Дениз Робинс - Запретная любовь. Колечко с бирюзой [сборник]

— Я так и думала! — воскликнула торжествующе Уинифрид.

Все мои собственные планы и мечты, отступили на второй план. Я не произнесла ни слова.

Позднее, когда мы ехали к себе, вопрос, конечно, снова всплыл.

— Думаю, вряд ли все эти вещи полностью в твоем вкусе, — смущенно произнес Чарльз. — Я знаю, что ты достаточно тверда в отстаивании своих взглядов, но ведь не можем же мы швырнуть подарки в лицо Уин.

— Но неужели мы будем всем этим пользоваться? — в отчаянии спросила я. — Ох, Чарльз, я с таким нетерпением ждала того дня, когда мы сможем сами выбрать все, что нам нужно. Я просто не в состоянии смириться с этим чудовищным гарнитуром из мореного дуба, состоящим из трех предметов.

— Мне кажется, он принадлежал моей матери, — несколько натянутым тоном заметил он.

Я почувствовала, как лицо мое залилось краской. Ужас какой! Ну и ляпсус я допустила! Мне не хотелось обижать Чарльза, и я торопливо произнесла:

— Да что ты, я совершенно убеждена, что твоей матери он принадлежать не мог. Для этого он слишком нов. Наверняка это собственность Уинифрид.

— Ну что ж, я не хочу ее огорчать… — начал он.

— Ну понятно, я тоже не хочу, — сказала я.

На самом же деле мне не хотелось огорчить Чарльза. Я видела, что ситуация для него создалась слишком трудная, так что простила его.

Пожалуй, тот день должен был ясно показать, сколь велика разница между вкусами Чарльза и моими собственными, а также послужить предостережением насчет полнейшего отсутствия у него чувства юмора. Ведь он мог рассмеяться, и с проблемой было бы разом покончено.

Так или иначе, стало ясно, что меня ждет нелегкая задача — обставить дом так, как хочется мне.

Впрочем, со временем я настояла на своем. Конечно, все вещи из Саут-Норвуда, которые я находила такими отвратительными, были отправлены в Ричмонд. В те дни мне не оставалось ничего иного, как принять их. Однако вскоре наступило время, когда Чарльз настолько глубоко ушел в свои дела, что перестал замечать сокровища Уинифрид или придавать их судьбе какое-либо значение. Когда я сообщила ему, что пристроила ужасающую спальню в подвале и отправила туда же большую часть посуды, он ограничился лишь тем, что пробормотал что-то невнятное. Более того, в конечном итоге он стал восхищаться антикварными вещами, которые я приобретала в результате азартных поисков.

Чарльз в сущности не был мелочным, но Уинифрид не простила мне того, что я не воспользовалась в полной мере ее подношениями, и то и дело спрашивала, куда подевались вещи, которые она послала нам.

В день нашего венчания я забыла даже про свою антипатию к Уинифрид. Я была счастлива, так невыразимо счастлива, что выхожу за него замуж. Церемония проходила в приходской церкви в Шерборне.

Свадьба прошла очень хорошо, и в моем родительском доме — Вайн-хаусе — был устроен чудесный прием. Папа приложил все старания, чтобы выдать меня замуж как положено. Джерими получил отпуск и был у нас шафером. Из города приехали Джордж Вулхэм, Фрэнсис и Стив, Разумеется, пришли и все друзья, жившие в нашей округе.

Чарльз был очень красив и обаятелен. Должна признать, что женихом он был прямо-таки идеальным. У него были чистые сияющие глаза, часто встречающиеся у блондинов. Уинифрид сделала все, чтобы казаться как можно более доброжелательной. Никогда не забуду ее наряд, который она называла своим подвенечным одеянием. Платье цвета сомон со множеством рюшек — и громадная соломенная шляпа, плохо сочетавшаяся с цветом лица. Она была слишком румяной и слишком мужеподобной для всех этих оборок. Джерими, хихикая, сказал мне, что она похожа на гигантскую порцию мороженого «Кокосовый орех». Я не могла удержаться от смеха — лучшее сравнение трудно было придумать.

Мы с Чарльзом собирались провести свой медовый месяц на юге Франции. Первую остановку предполагалось сделать в Канне. Когда мы сидели в «моррисе» — первую брачную ночь мы провели в Лондоне, — к машине подошла Уинифрид.

— Как только вы вернетесь, тут же дайте мне знать, — сказала она, обращаясь к нам обоим. — Я настаиваю, что должна быть первой, у кого вы отобедаете по возвращении. Теперь, дорогая моя Крис, вы стали миссис Чарльз Аллен. Я надеюсь, вы немножко пополнеете и заставите Чарла научить вас держать в руках клюшку для гольфа, а? Что вы на это скажете?!

Видно, она пыталась шутить, но пронзительный смех, слышавшийся и после того, как машина тронулась, долгое время неприятно звучал у меня в ушах — да, даже этот смех, которым она разразилась в день моей свадьбы!..

Мне грустно писать об этом. У меня в то время не было критериев, по которым я могла бы оценить Чарльза как любовника. Это было не то, чего я ожидала, но говорить о полном разочаровании не приходится. Он был со мной откровенен и еще до нашей женитьбы рассказал, что в бытность его студентом в Кембридже была одна молодая девушка, посвятившая его в волнующие тайны секса. Однако, сказал он, взволновать его душу ей не удалось. Я его истинная любовь, и меня он любит и телом, и душой. Со мной все будет по-другому. Это он тогда так говорил!

Если бы дружеское общение, существовавшее между нами на протяжении двух недель во Франции, сохранилось и дальше, мне в последующие годы фактически не на что было бы жаловаться. Думаю, что, даже если я встретила бы тогда Филиппа, вряд ли у меня возникло бы искушение тайно бежать к нему из дома или вообще когда-либо изменить мужу. Мне хотелось и впредь любить Чарльза. Я по натуре не склонна к беспорядочным половым связям и согласна с теми, кто говорит, что нормальные мужчины и женщины, получающие достаточное удовлетворение в интимной жизни, редко думают о сексе. Ко для тех, кто испытывает в любовной сфере глубокое разочарование, секс приобретает непомерно важное значение.

Однако вернемся к моему медовому месяцу. Я, конечно, понимала, что это будет своего рода испытание, поэтому в нашу первую ночь в лондонском отеле «Савой» не обошлось без некоторых осложнений.

Чарльз проявил подобающую случаю щедрость и снял восхитительный номер, выходивший окнами на реку. На юную девушку из Дорсетшира, привыкшую к простой жизни, роскошь обстановки произвела должное впечатление. Она испытала даже некий благоговейный трепет, а если учитывать, что этой провинциальной девушкой была я, заказанный Чарльзом колоссальный букет гвоздик, стоявший на туалетном столике, произвел на меня еще большее впечатление. От чувства благодарности у меня затуманились глаза, и я без конца твердила ему:

— Спасибо! Спасибо!..

Как всякая невеста, я немножко робела и нервничала, втайне спрашивала себя, что я буду испытывать, впервые полностью принадлежа мужу. Оглядываясь назад, я думаю: до чего же трогательно глупой была, возлагая надежды на то, что Чарльз прекрасно понимает, как следует вести себя, и сделает все, что требуется, чтобы я почувствовала, что не разочаровываю его, да и он сам в свою очередь не разочарует меня.