Джэки Эшенден - Повелительница сердца шейха

Но не это буквально пригвоздило Шарлотту к полу.

Его глаза. Глаза цвета дымчатого кварца горели золотым огнем, тем же безжалостным, жестоким жаром, что и солнце пустыни. Это был тот самый мужчина, который подобрал ее в пустыне. Шарлотта была в этом уверена. Она никогда не забудет эти глаза.

Он долго молчал, и Шарлотта тоже, потому что не могла найти в себе сил заговорить. Мужчина бросил взгляд на стражников позади нее, приказав выйти.

За теми захлопнулась дверь, и они остались вдвоем. Комната внезапно показалась Шарлотте тесной, слишком маленькой, чтобы вместить и ее, и мужчину, что стоял напротив. Она не могла даже вдохнуть полной грудью — казалось, этот человек вытеснил из комнаты воздух.

Шарлотта вздернула подбородок, пытаясь унять сердцебиение и одновременно не сломаться под его безжалостным взглядом, но, похоже, ей это не удалось. Сцепив руки перед собой, чтобы не дрожали, Шарлотта сделала глубокий вдох и, наконец, решилась заговорить:

— М-м-м… вы говорите по-английски?

Ее голос прозвучал тонко и пронзительно в тишине комнаты. Мужчина ничего не ответил, продолжая пристально смотреть на нее. Это было крайне нервирующе.

Во рту у нее пересохло, и она пожалела, что не говорит по-арабски лучше. Потому что, возможно, он не понимает английского. Шарлотта хотела спросить его, где отец, а также поблагодарить за то, что он спас ее.

«Он посадил тебя в камеру, помнишь?»

Конечно, но, возможно, это был не он. Сложением он походил на средневекового воина, но костюм на нем был современный. Может быть, он начальник тюрьмы, в которую ее посадили? Или чиновник высокого ранга?

— Я… м-м-м… извиняюсь, — заикаясь, пробормотала Шарлотта. — Я должна поблагодарить за то, что вы спасли мне жизнь. Но не могли бы вы сказать, где мой отец? Видите ли, мы заблудились. И я… Я…

Она запнулась, ее слова были раздавлены тяжестью его взгляда.

Это было глупо. Ее отец сидит в тюремной камере, если не стал жертвой палача, а она позволила этому человеку запугать себя. Сейчас ей нельзя быть такой жалкой.

Пожалуй, ей следует представиться. В конце концов, у нее нет при себе никаких документов, так что, возможно, они понятия не имеют, кто она и кто ее отец, и поэтому посадили в камеру. Может быть, они решили, что она шпионка или диверсант?

— Итак, — произнесла Шарлотта, взяв себя в руки, — меня зовут…

— Шарлотта Деверо, — прервал ее мужчина глубоким, немного грубоватым голосом. — Вы ассистент на археологических раскопках, которые ваш отец, профессор Мартин Деверо, проводит совместно с Университетом Сиддка.

Его английский был безупречен, а акцент почти неразличим.

— Вы родом из Корнуолла, но живете в Лондоне и в настоящее время работаете ассистентом в университете вашего отца. Вам двадцать три года, у вас нет иждивенцев, и вы живете в квартире с парой друзей в Клэпхеме.

Шарлотта была потрясена. Откуда он все знает?

— Я…

Но мужчина продолжил, проигнорировав ее желание высказаться:

— Не могли бы вы рассказать мне, зачем отправились в пустыню? И вы, и ваш отец слишком далеко ушли от места раскопок. На самом деле это единственная причина, по которой вы здесь. Вы пересекли границу Ашкараза, понимаете это, не так ли?

Шарлотта покраснела от нотки снисходительности в его голосе, но успокоилась оттого, что он говорит об ее отце в настоящем времени.

— Вы хотите сказать, что мой отец жив? — спросила она, желая удостовериться.

— Да, — без колебаний ответил мужчина. — Он жив.

От радости у нее перехватило дыхание.

— О, я так рада! Отец, вероятно, ушел с места раскопок, чтобы поразмышлять над каким-нибудь вопросом и сам не заметил, как сбился с пути. С ним такое нередко случается. Я пошла, чтобы найти его, поднялась на дюну и каким-то образом…

— Меня не интересует, как вы заблудились, мисс Деверо, — перебил ее мужчина, в его голосе звенела сталь, взгляд дымчато-золотых глаз был безжалостным. — Что меня интересует, так это то, как вы выбрались из охраняемого объекта.

Шарлотта судорожно сглотнула. Какое-то время она раздумывала, не солгать ли ей, но так как у нее были неприятности, то не было смысла усугублять их.

— Я… разбила стекло и вылезла через окно. — Она слегка приподняла подбородок, чтобы показать ему, что не боится. — Это было не так уж трудно.

— Вылезли через окно? — повторил он ровным голосом, черты его опасно красивого лица стали жесткими. — А почему вы решили, что это хорошая идея?

— До меня дошли слухи, — ответила Шарлотта, заняв оборонительную позицию, — что люди, которые пересекают границы Ашкараза, исчезают навсегда. Я не знала, что случилось с моим отцом. Мне представилась возможность сбежать, чтобы найти его, и я воспользовалась ею.

Мужчина ничего не ответил. Его пристальный взгляд давил на нее своей тяжестью.

Шарлотта сжала руки в кулаки, приподняла подбородок еще на дюйм и посмотрела ему в глаза.

— Вы же знаете, что мы британские подданные. Вы не можете просто заставить нас исчезнуть, как других. Мой отец — уважаемый ученый. Как только сотрудники экспедиции поймут, что мы пропали, нас будут искать. Так что вам лучше сказать тому, кто здесь главный, что…

— Нет необходимости. Все заинтересованные стороны уже знают об этом.

— Какие заинтересованные стороны?

Его лицо оставалось бесстрастным.

— Я.

— Вы? — Шарлотта попыталась изобразить скептицизм, но у нее ничего не вышло. — И кто же вы такой?

— Я здесь главный, — сказал он без всякого выражения.

— Да? То есть вы начальник полиции?

В конце концов, это объясняет его властность.

— Нет. Я не глава полиции. — В его глазах блеснуло что-то такое, от чего у нее перехватило дыхание. — Я — глава страны. Я — шейх Ашкараза.

Шарлотта Деверо изумленно хлопала ресницами. Шок был написан на ее хорошеньком розовом личике.

Она должна быть шокирована. Она должна дрожать от страха.

Когда его известили о ее побеге и прогулке по главной улице Харана, сказать, что он разозлился, значило сильно преуменьшить его чувства.

Тарик был в ярости. В абсолютной, вулканической ярости. Ярость кипела в нем, как лава, способная уничтожить все на своем пути, и только долгие годы самоконтроля позволяли ему удерживать ее внутри.

Ему некого было винить в этом происшествии, кроме самого себя. Именно он решил чужестранку привезти в Харан, а не последовать совету Фейсала и вернуть ее с отцом на место раскопок, откуда они пришли.

Нет, он решил позаботиться о мисс Деверо сам, доставил ее в Харан, чтобы убедиться, что она получит необходимую медицинскую помощь. Ее отец еще больше нуждался в уходе — Мартин Деверо все еще был без сознания и лежал в больничной палате. Состояние Шарлотты, по заверению медиков, не вызывало опасений, а потому ее перевели в учреждение, где содержали всех нелегальных визитеров Ашкараза.