильное волнение.

Гелиос вообще просто взял и заключил Амалию в крепкие объятия, а потом прошептал:

— Для нас честь принимать вас у себя. Живите у нас столько, сколько захотите.

А потом настала очередь Талоса.

Стиснув зубы, он официально пожал ей руку и поклонился, когда Амалия сделала реверанс.

Она встретилась с ним взглядом.

— Вы поранили руку, — сказала она, вспоминая, как он колотил письменный стол.

— Она заживет.

У его уха пульсировала жилка, его черные зрачки расширились. Он пялился на нее и молчал.

Она не знала, что сказать. Она понимала, что Талос к ней неравнодушен, но это не значит, будто что-то изменится. Как бы он к ней ни относился, он останется одиночкой по натуре.

Интересно, волки-одиночки когда-нибудь образуют пару?

Понимая, что у нее за спиной стоят оркестранты, ожидая аудиенции, Амалия повернулась, чтобы уйти, но огромная рука Талоса обхватила ее за талию.

— Куда ты собралась? — резко спросил он, притягивая ее к себе.