Мишель Смарт - Его любимая скрипачка

Радость нахлынула на нее так стремительно, что Амалия почувствовала, будто парит над землей.

— Вашей аудиенции ждут другие люди, — сказала она.

— Я не хочу никого видеть, кроме тебя. — Он отвел ее в сторону от принцев и гостей.

— Ты не должен остаться со своими братьями? — спросила она.

Он небрежно повел мощными плечами:

— Они справятся без меня.

Она не сдержала широкую улыбку. Талос хотел остаться с ней наедине. Он не желал разговаривать с ней в присутствии своих братьев и сотни гостей.

Крепко взяв Амалию за руку, он повел ее из зала и по коридорам, по которым они шли вместе три недели назад. Он не ожидал, что она охотно согласится поговорить с ним. После того, что он наговорил ей в ту ночь, он ожидал от Амалии пощечины.

Кроме того, он не предполагал, что она будет держать его за руку так же крепко, как он держал ее. Казалось, она не хотела его отпускать.

Набрав код безопасности на двери своих апартаментов, он провел Амалию внутрь. Отпустив ее руку, он подошел к высокому окну гостиной, напрягся, а потом повернулся к Амалии лицом.

— Прежде всего, я должен извиниться за то, что заставил тебя приехать на мой остров, — сказал он. — За то, что шантажировал тебя и заставил подписать контракт. Я вел себя непростительно.

Она улыбнулась:

— Спасибо.

Он не понимал, почему она улыбается.

— Мне нет оправдания, — сказал он.

— Может быть. Но я давным-давно тебя простила.

— Я ужасно к тебе относился. Я не воспринимал всерьез твои страхи, потому что я высокомерный ублюдок, который думает только о себе.

— Да, немного высокомерный. — Она кивнула и посмотрела на него с сочувствием. — Но в остальном ты не прав. Если бы ты шантажировал меня ради собственных нужд, я никогда бы не простила тебя. Но у тебя были неэгоистичные причины. Ты так поступал ради своего дедушки, которого ты очень любишь.

Он втянул носом воздух и сглотнул:

— Я также должен извиниться за то, что наговорил тебе в ту ночь. Я набросился на тебя, и это тоже непростительно.

— Ты страдал. — Он подошла и положила руку ему на плечо. — Мне не следовало требовать от тебя откровенности.

Как она может прощать и оправдывать его? Он этого не заслужил. Он не заслужил ее.

— Ты правильно сделала, когда вынудила меня на откровенность. Ты была права: между нами был не просто секс. Но я все отрицал. Я обрушился на тебя, потому что мне трудно говорить о своих чувствах. А в то время я изо всех сил старался понять, что я чувствую.

Ее зеленые глаза смотрели на него с состраданием.

— А что ты чувствуешь сейчас? — спросила она.

Как ему выразить словами свои чувства? Он не знал. Он просто знал, что должен сделать признание.

Талос глубоко вздохнул:

— Всю свою жизнь я пытался защитить тех, кто мне очень дорог. Я хотел защитить свою мать от моего отца. Накануне их гибели я слышал, как они ссорились. Моя мать узнала, что у моего отца новая любовница. Она умоляла его порвать с ней.

Он сделал еще один вдох.

— Мой отец был единственным ребенком в семье и очень избалованным. Он никогда не отрицал своих желаний. Они поженились по расчету, и он, не любя мою мать, заводил любовниц. Но моя мать любила его, несмотря на все его недостатки, и не могла смириться с его изменами. Всякий раз, когда она находила доказательства его измены, она его ревновала. В ту ночь они ругались очень бурно, и он набросился на нее с кулаками. Он и раньше ее избивал. Но в тот раз я набрался смелости и решил защитить свою мать, однако я был слишком маленьким и неуклюжим. Я дал себе обет, что с этого момента буду делать все возможное, чтобы защитить ее, но такого шанса у меня не было.

Талос уставился на женщину, которой должен был открыться, если он хотел завоевать ее любовь. Она опустила глаза и прикусила губу. Она молчала и слушала его.

— Ты единственная женщина, которая пробудила во мне желание оберегать ее, — произнес он. — Я хотел защищать тебя. Нет, я хочу защищать тебя. Всегда.

— Поэтому ты освободил меня от контракта? — мягко спросила она.

— Да.

Вспоминая, как великолепно она играла на гала-вечеринке, он покачал головой. Не важно, что она играла. Она была похожа на прекрасную богиню музыки. И она проявила такую смелость, что Талосу оставалось только восхищаться ею.

— Я знал, что ты сможешь это сделать. Я в это верил. Но я не мог заставить тебя снова страдать. Твои страдания убивают меня. — Он снова покачал головой. — Как тебе удалось выйти на сцену?

— Я попросила Мелину приехать во дворец и провести со мной тренировку. Тренируясь, я представляла себя воином-агонитом. Я заставила себя сражаться.

— Но зачем? Я отпустил тебя.

— Ты дал мне свободу, и у меня появился выбор. Ты помнишь, что ты говорил мне? Ты сказал, что я должна позволить себе летать. И ты был прав. Только я могла заставить себя летать. Я хотела летать. Я желала забыть прошлое, стоять на сцене и играть прекрасную музыку. И я хотела сделать это не только ради себя, но и ради тебя и твоего деда.

— Ты хотела сделать это ради меня?

Как же он мечтал услышать об этом!

— Я знала, как много это значит для тебя. Ты очень любил свою бабушку.

К его горлу подступил болезненный ком.

— Моя бабушка умерла, не услышав от меня слов любви. Когда мои родители погибли, я потерялся. Я не желал, чтобы люди ко мне привязывались. У меня есть друзья… У меня были любовницы… Но я всех удерживал от себя на расстоянии вытянутой руки. А потом появилась ты…

— И что? — тихо спросила она и крепко взяла за руку.

Талос сглотнул.

— Я позволил тебе приблизиться ко мне, — сказал он. — У меня не оставалось выбора. Ты завладела моим сердцем.

Ее глаза сверкнули.

— Говори, — настаивала она. — Пожалуйста. Будет достаточно, если ты просто скажешь, что я тебе небезразлична. Скажи это.

— Я…

— Может быть, мне признаться первой? — Она обняла ладонями его лицо и шагнула к нему ближе. — Я люблю тебя. Ты властный и верный, и ты научил меня летать. Я буду любить тебя до последнего вздоха.

Он затаил дыхание.

— Скажи это, — умоляла она.

— Я люблю тебя. Я люблю тебя, и я хочу оберегать тебя до последнего вздоха. — Он крепко поцеловал ее. — Я люблю тебя. — Целуя лицо и шею Амалии, он снова и снова повторял эти слова, чувствуя, как его окутывает ее любовь.

— Ты позволишь мне любить тебя и поклоняться тебе? — Он запустил пальцы в ее шелковистые волосы.

— Только если ты позволишь мне любить тебя и поклоняться тебе.

— Если мы поженимся, у тебя не останется выбора. Развод запрещен, помнишь? — Он отстранился и посмотрел ей в глаза. — Ты выйдешь за меня?

— Брак — всего лишь бумажное свидетельство, но я на него соглашусь, потому что мое сердце теперь принадлежит тебе. Я полностью доверяюсь тебе.