Дженнифер Грин - Горькая лаванда

— Звонила Дэзи, — вдруг сообщила Виолетта.

Камилла насторожилась.

— Я сказала ей, что с тобой все в порядке. Но ты ведь знаешь Дэзи. Она ни за что не поверит, пока не убедится сама. Если ты сегодня-завтра не поговоришь с ней, она примчится сюда. Позвони, Милли!

— Нет уж, не дождется. Если опять будет звонить, скажи, что у меня все хорошо. И нечего ей приезжать!

— Ладно, — примирительно сказала Виолетта.

Камилла взяла кусочек трески.

— Тот участок на восточном склоне за сараями… что ты намерена с ним делать, Летти? Со всей этой лавандой?

Виолетта расцвела:

— О, Милли, как хорошо, что ты спросила! Я знала, что тебе постепенно будет лучше, и моя лаванда поможет. Вот и Боб говорит…

— Боб? Боб Макдагл? А он-то здесь с какого боку?

— Да не волнуйся ты так!

Камилла нетерпеливо отмахнулась. Меньше всего ей хотелось сейчас говорить о Бобе. Он и так занимал ее мысли эти четыре дня.

— Оставь в покое Боба. Я спрашиваю, зачем ты развела столько лаванды. Что ты намерена с ней делать?

— Понимаешь, — смущенно пролепетала Виолетта, — мама ведь всегда сажала там лаванду…

— Но у мамы было всего две-три грядки с редкими кустиками, а ты, похоже, решила заполонить лавандой весь Вермонт.

— Нет, так далеко мои планы не идут, — рассмеялась Виолетта. — Просто я всегда любила мамину лаванду, и когда Симпсон по сути выставил меня из дома, чтобы жить там со своей новой подружкой… — Ее губы задрожали.

— Летти, не вороши прошлого. Я и сейчас считаю, что твоему муженьку надо было свернуть шею, но речь не об этом.

— Ну вот, я вернулась домой, и мне надо было начинать жизнь заново. Я не знала, куда себя деть. Слава Богу, мне удалось отсудить у него хороший кусок и не пришлось срочно искать работу. И тут я нашла мамины семена французской лаванды. Потом Дэзи привезла мне отводки другого сорта, и я начала экспериментировать. — Глаза Виолетты сияли. — А потом открыла свой магазин…

— Это все здорово. — Камилле не хотелось обижать сестру. — Но зачем тебе столько лаванды? Такое количество не продашь в магазине.

— Наверное, — грустно согласилась Виолетта и положила на тарелку Камилле не поддающийся опознанию предмет своего кулинарного искусства. — Я увлеклась скрещиванием и немножко переборщила.

— Немножко? Двадцать гектаров ты называешь «немножко»?

— Да нет, я не думала засаживать двадцать гектаров, — попробовала защищаться Виолетта. — Просто в оранжереях уже не было места — у меня ведь там и другие растения, — и я высадила лаванду на восточный склон, где никогда ничего не росло. Я думала, она вообще не поднимется. Но я упустила из виду… — Виолетта замолчала.

— Что ты упустила из виду?

— Что лаванда очень стойкая. Ей нужно всего лишь немного солнца и… просто оставить ее в покое. Тогда она примется и на сухой каменистой почве, под ветрами и морозами.

— Летти, она не только принялась, она так разрослась, что скоро заглушит собой все.

Виолетта тяжело вздохнула.

— Как тебе картофельный салат?

— Что?

— Картофельный салат. Он с приправой из сухой лаванды. Я нашла рецепт в одной старинной французской книге.

— Салат замечательный. Но я не хочу, чтобы ты для меня готовила. Я вообще не хочу ничьей заботы. — Камилла раздраженно передернула плечами.

— Я так и так готовлю. Так что не о чем говорить.

— Я не об этом, ты слышишь? Мне не нужна ничья забота! И твоя тоже! Я пока не могу работать, но обязательно буду.

— Ну и хорошо. Тебе нужны деньги?

— Господи, помилуй! Я не хочу жить у тебя на содержании, Виолетта!

— Ладно, ладно, не волнуйся ты так. — Виолетта срочно схватилась за очередную миску. — Я имела в виду деньги на карманные расходы. Как же без них?

— Не-е-ет! Мне вообще ничего не нужно!

Камилла вскочила, как ужаленная, ее лицо пылало от гнева. Она бросилась к задней двери.

— Милли, постой! Тебе незачем убегать.

— Я и не убегаю. Просто… — Она едва могла дышать, сердце бешено колотилось. Камилла не хотела ссориться с сестрой. Ей нужно только, чтобы ее оставили в покое. Чтобы не приходилось напрягать последние силы и быть терпимой и вежливой.

Камилла натянула хлюпающие сапоги, схватила фуфайку и башлык и взялась за ручку двери. Но та открылась без усилия, и молодая женщина едва не врезалась в могучую фигуру нежданного гостя.

— Эй, Милл, потише!

Боб Макдагл крепко держал ее за плечи, чтобы она не слетела со ступенек. Камилла не собиралась бороться, ей надо было просто забиться в угол, чтобы не дать выплеснуться своей ярости на невинных. В его сильных объятиях можно спрятаться от бед и невзгод, но Камилла хотела оказаться только в объятиях Роберта! Мысль о своей утрате чуть не задушила ее, и, не говоря ни слова, она прошмыгнула мимо Боба. Он что-то прокричал ей вслед, но Камилла ничего не слышала. Прочь от Боба! Прочь от Виолетты! Прочь от жизни! Прочь, прочь, прочь!

Боб вышел из кабинета и спустился в кухню. Его взгляд упал на настенные часы. Уже три! Скоро мальчики вернутся из школы. Сейчас, по весне, они стали совсем невыносимыми. Боб точно знал, что последует за их приходом. Син с порога примется выпрашивать лошадь. На свете, наверное, не было ни одного животного, которого он не хотел бы иметь. Саймон понесется в свою комнату и врубит музыку на всю громкость, а Макдагл-старший начнет на него жаловаться. Сам он будет требовать, чтобы была вымыта посуда, накопившаяся в раковине со вчерашнего дня, и постирана полная корзина грязного белья.

Боб понял, что сегодня этого концерта он не вынесет и, если сейчас же не уберется из дома, обязательно сорвется. Он схватил с вешалки куртку и вышел во двор.

Свежий воздух защекотал ноздри. Две последние недели не переставая шли дожди, было ветрено и промозгло, теперь же весна брала свое. Повсюду проклюнулись почки, зазеленела трава, вдоль изгороди расцвели нарциссы.

Боб и не заметил, как дошел до границы владений Кэмпбеллов, пока перед ним не возникла одинокая фигурка среди зарослей лаванды. Он узнал ее сразу, но помедлил, прежде чем открыть калитку.

Уже многие годы ни одну женщину он не принимал так близко к сердцу. Черт побери, Камилла так исхудала, что джинсы едва держались на ней. На щуплые плечики были накинуты красная клетчатая рубашка и любимая отцовская куртка. В солнечных лучах ее спутанные черные космы все еще отливали шелком. Бобу вспомнилась счастливая невеста в белоснежной фате, и он подумал, что свои роскошные длинные волосы она, должно быть, обрезала после гибели мужа. Сейчас Камилла являла собой воплощенный траур, и сердце Боба сжалось от боли.

Со дня их встречи он постоянно твердил себе, что Камилла — не его проблема. У него и своих забот хватает. Сыновья держали его в постоянном напряжении. Переводы, которые Боб выполнял для правительственных учреждений, отнимали массу времени. И хотя эта работа оказалась значительно доходнее, чем он ожидал, с приходом весны придется заниматься полями и фруктовыми плантациями. Так что дополнительные стрессы ему совсем ни к чему.