Кэтрин Гарбера - Игра в обольщение

Она поднялась по лестнице и вдруг поняла, что в мозгу звучит песня «Прогулка по солнцу». В самом деле? Всего один звонок от Хантера – и она полна энергии!

Феррин остановилась посреди лестницы и задумалась. Она знала психологию влюбленных. Понимала, что новизна эмоций может наполнить кровь эйфорией. Но сама никогда раньше не испытывала ничего подобного. И вовсе не хотела влюбляться в мужчину. Особенно такого, как Хантер, который явно не собирался долго присутствовать в ее жизни. Все это сложно. И не имело смысла.

Но невозможно было отрицать, что впервые за неделю она почувствовала себя живой и веселой.

Феррин поспешила наверх и постучала в дверь отцовской спальни.

– Входи.

Комната была темной, мрачной. Шторы задернуты. Феррин подошла и раздвинула их, как всегда, когда приходила завтракать.

– Кто задернул шторы?

– Я. Солнце сегодня слишком яркое.

– Я рада слышать, что ты вставал, – кивнула она, игнорируя его ворчание. – Сегодня мы пообедаем внизу.

– Что?!

– Боюсь, так велел доктор.

Белая ложь еще никому не вредила. Ей нужно выманить его из этой комнаты. Может, он обретет душевное равновесие!

– Говорю, она ко мне пристрастна. Знает, что я не могу встать с постели, и все же…

– Но ты же вставал, чтобы задвинуть шторы.

– Черт, ты услышала?

Она улыбнулась ему. Бывали моменты, когда он был отцом, которого она всегда мечтала иметь.

– Да. А теперь вставай и идем.

– Вряд ли у меня хватит сил.

– В самом деле? – спросила она, подходя к кровати. – Ты сказал, что не хочешь уходить на покой, но ничего не выйдет, пока не встанешь. Дело в том, что ты не сможешь сделать все и сразу. Каждый день по маленькому шажочку.

– Ты так думаешь?

– Знаю. Разве не это ты сказал бы своим игрокам?

– Туше.

Откинув одеяло, он свесил на пол ноги в пижамных штанах. Человеком он был крупным, высоким, почти шесть футов четыре дюйма. Она подошла и протянула руку, помогая ему встать. Держась за нее, он с трудом поднялся. Их глаза встретились, и она впервые в жизни почувствовала, что отец в ней нуждается.

Пребывание здесь, пока он лежал в постели, заставляло ее чувствовать себя кем-то вроде почетной сиделки. Но это… похоже, это что-то значило.

Он проковылял к креслу. Она помогла ему сесть, и он принялся надевать шлепанцы.

– Я еще слаб, – признался он.

– Так и есть. Поэтому мы едим ланч в патио.

Она снова помогла ему встать, и он самостоятельно сделал несколько шагов к двери. Словно пытался убедиться в своей немощи.

– Я всегда заставлял парней, оправлявшихся после увечья, возвращаться на поле. Требовал, чтобы они двигались. Полагаю, мне недоставало того же. Чтобы кто-то меня заставил.

– Наверное, – согласилась Феррин.

– Спасибо, солнышко, – сказал он перед тем, как открыть дверь и осторожно спуститься по ступенькам.

Феррин последовала за ним, гадая, сколько проблем у них возникло благодаря ее привычке зацикливаться на детских разочарованиях. Может, она и отец должны начать с чистой страницы? И тогда она отнесется к нему как взрослый человек.

Джой ждала у подножия ступенек, наблюдая их медленное шествие. Она подмигнула Феррин, когда тренер спустился вниз и побрел к патио.

– Хорошая работа, – улыбнулась Джой.

– Он был готов подняться с кровати, – призналась Феррин, но втайне была довольна похвалой.

Она задержалась в кухне, чтобы надеть пляжную шляпу и темные очки и захватить отцовскую бейсболку и очки для него.

Отдала все это ему, когда уселась за садовый столик. Тренер смотрел на горизонт, и она гадала, что он там видит.

– На что ты смотришь? – не выдержала она.

– Мы с твоей мамой часто поговаривали о том, чтобы купить яхту, – неожиданно сказал он.

Наверное, ему будет неприятно знать, что мать и отчим давно приобрели яхту, в которой каждый уик-энд плавали по озеру.

– Почему же не купили?

– Я был очень занят, а ты была совсем маленькой. Не хотел, чтобы ты утонула. Ты росла не слишком крепким ребенком.

– Не слишком? Я была здорова! Никогда не болела, – возразила Феррин.

– Да. Но не любила заниматься спортом. Я пытался научить тебя плавать, а ты плакала. Пытался научить тебя играть в футбол – с тем же результатом.

– О, я помню, как ты швырял меня в бассейн!

– Да, и твои инстинкты ни разу не включились.

– Детей так плавать не учат, – буркнула она.

– Так учил меня мой отец, – сообщил он. Глянул на нее, и она не впервые осознала, как мало знает об отце.

– Я не знала. Каким он был?

– Каким? Он был мужчиной. Приказывал мне делать что-то и ожидал, что я послушаюсь. Думаю, он гордился, что я играю в футбол, и, когда стал тренером, любил приходить на игры.

– Жаль, что я никогда его не видела, – вздохнула Феррин.

– Нет смысла жалеть о том, что никогда не может сбыться.

И это сразу напомнило ей, что на самом деле он не изменился.

– Какого черта? – спросил он, глядя в тарелку. – Я уже говорил Джой, чтобы никаких салатов больше не было.

– Доктор настаивает. У тебя же был сердечный приступ, – напомнила она.

– Не заводи меня, Феррин. Я знаю о своих проблемах с сердцем, – буркнул он.

Она сложила руки на столе:

– Один из твоих игроков просил напомнить тебе, что игры выигрывают стараниями вставать каждое утро и добиваться крошечных улучшений. Ты ничего не добьешься, оставаясь в постели и питаясь всякой дрянью.

– Хороший совет, – одобрил он. – Какой игрок сказал тебе это?

– Хантер. Хантер Карутерс.

Конечно, он примет совет Хантера, но отмахнется от нее и доктора.

– Хантер?

– Да. Помнишь, он приезжал к тебе?

Тренер кивнул:

– Я не слишком хорошо себя чувствую. Скажи Джой, чтобы принесла эту кроличью еду в мою комнату.

Встревоженная Феррин встала. Но он от нее отмахнулся:

– Все в порядке, девочка. Я сам смогу подняться.

Феррин обиделась, но села.

– Я не буду ужинать. У меня свои планы.

– Прекрасно. Увидимся завтра.

Он удалился, по-стариковски шаркая ногами, а она смотрела ему вслед. Почему она постоянно пытается достучаться до него? И когда, наконец, поймет, что с нее довольно?

Дом Кингсли Бьюкенена был красивым, даже роскошным. Его невестой оказалась чертовски умная латиноамериканка с прекрасной кожей и волосами и заразительным смехом. Коннор был просто лапочкой. Но больше всего Феррин тронуло обращение Хантера с малышом.

Хантер забыл о необходимости держаться настороже.

Она пыталась увидеть человека за морем обаяния и, когда он играл с Коннором, была совершенно уверена, что увидела этого человека. Он был спокоен, добр, открыт, и на лице ясно отражалась любовь к крестному сыну.

– Готов к футболу? – спросил Коннор. – Папа научил меня бросать мяч.