Франсуаза Саган - Властелин сердец

— Дороти? Мне так жаль. Я знаю, ты так любила Фрэнка…

— А я знаю, Джерри, что ты вышвырнул его вон и что по твоей милости его имя практически повсюду внесли в черные списки. Повесь трубку, сегодня мне не хочется грубить.

Он повесил трубку. Гнев пошел мне на пользу. Я вернулась в гостиную и объяснила Льюису, почему я ненавижу Джерри Болтона со всеми его деньгами и могуществом.

— Если бы не друзья и стальные нервы, он бы довел меня до самоубийства. Это самый лицемерный подонок из всех. Никогда никому не желала смерти, но тут я почти хочу, чтобы он сдох.

Таков был финал моей речи.

— Все потому, что ты недостаточно требовательна, — отрешенно заметил Льюис. — Он наверняка не один такой.

Я сидела в своем офисе в «РКБ», нервно ерзая, не в силах оторвать глаз от телефона. Кэнди побледнела от волнения. Только Льюис, расположившийся в кресле для посетителей, был спокоен и, казалось, даже скучал. Все мы ждали результатов его кинопробы.

Однажды вечером, через несколько дней после смерти Фрэнка, он неожиданно принял решение. Он встал, сделал три уверенных шага, как будто никогда и не ломал ногу, и остановился передо мной.

— Смотри, я снова здоров.

Внезапно я осознала, что его присутствие и сам его физический недостаток вошли для меня в привычку, раньше я просто старалась не думать о том дне, когда он скажет: «До свидания, большое спасибо!», покинет мой дом, и я никогда больше не увижу его. Мною овладела странная печаль.

— Хорошая новость, — довольно неуверенно произнесла я.

— Ты думаешь?

— Конечно. А что… что ты теперь намерен делать?

— Это зависит от тебя, — спокойно сказал он и снова сел.

Я перевела дух. По крайней мере, он не собирается уйти немедленно. В то же время его слова звучали интригующе. Как может судьба такого изменчивого, равнодушного, свободного человека зависеть от меня? В конце концов, я была для него не более, чем сиделкой.

— Если я останусь здесь, я в любом случае должен найти себе работу, — продолжил он.

— Думаешь обосноваться в Лос-Анжелесе?

— Я сказал «здесь», — Льюис кивнул в сторону своего кресла на террасе и после небольшой паузы добавил:

— Если, конечно, я не очень стесню тебя.

Я выронила сигарету, подняла ее и пробормотала нечто нечленораздельное, вроде: «А скажи… ну… понятно… если б я знала…» и тому подобного. Он смотрел на меня застывшим взглядом. Я бросилась на кухню и сделал большой глоток виски прямо из бутылки. Если бы я уже не была алкоголичкой, это непременно ожидало бы меня в будущем. Немного успокоившись, я вернулась на террасу. Пора объяснить этому мальчишке, что если я живу одна, то исключительно потому, что сама этого захотела, и что я отнюдь не нуждаюсь в обществе молодого компаньона. К тому же, его присутствие в доме помешает мне приглашать поклонников, а это — большое неудобство. И многое, многое другое… Короче говоря, ему совершенно ни к чему оставаться у меня. Еще несколько минут назад я расстраивалась при мысли, что он уйдет, а теперь впала в гнев от его решения остаться. Впрочем, собственная непоследовательность давно уже меня не удивляет.

— Льюис, — сказала я, — нам надо поговорить.

— О чем говорить? — развел руками он. — Если ты против, я исчезну.

— Не в этом дело, — я растерялась.

— А в чем?

Я ошеломленно смотрела на него. Действительно, в чем? Была еще одна причина: мне вовсе не хотелось, чтобы он уходил. Он мне нравился.

— Это неприлично, — слабо возразила я.

Он залился смехом, смехом, который делал его таким молодым. Я разозлилась.

— Пока ты болел, не было ничего предосудительного в том, что ты здесь живешь. Ты оказался на улице, беспомощный…

— А теперь, когда я снова могу ходить, мое пребывание здесь перестало быть приличным?

— Его уже никак не объяснишь.

— Кому надо что-то объяснять?

— Всем!

— Ты что же, каждому отчитываешься в своей личной жизни?

Презрение, прозвучавшее в его голосе, вывело меня из себя.

— Льюис, не много ли ты на себя берешь? У меня своя жизнь, друзья… мною интересуются мужчины.

От этих последних слов я, к собственному стыду, покраснела. Мне же сорок пять! Льюис кивнул.

— Я знаю, что некоторые мужчины влюблены в тебя, например, этот парень… э-э-э… Пол Бретт.

— Между мной и Полом ничего не было, — заявила я тоном оскорбленной добродетели. — И вообще это тебя не касается. Просто твое пребывание здесь будет меня компрометировать.

— Ты давно уже выросла, — не без основания заметил Льюис. — Я всего лишь подумал, что если найду работу в городе, то смогу жить здесь. Я бы платил тебе за жилье.

— Мне не нужны деньги. Я зарабатываю достаточно, чтобы обойтись без квартирантов.

— Так мне было бы проще, — спокойно сказал Льюис.

После нескончаемой перепалки, мы пришли к компромиссу: Льюис начнет искать работу, а через некоторое время найдет себе и какое-нибудь жилье по соседству, если, конечно, у него будет еще такое желание. Он принял условия. Достигнув полного согласия, мы разошлись на ночь. Уже засыпая, я вспомнила, что мы не затронули самый главный вопрос: почему он хочет остаться у меня?

На следующий день я обошла несколько студий, рассказывая о молодом человеке с ангельской внешностью. Выслушав несколько колкостей, я сумела договориться о просмотре для Льюиса. Он отправился со мной на студию, со своей обычной невозмутимостью прошел кинопробу, и мой босс, Джей Грант, пообещал принять его на следующей неделе…

Все это произошло сегодня. А сейчас Джей сидел в кинозале, просматривая отснятые материалы, я грызла ручку, а Кэнди, влюбившаяся в Льюиса с первого взгляда, механически печатала на машинке.

— Вид отсюда не впечатляет, — лениво произнес Льюис.

Я посмотрела в окно на жухлый газон внизу. Подумать только, что волнует его в такой момент! Он может стать кинозвездой, героем-любовником номер один в Соединенных Штатах, а рассуждает о каком-то виде! Я вообразила его любимцем публики, обремененным «Оскарами», проталкивающимся сквозь толпу и время от времени заезжающий на своем кадиллаке проведать бедную старушку Дороти, которая ему все это устроила. Я уже начала гордиться собой, когда зазвонил телефон. Влажной от волнения рукой я схватила трубку.

— Дороти? Это Джей. Дорогая, твой приятель очень хорош, просто великолепен. Приезжай, сама посмотришь. Он — лучшее, что я видел со времен Джеймса Дина.

— Он здесь, — сказала я сдавленным голосом.

— Вот и чудесно, захвати его с собой.

Получив поцелуи от Кэнди, слезные железы которой снова работали вовсю, мы прыгнули в мою машину и, побив рекорды скорости, преодолели две мили, отделявшие нас от студии, где попали прямо в объятия Джея. Говорить «мы» — не совсем точно, Льюис все это время насвистывал, покачивал ногой, в общем, откровенно скучал. Он вежливо приветствовал Джея и уселся рядом со мной в темноте; нам прокрутили запись.