Джейн Портер - Жених из прошлого

- Мне не нужен мужчина, чтобы содержать меня. Я стремлюсь к независимости, к взаимоуважению.

- Тогда что между нами было?

- Я хотела тебя. Все это время с восемнадцати лет. И я переспала с тобой, чтобы закрыть гештальт, чтобы…

Она оборвалась. Слова не шли.

«Чтобы сохранить этот момент навсегда в памяти», - проговорила она про себя.

Это ее секрет, не его. Марку не обязательно знать, что их ночь вдвоем была для нее горькой радостью, раем на земле. Уйти от него - невероятная боль, но лучше уйти, перетерпеть и исцелиться, чем остаться и каждый день чувствовать, что тебя не замечают или пренебрегают.

- Скажи уже, - проговорил он. - Я пытаюсь понять…

- Нечего понимать. Я хотела заняться с тобой сексом. Я это сделала. Мы сделали. Теперь я готова уехать, как только закончится снежная буря.

Он скрестил руки на груди и стиснул зубы.

- Мне не по вкусу ни один из этих ответов.

- Как только я уеду, тебе станет легче. Ты снова свяжешься с Витторией или найдешь другую, подходящую под обязанности.

- Какие ужасные вещи ты говоришь.

- Но это правда, - сказала она, натягивая свитер через голову и комкая остальные вещи в шар. - Между нами все просто, у нас у обоих зудит в одном месте, мы переспали, удовлетворились и смело можем разбегаться. Я уеду в Лондон, ты найдешь аристократичную особу, которая подойдет и по родословной, и по списку обязанностей.

С этими словами она схватила штаны и попыталась их надеть, но он подхватил ее и понес в постель.

- Почему тогда у меня все еще зудит в паху? Почему я хочу тебя еще больше?

- Тебе нравится получать запретное.

- Но я могу овладеть тобой прямо сейчас, если скажу, как сильно хочу оказаться внутри тебя, как страстно хочу почувствовать вкус твоей кожи. Ты с радостью расставишь ноги и примешь меня. - Он прижал ее руки к постели. - Если я не прав, скажи, и я отпущу тебя навсегда и больше никогда не появлюсь в твоей жизни.

Между ними было столько энергии, что его горячая ладонь, прижимающая ее к постели, заставила ее безумно хотеть его, так что даже бедра сами начали приподниматься, приглашая к соитию.

Разве плохо, что ей нравится, как сильно он прижимает ее к постели? Разве стыдно, что от ощущения его силы и власти она дрожит от удовольствия?

- О, я так хочу тебя, - прошептала она, запрокидывая голову.

Он немедля прильнул к ее нежной шее.

- Тогда останься, - прохрипел он, - потому что я хочу, чтоб ты была здесь со мной, миа бел-ла гарацца.

Его милая девочка…

Моне закрыла глаза. Она больше ни с кем не хотела быть, только с Марку. Она никого больше не хотела, только его. Но она не могла признаться ему, что любит. Слишком много власти окажется в его руках.

Через несколько часов Моне проснулась оттого, что он погладил ее по бедру, затем по животику и остановился на груди, ласково прихватил ее. Как же невероятно нежно это было. Соски тут же налились, он начал ласкать их пальцами, пока она притворялась, что спит, а на самом деле наслаждалась гармонией и беззаботным блаженством в его руках.

От его умелых прикосновений ее тело пело. Сложно уснуть, когда он держит тебя за грудь и мнет соски. В паху заныло от желания снова слиться с ним в едином порыве страсти.

Она устояла. Лежала с закрытыми глазами, сосредоточившись на теплой ладони на своей груди и на твердом члене, упирающемся ей в бок.

Тело начинало гореть, и не отвечать на ласку становилось сложнее. Ее так и подмывало повернуться и дать ему все, о чем бы он ни попросил… кроме сердца, конечно.

- Я знаю, ты не спишь, - прошептал он ей на ухо.

Она улыбнулась в подушку.

- М-м-м…

- Притворщица, - сказал он, провел рукой вниз по талии, бедру и нырнул в ложбинку между ног. Такая влажная…

Сердце замерло от его прикосновений. Она вся текла и готова была принять его. Моне перекатилась на спину и потянулась. Он поцеловал ее и в одно мгновение оказался между ее ног, но не вошел. Вместо этого он потянулся за презервативом, быстро надел его и только потом погрузился в ее готовое лоно.

Моне тихонько застонала от наслаждения, мужское естество снова наполнило ее. Большое, мясистое, оно доставало так глубоко, что она трепетала от одного вхождения. Моне обхватила Марку за шею и притянула к себе, так что могла целовать, когда он будет насаживать ее на свой шампур. Это не просто секс, а наслаждение высшего уровня. Наконец она могла рассказать ему о своей любви через постель. Потрясающие оргазмы, но на сердце глубокие раны.

После она лежала на его груди, раскрасневшаяся, счастливая, а в голове роились предательские мысли. Уехать слишком тяжело, забыть невозможно.

- Ты здесь, потому что нужна мне, - прошептал он. - Раньше я этого не понимал, но вчера, когда уехал из Кастильо, я не хотел садиться в машину, пока ехал, было плохо. Я не хотел праздновать Рождество вдали от тебя и детей, - сказал он тихо, играя прядью ее волос.

- Марку, - запротестовала она, голос не слушался. - Давай больше не будем об этом, пожалуйста, - она села на постели, - не путай страсть и любовь. Влечение не основа для серьезных отношений.

Несколько секунд он молчал, потом спросил:

- Ты боишься ответственности?

В голову тут же ударила кровь, ее тело, все еще теплое и податливое, напряглось.

- Нет.

- Тогда почему мы не можем обсудить наши отношения?

Она встала, потянулась за кашемировым пледом, лежащим на кресле, и завернулась в него.

- Я в твоей постели потому, что ты меня привлекаешь, и потому, что мне было интересно

- каково это - заниматься сексом с тобой. Но я не намерена продолжать эти отношения. Я рада, что потеряла девственность именно в твоих объятиях, но, как только я уеду, все будет кончено.

- Почему?

- Я приехала в Кастильо заботиться о детях, а не чтобы стать твоей любовницей. Может, я и дочь своей матери, но слишком уважаю себя, чтобы идти по той же дорожке.

- Наши родители любили друг друга.

Она усмехнулась и закуталась поплотнее в плед.

- Я бы это так не называла. У Матео Уберто были все права, у матери ничего.

- Отец дважды предлагал ей выйти за него, но она оба раза отказала.

Моне уже слышала об этом от матери, но тогда она думала, что мать говорит ей то, что Моне хочет услышать.

- Он променял ее на молоденькую модель, когда маме стукнуло сорок.

Марку сел. Одеяло упало чуть ниже пупка, обнажив стройный, мускулистый торс.

- Твоя мать была больна, она хранила это в секрете и не хотела, чтобы он видел ее такой. Она сама его бросила, и никак иначе.

- Это неправда!

- Правда. Отец любил Кэнди и не менял ее на молоденькую модель. У него больше никого не было даже после ее смерти.

Его откровение выбило ее из колеи. Моне отвернулась. Неужели это правда? Или Марку специально перевирает прошлое? Она потрясла головой, чтобы прийти в себя.