Кэрол Маринелли - Дай нам шанс

И, самое неприятное, что он сам в этом виноват.

Лейла почувствовала напряжение Джеймса, и ей захотелось снять его. Она вспомнила, как он сумел ее успокоить ночью. Но молодая женщина боялась случайно выдать себя, а то и открыто признаться, что она его любит. Ей не хотелось открывать ему свое сердце, и все же что-то она должна сделать.

Лейла вспомнила, как стащила презерватив и поцеловала Джеймса. И что было потом.

– Эй, Лейла… – пробормотал он, когда она принялась покрывать поцелуями его грудь, потом живот, а потом спустилась ниже. – Разве ты еще не спишь?

– Нет, – рассмеялась она, и он почувствовал ее дыхание.

– И тебе не снится… м-м-м… сон, который завтра утром мне придется как-то объяснять?

Она снова рассмеялась и, помотав головой, продолжала целовать нежную кожу.

Джеймс начал ласкать ее, но Лейла отстранилась. Она старалась исключительно для него и никогда не призналась бы, что и на нее это тоже действует.

Лицо Лейлы раскраснелось. Джеймс застонал и достиг апогея. Лейла – тоже.

– Это только сегодня, – предупредила она, вытягиваясь и прижимаясь к нему. – Компенсация за твое общение с семьей.

Джеймс улыбнулся:

– Может, стоит позвонить им и сказать, что мы придем на завтрак?

Лейле очень хотелось надеяться, что он говорит правду.

Джеймс не любил весну, потому что это означало конец лыжного сезона. Но теперь все изменилось. Он наслаждался теплыми вечерами и разговорами с Лейлой, все лучше и лучше узнавая ее.

Денег у нее становилось все больше. Ресторан, в котором она играла, не обманул ее ожиданий.

Днем она выглядела счастливой, но ночью… Джеймсу хотелось решить проблему раз и навсегда и избавить Лейлу от ночных слез, но арабский язык давался ему с трудом.

Несмотря на очень опытного педагога.

Он каждый день часами сидел в маленькой комнатке, но за все это время едва освоил алфавит и несколько простых фраз.

– Нельзя ожидать, что через несколько недель вы начнете свободно говорить, – сказал Надир, учитель арабского, видя его разочарование.

– В школе языки давались мне довольно легко. А сейчас я не замечаю никакого прогресса.

– Если будете настойчивы, прогресс непременно будет, – заверил его Надир. – На следующей неделе мне нужно уехать, но я оставлю вам задание. А с Лейлой вы не попробовали говорить по-арабски?

Джеймс покачал головой. Ему хотелось продемонстрировать свою компетентность, а не идиотизм. Он помнил, как был недоволен им отец. Майкл Чатсфилд, казалось, был уверен, что дети должны рождаться, в совершенстве зная три языка и математику.

– У тебя милая прическа, – бросил Джеймс, входя в номер.

Волосы Лейлы были приподняты на затылке и спадали вниз крупными локонами. На лицо она нанесла макияж. Сегодняшний вечер они решили провести не в отеле. И хотя Джеймс не сказал, куда они пойдут, он предупредил, что опаздывать нельзя.

– Тяжелый день? – спросила Лейла, взглянув на него.

– И не говори. Сплошное разочарование, – пробормотал он, начиная раздеваться, чтобы отправиться в душ.

«Что могло его разочаровать?» – подумала она. Уж не отсутствие ли секса? После ужина у родителей между ними ничего не было.

Таков ее выбор.

Джеймс вроде бы не возражал.

Ей не понравилось, что он так быстро убежал в душ. И этот запах чужого парфюма…

А чего еще она могла ожидать? Джеймс – типичный плейбой, случайно втянутый в брачные отношения и, как он сам признался, выросший в семье обманщиков.

Он вздрогнул, когда Лейла рывком распахнула дверь ванной.

– Что случилось?

Она явно сердилась. Опять горничная оставила крошки на ковре или не так заварила травяной чай?

Джеймс выключил воду.

– Что?

– Тебе незачем быть с другой.

– Откуда ты это взяла, черт возьми?

– У меня очень чувствительный нос, Джеймс.

– У тебя прелестный носик. Такой же, как у нашего малыша.

– Не надо менять тему.

Может, стоит признаться? Сказать, что он учит арабский язык для того, чтобы поговорить с ее отцом. Он хочет как-то улучшить ситуацию, поскольку страдает Лейла и может пострадать их будущий ребенок. А незнакомый аромат – это запах довольно-таки резкого одеколона Надира.

Нет, потому что через три недели после начала занятий Джеймс начал серьезно сомневаться, достижима ли его цель.

– Я бы не стал тебя обманывать, Лейла, – честно сказал он. – Ужин с родителями только укрепил меня в уверенности, что мне не нужен брак, подобный их браку.

– А почему ты так стремительно помчался под душ?

– Я же пригласил тебя на свидание. – Он посмотрел в ее недоверчиво прищуренные глаза. – Может, теперь выйдешь из ванной?

«Чтобы отделаться от меня», – подумала Лейла, но спорить не стала.

– Отлично выглядишь! – воскликнул он, выйдя из душа и увидев, что она уже одета.

– Спасибо.

Теперь в шкафу Лейлы висели лиловые, розовые, бледно-лимонные платья. Они ей нравились больше, чем те, которые она носила во дворце – расшитые серебром и золотом.

Джеймс тоже выглядел на пять с плюсом и даже побрился! Он остановился у нее за спиной, и их взгляды встретились. В зеркале.

– Я меня есть кое-какие планы, Лейла, – начал он. – Они касаются тебя. И если я бываю рассеян, значит, в этот момент думаю о них. Но если ты каждый раз, когда я не захочу сказать, где был, будешь подозревать меня в измене, готовься получать скучные подарки на Новый год и на день рождения.

Она улыбнулась:

– Так куда ты хочешь меня пригласить?

«В постель», – подумал Джеймс.

– Это сюрприз.

– Я не слишком разоделась?

– Принцессе не подходит слово «слишком».

Он посмотрел на фигуру Лейлы. Ее грудь увеличилась, и животик уже заметно увеличился. Эта маленькая припухлость показалась Джеймсу особенно привлекательной – его так и тянуло прикоснуться к ней.

– Пойдем. – Он взял Лейлу за руку. – Нам нельзя опаздывать.

Когда шофер остановил машину возле Линкольновского центра искусств, у нее по-прежнему не было ни малейшего представления о цели их поездки. Она ни о чем не догадывалась и тогда, когда они прошли мимо подсвеченного фонтана в Эйвери-Фишер-Холл.

Они взяли газированную воду, и Лейла наблюдала, как Джеймс скучает над своим стаканом. В конце концов он попросил бармена принести несколько ломтиков лайма.

– Я это делаю только ради тебя.

– Что делаешь? – спросила она.

– Бросил пить и пришел сюда…

– Джеймс, зачем мы стоим здесь, в этой толпе?

Ему нравилось, что все это казалось Лейле необычным. Однако и он чувствовал себя не совсем комфортно, поскольку впервые пришел сюда не один.

– Ты скоро услышишь нью-йоркский филармонический оркестр, – медленно проговорил Джеймс. – И у меня есть подозрение, что тебе это понравится.