Барбара Уоллес - Неожиданный медовый месяц

«Неправда. Ты знаешь ответы на все ее вопросы», — подумал Карлос, закрыв глаза.

В течение последних трех недель внутренний голос дразнил его все больше и больше, подталкивая к нежелательным мыслям, прося его открыть двери, которые лучше держать закрытыми.

— Знаешь, я никогда не испытывал к ней такой сильной ненависти, как сейчас, — услышал он слова Хорхе.

— К кому?

Хотя Карлос и сам знал ответ. Конечно же не к Ларисе, ведь она не сделала ничего плохого.

— Я знаю, что не должен так говорить, потому что она была больна. Она требовала от тебя слишком многого. Я видел, как сильно ты любил ее.

— Она была для меня всем.

— Я знаю, и поэтому ненавижу ее. За то, что она была слишком больна, чтобы понять это, и за то, что, когда она умерла, ты так сильно изменился. Я ненавижу ее за то, что она превратила тебя в труса.

Карлос покачал головой:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Он не хотел говорить о Мирабель. В последнее время, когда он думал о своей покойной жене, перед его глазами сразу же всплывал образ Ларисы. Он вспоминал ее смех, ее невинную веру в чудеса. Он вспоминал ее глаза, когда она впервые увидела сенот, и ее выражение лица каждый раз, когда их тела сливались воедино. Каждое из этих воспоминаний причиняло ему нестерпимую боль, умоляя не прогонять их прочь. Возможно, Хорхе прав: он превратился в труса. Но неужели его двоюродный брат не понимает, что трусость — это единственное, что бережет его сердце, не позволяя ему разбиться на мелкие кусочки во второй раз. Ведь оно и так испещрено шрамами.

В конце концов, правда выиграла битву. Несмотря на всю ложь самому себе, на все стены, которые Карлос так отчаянно пытался возвести, Ларисе все же удалось проникнуть в его сердце. Где-то между тем мгновением, когда она открыла дверь своей виллы, и их ссорой на пляже, несмотря на все его попытки отгородиться от нее, он влюбился в эту женщину. Кто бы ни сказал, что истина делает человека свободным, он лгал. Боль Карлоса была сильнее чем когда-либо.

— Позвони ей, primo , — настаивал Хорхе.

— Я не могу. — «Не можешь или не хочешь?» В память Карлоса ворвались последние слова Ларисы. Она так отчаянно хотела, чтобы он признался в своих чувствах. — Она не вернется.

— Откуда ты можешь это знать?

Прежде чем Карлос успел ответить, на поясе Хорхе включилась рация.

— Проблема в зале, — произнес хриплый голос.

— Иди, — сказал Карлос двоюродному брату.

— Отправив меня выполнять поручение, ты не изменишь мое мнение.

— Иди.

— Хорошо, я уйду, но мы еще вернемся к этому разговору. К тому же нам срочно нужен свадебный координатор, потому что я не собираюсь каждые пять минут решать проблемы, то и дело возникающие в работе банкетной службы.

Хорхе потерпел неудачу. Карлос не желал говорить с ним о Ларисе. Что же касается свадебного координатора, генеральный директор сомневался, что любой из будущих кандидатов будет так же хорош, как женщина, которая уехала из «Ла джоя» несколько недель назад. Ее никто не сможет заменить.

После ухода Хорхе Карлос еще долго смотрел в окно. Потом он ходил из угла в угол. Сотни мыслей проносились в его голове, но все они так или иначе возвращались к одной-единственной мысли, заставляющей его задавать себе самый важный вопрос.

«Чего ты боишься?» — спрашивал себя Карлос. Ему казалось, что страх был самостоятельным существом, жившим внутри его. Пытаясь держать Ларису на расстоянии вытянутой руки, чтобы не чувствовать боли, он сделал только хуже и ей, и себе.

Карлос медленно вернулся к своему столу, где лежало письмо Пола Стейвса. О чем Лариса говорила в тот день на пляже? О том, что Пол и Линда были вместе и в горе и в радости?

Не до конца сформулировав свое будущее послание, он взял листок почтовой бумаги и начал писать:

«Дорогой Пол, примите мои соболезнования. Линда была замечательным человеком. Было очевидно, что вы очень сильно любили друг друга. Я очень рад, что нам удалось помочь вам насладиться последними днями с Линдой и сохранить прекрасные воспоминания. Любовь — это драгоценный дар, который невозможно забыть».

Он сложил записку и отодвинул ее в сторону, чтобы после отослать вместе с цветами.

«Любовь — это драгоценный дар», — подумал Карлос. Болезнь Мирабель не позволила ей это понять. И, как следствие, он тоже не сумел оценить этот дар, когда в его жизнь вошла Лариса. Из-за трусости он не смог признать, что ему несказанно повезло получить второй шанс на счастье.

«Откуда ты знаешь, что она не хочет быть с тобой, если не спросил ее об этом?» — вспомнил Карлос слова Хорхе и потянулся к телефону.

Долгие две недели, пять дней и двадцать семь часов — вот сколько времени прошло с тех пор, как Лариса попрощалась с Карлосом и прилетела в Нью-Йорк. Но пустота в ее сердце только росла.

«Если любишь его, отпусти», — говорила она себе. Легко сказать. Она с силой бросила ручку, та ударилась о приколотую к стене открытку, а потом приземлилась на стопку контрактов. Теперь симпатичная красная точка омрачала небо над бассейном в «Ла джоя». Нужно срочно убрать эти фотографии. Когда Лариса смотрела на них, ей становилось еще тоскливее. Она безумно скучала по Карлосу. Почему ей приходится быть упрямой, чтобы заставить его признаться в своих чувствах? Она должна была остаться еще на один день и увезти с собой еще больше прекрасных воспоминаний о нем. Конечно, она все равно сидела бы здесь, в Нью-Йорке, без Карлоса, но, по крайней мере, в ее памяти не всплывали бы его грустные глаза, отраженные в стеклянной двери вестибюля отеля. «Нет, ты могла бы мучить себя более приятными воспоминаниями», — подумала Лариса.

— Мы принесли тебе сэндвич. — Хлоя зашуршала белым бумажным пакетом, подходя к рабочему месту Ларисы. — С говядиной и шинкованной капустой.

— Спасибо, я съем его позже. — Не обращая внимания на взгляды, которыми обменялись ее подруги, Лариса положила сэндвич на край стола.

— Надо было тебе пойти с нами, — сказала Хлоя. — Похоже, лето наконец наступило. На улице уже достаточно тепло, даже для тебя.

— У меня очень много работы.

— В последнее время у тебя всегда много работы, — заметила Далила. — Из-за нее ты даже не ходишь обедать.

— Я не вижу в этом ничего особенного. Вы, например, всегда задерживаетесь допоздна.

На самом деле это было совсем не так, и все они об этом знали. Лариса и правда была завалена работой, но только потому, что была не в состоянии сосредоточиться. Ее тело находилось в Нью-Йорке, а душа и сердце — в Мексике. На днях она даже проверила, появился ли в «Ла джоя» новый свадебный координатор.

Хлоя положила руку на плечо подруги.

— Все будет в порядке, — сказала она.