Владимир Купрашевич - Утром, в чужой постели

Из громкоговорителей он слышит объявление о посадке на Питер и отправляется на перрон. Пока вагоны ползут мимо он невольно вглядывается в женские лица проводниц и понимает, что никуда не поедет. Он проходит по перрону от локомотива до последнего вагона, возвращается обратно и ловит себя на том, что продолжает искать знакомое лицо в толпах пассажиров. От джинсов, чемоданов, портфелей начинает рябить в глазах, зато он уже точно знает, что ему делать. Он помнит ее фамилию, рейс, которым они прибыли в Москву, остается найти предприятие где она числится.

Диспетчерская куда его направила дежурная по вокзалу оказалась в соседнем здании, но обнаружить там живую душу, которая могла бы помочь Геннадию удается не сразу. Отдел кадров в отгуле, а постоянные телефонные звонки не дают возможности дежурной вникнуть в суть дела все что она успевает сообщить это то, что график работы проводников вывешен в коридоре. Если известна фамилия, узнать, когда и каким рейсов отъезжает разыскиваемая не составит труда…

Список бригад оказывается не один. Обследовав несколько стендов он, наконец, находит ее фамилию, номер рейса, направление, время отъезда – это завтра. Маршрут на Мурманск. Другой информации нет и Геннадий пересекает цепочку залов в обратной последовательности.

В зале ожидания он находит свободное место с плохо обдуманной решимостью покинуть его только утром, когда мурманский состав подадут к перрону. Однако уже через десять минут его начинает терзать мысль о выброшенном адресе – может быть название улицы можно было разгадать – у Ленки почерк куринолапый… Возможно есть похожее название… Промучившись некоторое время он отправляется на поиски урны, в которую был выброшен листок. Он знает, что чудес не бывает, что за минувшее время мусор вывезен неоднократно…Урну он находит, но, конечно же, пустую…

Место в зале ожидания уже занято, и Геннадий выходит на перрон. Уже рано темнеет – лето позади. Еще пара недель и потянется вереница дождей, потом заморозки поглотят останки былых радостей минувшего лета, которые скукожатся и исчезнут в архивах памяти среди множества других захоронений, отдающих тленом… Ему начинает казаться, что он никогда не найдет свою проводницу. Конечно это от усталости. Следует поужинать, но заставить себя, скорее всего не получится…

Несколько часов удается убить прогулками по улицам города, рассматриванием витрин, бессмысленным посещением гостиниц, в которых с момента ввода в эксплуатацию мест нет…Кинофильм в соседнем кинотеатре ему не нравится, не содержанием, а потому, что он не успевает на нем выспаться. Дремота эта больше похожа на обморочное состояние. Искусство в таком состоянии воспринимается с трудом.

У вокзала его окликает женщина пенсионного возраста, присматривается к нему оценивающе и предлагает комнату на ночь. Недорого. Недалеко. Можно с горничной, но это по отдельному тарифу. Вступительный взнос – «маленькая» водочки… Горничная – ее племянница, работает проводницей, но денег не хватает, надо дочь содержать, маленькая еще, а за садик бывает и платить нечем…Они там регулярно медосмотры проходят, все чисто…

– Как звать то? – замирает Генка.

– Кого? Меня?

– Племянницу.

– Ритой. А зачем тебе?

Генка отрицательно мотает головой.

– Ну ты че?! Имя что ли не понравилось? – кричит ему вслед тетка.

В зале ожидания вокзала он с трудом находит уголок на жесткой скамье среди чемоданов и покачивающихся в дреме измученных тел. Спать на вокзалах Геннадию приходилось и ранее, потому он без особых усилий отключается от монотонных сетований тех, кто еще не угомонился, от ошарашивающего грома репродукторов.

Под утро его будят чьи-то выразительные ругательства. Пьяный инвалид с опухшей физиономией выражает неудовольствие в нерасторопности молоденькой девушке, помогающей ему надеть пальто из дорогой, но замызганной ткани, которое велико ему размера на два. Старому пьянице кажется, что помощница не слишком почтительна с ним. Девчонка молча поддерживает пальто, пока тот попадает в рукав. Застегнув болтающиеся полы старина направляется по загроможденным проходам, спотыкаясь через каждый шаг и каждый раз выговаривая владельцу ног или чемодана. Его положение облегчается тем, что в столь ранний час трудно найти любителя поскандалить – многие просто не открывают глаза…

Уснуть больше не удается. В зале очень душно. В туалете у зеркал он останавливается, разглядывает свою физиономию, которая мало отличается от фотокарточки бомжа. От холодной воды кожа светлеет, и хотя резь в глазах остается он начинает узнавать себя. В зале у буфетной стойки он встает в очередь за чашкой кофе, но слышит из радиоголосилки сообщение о том, что к первому перрону подается под посадку мурманский поезд.

На перроне он закуривает сигарету в ожидании, пока подползающий состав замрет.

У шестого вагона он еще издали видит Нину, напарницу Лены, с каким-то парнем в спортивной форме. Она скользит рассеянным взглядом по лицу Геннадия, затем спохватывается и улыбается.

– А, любовник! Привет!

– Елена в вагоне?

– Не заметила, – юродствует проводница, но вид собеседника не располагает к юмору и придает серьезности и ей.

– Так она в отпуске, С сегодняшнего дня.

Геннадий чувствует что не может больше стоять.

– Пойдем в вагон, – предлагает он и проходит в купе проводников.

Нина передает сигнальные флажки парню и идет следом.

Геннка садится за столик и вынимает сигареты.

– Можно?

– Ты же вроде не курил…, – замечает Нина.

– Ну да…, – он сует пачку обратно в карма. – А ты не знаешь ее адреса? Я потерял где-то записку…

– Знаю, но она собиралась в деревню…

– Ах да…к дочери…

Нина насмешливо смотрит на него.

– К мужу!

Генка тупо таращится на нее.

– Эх, мужики, где глаза ваши?! Она же совсем девчонка! Родители у нее там.

Нина находит на столике карандаш и пишет на старой квитанции.

– Это ее адрес, а деревню я не помню, но может быть еще успеешь, или соседи по квартире подскажут эту деревню…

На проспекте ему удается поймать такси. В машине он просит водителя разрешения закурить, но один раз затянувшись,

сует сигарету в пепельницу.

– Не идет? – сочувствует шофер.

– Не идет, – признается Генка.

Адрес на этот раз реальный. На дверной звонок выходит женщина средних лет в домашнем халате. На вопрос Геннадия дома ли Елена, задает встречный вопрос, как его имя. Генка называет себя.

– Тогда вам записка.

Женщина на минуту скрывается в квартире и выносит клочок бумаги.

– А Лена уехала с полчаса назад. Если поторопитесь, можете застать ее у станции метро, где она пересаживается на свой автобус, Но в записке, наверное все написано…