Стефани Лондон - Прогони мою печаль

Они стояли у станка и разминались. Жасмин старалась не касаться Гранта, ведь каждый раз ее тело предательски вспыхивало, а кончики пальцев начинало покалывать от желания провести рукой по торсу. Одно его присутствие заставляло сердце трепетать, учащалось дыхание, кровь пульсировала в висках.

Она понимала, что не имеет права ступать на этот путь, впереди ее не ждет ничего хорошего, а она давно, покидая театр, поклялась себе, что больше не будет марионеткой ни для одного мужчины. Никому не позволит управлять собой и указывать, что делать. Именно поэтому сейчас надо сдержать свои чувства. Сейчас она принадлежит самой себе, строит свою жизнь. Жаль, но она не может стать частью мира Гранта Фарли.

— Я прочитала о тебе кое-что интересное.

— Обо мне много чего пишут.

Жасмин давно поняла, что под маской искушенного человека он скрывает совсем иные качества. Расслабленные движения, спокойное лицо резко контрастировали с волевой челюстью и настороженным взглядом холодных глаз.

— Неужели ты нашла что-то особенное?

Она помолчала, задавшись вопросом, зачем вообще затронула эту тему. По личному опыту знала: все, написанное о знаменитостях, в большей степени ложь. Может, не стоит верить, что Грант поступил так, как описывают журналисты?

В глубине душ и она не верила, но внутренний голос подталкивал к тому, чтобы выяснить правду. Она обязана. Возможно, это даст ей шанс увеличить дистанцию между ними. Господи, помоги!

— Ты действительно заплатил тем людям, которым нанес увечья?

Грант напрягся, она поняла, что ударила в больное место.

— Что?

— Я видела фотографию. Ты выходил из зала суда.

В его глазах вспыхнул огонь, казалось, он сейчас набросится на нее, однако заговорил удивительно спокойно:

— И что?

— Я хочу знать, что произошло.

Грант взъерошил рукой волосы и посмотрел на нее в упор. Он задал ей столько вопросов о жизни и карьере, разве она не имеет права поступить так же? В классе повисла тишина. Был слышен лишь шум проезжающих за окном машин.

— Зачем тебе это?

— Я должна выяснить! Не верю тому, что о тебе пишут.

— Да, я им заплатил. — Слова острой бритвой резанули слух. — Правда.

Жасмин растерянно покачала головой:

— Но ведь на самом деле все было не так?

— С чего ты взяла? — Теперь он говорил насмешливо, словно издевался над ней, но маска спокойствия уже не могла обмануть.

— Я знаю тебя, Грант. Ты не такой.

— Нет, я именно такой.

— Ты их избил?

— Нет. — По лицу пробежала тень. — Я тогда был слишком пьян для драки.

— Я так и думала.

— Но я им заплатил.

— Зачем, ведь ты не причинил им вреда? Это же глупо.

— Руководство клуба требовало скорее замять дело. Шумиха в прессе могла серьезно навредить. За последние несколько лет мы потратили много сил, чтобы добиться победы. Возникла угроза потерять спонсоров.

Жасмин перевела дыхание.

— Их больше устраивал этот вариант, — продолжал Грант. — Удобнее обвинить во всем меня, чем подвергнуть риску имидж клуба. Доказать свою невиновность мне было легко, помогли записи с камер видеонаблюдения, никто не желал, чтобы дело дошло до судебного разбирательства.

Он сурово посмотрел на Жасмин. Не позволил ли он себе лишнее? Пожалуй, нет. Она заслужила право знать, как все было. Они ведь друзья… в некотором смысле.

— Я, конечно, не идеальный, но и не буйный.

— Я знаю.

— Тогда зачем спрашиваешь? — Глаза его потеплели.

— Хотела знать правду, лучше тебя понять. — Она опустила голову, стараясь скрыть отразившиеся на лице эмоции.

— Ты и так меня знаешь. — Грант потянулся и заставил ее расцепить сложенные на груди руки.

— Не совсем. Когда мы вместе, вопросы задаешь только ты. У меня складывается впечатление, что ты знаешь обо мне все, а я о тебе — ничего. Мне интересно, какой ты на самом деле.

— Известность — тяжелое бремя. — Он грустно улыбнулся. — Человек начинает опасаться вопросов. Похоже, я стал остороженее, чем мне казалось.

— Это вполне объяснимо.

— Насколько я понимаю, в балете все обстоит так же. Разве тебе не хотелось просто танцевать и не лезть в интриги?

— Конечно.

Грант стоял так близко, что она невольно напряглась. На первом занятии она видела перед собой лишь накачанного спортсмена, считавшего себя богом. Теперь он казался сложным, интересным человеком. Просто человеком, а не богом.

— Когда-то я был обычным парнем, мечтал играть в футбол.

— Был одурманен таинственным, как тебе казалось, миром?

— Черт, в самую точку. — Он взял ее руку в свои. — Мне так хотелось, чтобы и вокруг меня крутились поклонницы.

— Теперь у тебя их немало.

В воздухе вспыхнули искры, весь мир вокруг мгновенно перестал существовать.

— Я оставил семью, прошлую скучную жизнь и смотрел на мир глазами маленького мальчика, попавшего в кондитерскую лавку.

— И ты переел сладкого. — Жасмин его прекрасно понимала. Грант заслужил прощение, ведь он и сам не заметил, как успех изменил его и всю жизнь.

— Я наелся до боли в желудке. — Он склонился совсем близко, губы их почти соприкасались. — Но есть еще кое-что вкусное, и я никогда этим не смогу насытиться.

Жасмин задохнулась от одной мысли, что сейчас произойдет, но не представляла, как его остановить.

— Не хочешь изменить свое решение о сексе на одну ночь? Ты смотришь на меня так, будто я твой ужин.

— Ты настолько уверен в себе? — Жасмин вскинула подбородок и посмотрела ему в глаза. В нем было нечто обезоруживающее, возможно, сочетание волевой челюсти и трогательных веснушек, рассыпанных по лицу.

Одним движением он заключил ее в объятия и прижал спиной к станку. Сама того не ожидая, Жасмин страстно ответила на его поцелуй. Руки с наслаждением гладили его рельефную спину и бедра.

— Что ты делаешь?

— Хочу, чтобы эти красивые ноги обвились вокруг меня. Я смогу заставить тебя закричать. — Теперь в его глазах сквозило вожделение. — Снова и снова.

Прежде чем он смог продолжить, Жасмин со всем желанием, накопившимся внутри, впилась в его губы. Грант обнял ее за талию и приподнял, чтобы она могла обхватить его ногами. Он держал ее без всяких усилий, словно она ничего не весила. Маленькая грудь прижалась к мощному торсу.

— Не здесь, — прошептала она ему на ухо.

Жасмин ерзала на сиденье машины, пока они ехали к его дому. Ей с трудом удавалось сдерживать эмоции. Разум подсказывал, что она сошла с ума, ведет себя безрассудно.

В жизни существуют правила, которых она обязана придерживаться. В некоторой степени по этой причине она любила балет, в нем существовали строгие рамки, законы, ограничения. Но это совсем другое.

Секс на одну ночь грозил обернуться вторым свиданием, и она не в силах этому противостоять.