Дениз Робинс - Запретная любовь. Колечко с бирюзой [сборник]

«Он встретил тебя и совершенно потерял голову… Эшли с ума по тебе сходит… Ах, ты этого не знала?!»

Рози верила в это с трудом, но шестое чувство говорило ей, что это правда. Нет женщины, которая не была бы горда и счастлива, узнай она такое. Но Синтия наговорила ей еще много неприятных слов:

«Ничего у тебя не выйдет… Эшли не будет счастлив с тобой… Ты ему не пара…»

Как она посмела говорить такие вещи! У Синтии нет никаких оснований утверждать, что она, Рози, специально расстроила помолвку, чтобы выйти за Эшли.

Внезапно Рози расплакалась. Горькие слезы текли по ее щекам и капали на подушку. Все рухнуло в одночасье: любовь, свадьба… и теперь даже дружба с Эшли. Если то, что сказала Синтия, правда, она не сможет принять со стороны Эшли даже дружбы: ей будет неловко.

Грустная и усталая, Рози встретила рассвет. Она так и не смогла уснуть. Веки у нее отяжелели, и на сердце тоже было нелегко. Но она собрала волю в кулак, чтобы ухаживать за Дорией, развлекать ее и помогать во время небольшой вечеринки, которую та устраивала в субботу вечером для друзей и соседей. Гости, с которыми Рози общалась, потом говорили Дории, что в жизни не видели такой красивой и очаровательной девушки. Воскресное утро выдалась солнечным, и все отправились в конюшню, где Рози — крестная Тимкина — снова была в центре внимания.

День подходил к концу, и Рози буквально цепенела от страха при мысли, что сейчас ей придется встретиться лицом к лицу с Эшли, который должен вот-вот вернуться из Стокгольма.

Много раз она собиралась с духом, чтобы открыть Дории свое сердце и передать ей слова Синтии. Но не смогла себя заставить. Она не смогла даже ответить, когда Дория, поговорив по телефону, сообщила ей, что Синтию Ховард отвезли в психиатрическую лечебницу — бедняжке стало совсем плохо.

— Знаете, — грустно прокомментировала Дория, — девушка немного не в себе. Жалко Ховардов, они столько из-за нее пережили.

Рози мрачно отметила про себя, что вчера Синтия точно была не в себе.

При обычных обстоятельствах Рози получила бы от сегодняшнего дня много удовольствия. Последнее время погода не баловала Англию, но в это воскресенье на чистом небе ярко сияло солнце. Дория и Рози сидели на террасе и пили чай. Рози ничем не выдавала своего волнения, но она ни на минуту не забывала о словах Синтии и обмирала при мысли о встрече с Эшли.

Но страх и эмоциональное переутомление были так велики, что Рози наконец не выдержала и призналась Дории, что чувствует себя отвратительно — это было правдой, — что у нее, наверное, температура и что ей надо срочно уехать, чтобы не заразить хозяйку. Первой мыслью Дории было уложить ее в постель и приставить Дикки ухаживать за ней, как только та вернется, но в конце концов было решено отправить Рози на машине в Лондон.

— Я буду очень беспокоиться, пока не узнаю, что с вами, — сказала ей на прощание Дория с искренней тревогой. Она и сама видела, что бедная девочка выглядит неважно. — Я думаю, Эш очень огорчится, не застав вас сегодня вечером у нас в доме.

Но эти слова еще больше взволновали Рози. Когда она целовала Дорию и выслушивала слова благодарности, у нее в глазах стояли слезы.

— Честное слово, я так рада, что повидалась с вами! Спасибо вам, что вы выслушали и утешили меня, — прошептала Рози.

Дория на секунду задержала тонкие пальцы Рози в своей руке.

— Крепитесь, дорогая. Не надо так огорчаться. И я, и Эш будем беспокоиться о вас и поддерживать с вами связь.

На обратном пути Рози сидела позади шофера, — и слава богу, потому что всю дорогу она тихонько плакала.

Не следующей неделе на долю Рози выпали тяжелые испытания. В воскресенье вечером позвонил Эшли. Он благодарил за то, что она прекрасно справилась со своими обязанностями. Сейчас он сам сделает все что нужно, а завтра утром приедет Дикки, она нашла замену и может вернуться в поместье. Дория говорит, что замечательно провела время в компании Рози.

— Сестра сказала, что вы уехали, потому что плохо себя чувствовали. Надеюсь, вы не заболели?

Рози чувствовала себя совершенно разбитой и уже легла в постель, когда раздался звонок. Мама позвала ее к телефону, она накинула халатик и спустилась вниз. Хорошо, что в коридоре больше никого нет и никто не видит ее лица. При звуках этого глубокого, красивого голоса у нее мороз пробежал по коже.

«Мисс Ховард сказала, что он влюблен в меня. И все это знают».

Эта мысль ужасна, но от нее захватывает дух.

Она кое-как убедила Эшли, что с ней все в порядке. Они договорились, что он позвонит ей в агентство на следующей неделе.

— Я хочу, чтобы вы пообещали мне одну вещь, — сказал он напоследок.

— Какую? — спросила она.

— Вы дадите мне знать, если мистер Патерсон будет доставлять вам какие-нибудь неприятности. Я не хочу, чтобы у вас были лишние переживания. И ради бога, не делайте глупостей: не вздумайте помириться с ним и выйти за него замуж.

— Нет, ни за что! — решительно заявила она.

Рози поднялась к себе в спальню, уткнулась головой в подушку и заплакала. Ей казалось: она плачет не переставая с тех пор, как ей позвонила эта девица насчет Клиффа… с тех самых пор, как услышала в телефонной трубке этот гадкий смешок.

Она любила Клиффа, каким бы он ни был… Она его любила!

Испытания начались в понедельник с самого утра, едва только Рози вошла в агентство Трамма.

Клифф звонил из Бирмингема. Поначалу он заговорил с ней раздраженным тоном.

— Что, черт возьми, происходит? Я прихожу утром на работу и обнаруживаю, что уволен: мне выплатили жалованье за неделю вперед и сказали, что больше не нуждаются в моих услугах. Тебе что-нибудь про это известно? Ты должна знать, ведь ты гостила у Риверса.

Рози сидела в кабинете мистера Трамма. Он еще не пришел. В последнее время мистер Трамм плохо себя чувствовал и редко приходил на работу раньше половины одиннадцатого. Теперь Рози полностью владела собой. Накануне у нее был долгий разговор с матерью. Узнав всю правду, миссис Беннет умоляла дочь больше никогда не встречаться с Клиффом. Она была согласна с общим мнением: он не стоит ее любви. И никогда не стоил.

В то утро Рози окончательно убедилась, что мать была права. Клифф говорил с ней так грубо! Ей стало совершенно очевидно, какой он наглец! Как это она раньше не разглядела!

— Я вижу, ты еще не прочел моего письма?

— Я не успел, — признался он. — Конверт такой толстый, я думал, что ты послала проспект отеля на Мальорке, в котором мы собирались провести медовый месяц.

Рози неподвижно сидела за столом, в ее душе не осталось ничего, кроме холодной ярости. Глаза были как два куска синего льда.

— Тогда прочти его сейчас, — предложила она.