Татьяна Пименова - Мост через прошлое

Дальше последовал подробный рассказ о бывшем муже, воплощении мирового зла в мужском обличье, прерываемый временами замечаниями вроде: «А ты, Сереженька, совсем не такой», или «Вот дочке-то моей повезло, что у нее муж так не делает». Продолжалась эта психотерапия минут десять, и наконец из спальни донесся уверенный богатырский храп Сергея.

Дина бесшумно отворила задвижку и в коридоре столкнулась с матерью.

— Спит?

— Вроде того. Иди быстрее.

— А Федька?

— Мультики ему включила. Полчаса посидит спокойно.

— Мам, зачем ты этот разговор затеяла?

— Про что?

— Про то, что я вырядилась, не как замужняя женщина? — возмущенно зашептала Дина, застегивая в прихожей сапожки.

— Прости, вырвалось. Сама вижу, что дров наломала.

— Мам, ты уж, пожалуйста, как-то посдержаннее. Я, конечно, все понимаю, отец мой был козел, но зачем меня-то топить? Если Сережка меня прикончит, Федька сиротой расти будет.

— Спокойно ты очень об этом говоришь, Диночка. Давай-ка я тебя до лифта провожу, — тихо проговорила Светлана Алексеевна.

Дина подхватила сумочку и неслышно выбралась на лестничную клетку. За ней, сжимая на всякий случай в кулаке ключ от квартиры, выскользнула Светлана Алексеевна.

— Дин, и давно у вас так?

— Как — так?

— Сергей руки распускает.

Дина опустила голову.

— Мам, я каждый день боюсь, что он меня побьет. Что ни ночь, то разборка. Видите ли, я его в постели не устраиваю. Слышала, как он меня называет? «Фарфоровая кукла». Иногда не «фарфоровая», а «резиновая». Я уж и так, и эдак от конфликтов ухожу. Ну что тут можно поделать? Его же не интересует, что мне с ним плохо.

— А тебе плохо?

— Хуже некуда. Какой-то он неотесанный. Ни обнимет, ни поцелует, слова доброго не скажет. Никогда не спросит, что я чувствую. В глаза не заглядывает. Не улыбается.

— А раньше?

— А раньше… Я уж и не помню. Тоскливо мне с ним — хоть волком вой. Из-за Федьки только и держусь.

— Ну, правильно, как я когда-то. Терпела-терпела, а потом не выдержала, на развод подала.

Дина замерла на месте. Ей прежде не приходило в голову, что история ее родителей повторилась через поколение. Еще лет пять — и она станет такой же мужененавистницей и брюзгой, как Светлана Алексеевна. Самое интересное, что мать смотрела на Дину виновато, опустив плечи, подрагивая уголками рта.

— Диночка, дочка, — тихо произнесла мама. — Я свою жизнь отжила, теперь уж ничего не поправишь. Не повторяй моих ошибок. Не мучайся ради ребенка. Федька вырастет, тебе за это спасибо не скажет.

— Что же мне делать? Разводиться? Сергей все время этого требует.

— Требует, потому что сам на развод никогда не решится. Это от тебя зависит. Если найдешь в себе силы уйти от него, у тебя появится шанс устроить свою жизнь по-человечески.

— Куда уйти-то?

— Ко мне. А эту квартиру потом разменяете.

— На что мы жить будем? Федька совсем маленький…

— Ничего, выкрутимся. Я с ним сидеть буду, ты на работу устроишься. И деньги появятся, и от мужиков отбоя не будет. Ты же у меня такая красавица…

Дина не знала, что и подумать. Брови у нее удивленно поползли вверх. Чтобы мама, самый строгий критик и самый беспощадный судья, вдруг похвалила, поддержала, не унизила, поверила в нее? О, ради этого можно было выдержать любые измывательства Сергея. Положительно, за сегодняшний день в мире произошли глобальные изменения.

— Иди, Диночка. Повеселись как следует. Митя-то будет?

— Ты же Сереже сказала, что нет.

— Надеюсь, я соврала.

Дина улыбнулась. В маме, оказывается, погиб талант актрисы.

— Митя будет.

— Поцелуи его от меня.

Светлана Алексеевна подмигнула дочери и бесшумно скрылась за дверью квартиры.

— Феденька! Ты где, мой зайчик? — послышалось приглушенно, и замок щелкнул с внутренней стороны.

Дина сделала глубокий вдох и надавила на кнопку лифта.

Галка жила в соседнем доме. У нее была просторная квартира, доставшаяся от родителей, которые три года назад уехали работать по контракту в Штаты. Собственно, они Галку и содержали, потому что у себя в школе она получала гроши, зато работала с увлечением, детей обожала, и, надо признать, это было взаимно. Летом Галка, по старой студенческой привычке, вожатила в лагерях на море. Она возвращалась после трех смен совершенно шоколадная и необычайно собой довольная. Самое смешное, что ни разу ни одного курортного романа у Галки не завязалось. Девчонки считали, что она слишком ответственная: сказали ей следить за детьми, она и следит, ни на шаг не отходит. Галка выдумывала какие-то сумасшедшие конкурсы и праздники, сама играла на гитаре и писала удивительно смешные пародии, хоть сейчас отправляй в КВН. Коллеги надрывали животы, считали, что у нее зря пропадает талант и что она могла бы своими скетчами и песенками грести деньги лопатой. Однако Галка была неисправима.

— Для детей надо писать, как для взрослых, только еще лучше, — цитировала она Чуковского. — Ну, уйду я в эстрадные юмористы. А дети как же? Кто будет их нормальными людьми делать?

Галка преподавала, конечно же, русский с литературой, а в вечернее время бесплатно вела кружок. Количество мест в нем было ограничено, и за счастье ходить туда ученики боролись серьезно и основательно, даже те, кому гуманитарные науки, так сказать, были по боку. Галка рассказывала так интересно, так увлекательно, что писатели и поэты прошлого представали перед замученными литературой учениками как живые люди со своими достоинствами и недостатками.

Галка прощала детям опоздания и ошибки, закрывала глаза на невыполненные домашние задания и забытые учебники, но одного не терпела ни при каких обстоятельствах — тупости, косности, нежелания развиваться. Хамов и наглецов не наказывала, зато высмеивала так тонко и остро, что очень скоро при ней даже трудные подростки, с которыми родители не знали, что делать, начинали вести себя более или менее прилично.

Собирая своих бывших одноклассников, Галка осталась верна себе.

— Еда — не главное, — безапелляционно заявляла она в ответ на справедливые вопросы народа о том, что с собой принести. — Даже выпивка — не главное. Главное — чтобы нам было весело. А это я беру на себя.

В субботу почти все собрались вовремя. Вначале, как водится, чуть-чуть выпили для разогрева, причем каждый гость произнес тост в свою честь. По Галкиному сценарию, надо было в паре фраз описать свой жизненный путь, пройденный за истекшее десятилетие, и пожелать себе чего-то самого сокровенного.

Когда очередь дошла до Дины, она встала и торжественно произнесла:

— Долгие годы, что мы не виделись, не прошли для меня бесследно. Семь лет брака и двухлетний сын Федька — мои главные достижения. Желаю себе, чтобы на этом успехи не закончились, так как остается еще профессиональная реализация. Надеюсь, когда мы встретимся в следующий раз, лет этак через десять, у меня уже будет имя в среде адвокатов и полсотни громких выигранных дел, так что Федор сможет с гордостью сказать о себе: у меня отец русский, а мать — юрист.