Лия Аштон - Поцелуй среди песчаных дюн

Себ наклонился ближе к Миле, и она почувствовала его дыхание на своей щеке.

— Не может быть! — воскликнул он, не успела она открыть сумочку.

Мила улыбнулась.

— А вот и может.

Они вместе попытались, хотя и тщетно, тихо открыть пакетики с пестрым щербетом, а потом съели десерт крошечными пластмассовыми ложками. Совсем как в кино много лет назад.

Это было еще до того, как Себ начал встречаться со Стеф. Помнится, они шли в местный магазинчик, покупали на выданную родителями мелочь пакетики леденцов, а потом отправлялись в кино на автобусе. У них всегда было по пакетику щербета. Им, двенадцатилетним, это казалось очень взрослым — таким же взрослым, как поход в кино без родителей.

А теперь они действительно были взрослыми. В темноте Мила особенно сильно ощущала, каким крупным стал Себ. Его плечи так и нависали над ее креслом. И похоже, Себу приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы держать ноги на приемлемом расстоянии от ее ног. А еще оба, судя по всему, решили не использовать общий подлокотник сиденья между ними. Что было крайне неудобно — и в буквальном смысле, и в переносном. В конце концов, будь они просто друзьями, какая разница, если бы их руки случайно соприкоснулись?

К счастью, фильм изобиловал громкими звуками и впечатляющими спецэффектами, что отвлекло Милу от навязчивых мыслей о Себе.

По крайней мере, до окончания картины. А потом, выйдя в фойе, она не могла не признать — в который раз, — как превосходно выглядел Себ в костюме. Потягивая шампанское, которое взяла с проносимого мимо подноса, Мила решила, что лишь констатировала факт. И даже поведала об этом Себу.

— Я не сказала об этом раньше, но ты выглядишь великолепно. Прекрасный костюм.

Губы Себа вздернулись в озорной усмешке.

— Ну, я…

— Мисс Молинье!

К ним на высоченных каблуках неслась ассистентка Блейна, умудряясь казаться одновременно надоедливой и безразличной.

Только тут Мила спохватилась, что толпа уже рассеялась, а Блейна нигде не было.

— Мы встречаемся с папой в ресторане?

Серена покачала головой:

— Нет. Он просил передать извинения. У него изменились планы.

Себ моментально оказался рядом. Так близко, что Мила могла опереться на него, если бы потребовалось.

Но она этого не сделала.

— Понимаю, — только и ответила она.

Ассистентка подождала немного, словно ожидая, что Мила попросит что-то передать Блейну. Ничего не дождавшись, Серена энергично кивнула. А потом — всего на какую-то секунду — Серена подошла ближе к Миле и очень мягко произнесла:

— Мне очень жаль.

И тут же унеслась по своим делам.

Жалость Серены почему-то стала последней кап лей. Переполнило чашу терпения, доведя Милу до крайности… и сил реагировать не осталось. А ведь все это было ожидаемо. Потому что уже происходило, и не раз. Много раз.

Мила и не помнила, как вышла из кинотеатра и зашагала прочь, хотя в ушах отчетливо звучал резкий, мстительный перестук ее каблуков по дорожке.

А потом перестук резко смолк, и ее ноги погрузились в песок. Прибрежный песок.

Мила остановилась и повернулась на месте, чтобы понять, где оказалась.

Она стояла на самом верху песчаной тропинки, ведущей к берегу. Уличные фонари слабо освещали путь, позволяя рассмотреть низкорослые растения, доходившие до сосновых перил.

— Мила!

Это был Себ — и Мила смутно осознала, что он уже давно окликает ее по имени.

Вместо ответа, она сбросила туфли и, крутя их в пальцах, решительно двинулась к берегу.

Мила слышала шуршание ботинок Себа за спиной, но не замедлила шаг. Себ в любом случае последовал бы за ней — она знала это.

Мила остановилась, когда песок под ногами стал влажным. В лунном свете она различала небольшие волны, бежавшие вдоль пустого берега. Здесь было прохладно, но Мила не обращала внимания на ветер. Ей было все равно.

Себ подошел к ней ближе, и его ноги тоже увязли во влажном песке.

— Да, — бросил он, — вот отстой!

Короткий смешок сорвался с губ Милы.

— Наверное, мне нужно сказать самой себе: «А я ведь предупреждала!»

— Это не важно.

— Ну конечно. Какая разница, что я так долго заблуждалась по поводу своего отца!

— Это не твоя ошибка, — возразил Себ.

Мила покачала головой, устремив взгляд в непроглядную тьму за горизонтом.

— Разумеется, моя. Ты ведь слышал, как говорят? «Обманул раз — позор тебе. Обманул второй…» — Она резко рассмеялась. — Обманул сто раз. Позор мне.

— Это твоему отцу должно быть стыдно, а не тебе!

Мила крепко стиснула руками свои плечи.

— Он может ощущать что угодно. А мне всегда хотелось одного — его любви.

— Он — идиот, если не понимает, как ему повезло, что у него есть ты!

— У него меня нет, — отрезала Мила. Резкий ветер подхлестнул волны, растрепывая ее локоны. — С меня хватит.

И тут она осознала, что это — чистая правда. Даже у глупой, живущей пустыми надеждами Милы был свой предел.

— Ты уверена? — спросил Себ.

Мила так удивилась, что наконец-то повернулась к нему. Даже в лунном свете его темный костюм ярко выделялся на фоне светлого песка. Его лицо скрывалось в тени.

— Почему ты давала ему так много шансов? Она опустила взгляд.

— Я ведь объяснила, почему. Я, похоже, бредила.

— Ничего ты не бредила. Ты — самый адекватный человек из всех, кого я знаю.

— Но ты ведь не знаешь меня настолько хорошо! Уже нет.

Она «куснула» его немного больше, чем рассчитывала. Но вновь сказала правду.

— Возможно, — согласился Себ. — Но я помню Милу Молинье, которая никогда не давала себя в обиду.

Он был прав. Мила унаследовала эту черту от матери — точный радар, позволявший засекать все лживое и ненадежное, и нетерпимость к отговоркам. Это качество сослужило ей хорошую службу в бизнесе, хотя применять его в отношениях Мила научилась не сразу. Зато теперь точно знала, как важно уйти прежде, чем о тебя вытрут ноги.

— Я совершенно не знаю своего отца. Точнее, никогда не знала. — Горло Милы сжало спазмом, она с трудом удерживалась от предсказанных Эйприл слез. Но продолжала говорить в надежде, что это хоть немного ослабит боль. — Айви рассказывала мне, что он не был хорошим папой, когда жил с нами. Что он совсем нами не интересовался. Постоянно куда-то уезжал. Но я была слишком маленькая, когда он ушел. Я помнила лишь хорошее — теплые сильные объятия, сказки на ночь. Хотя не могу припомнить, как часто это случалось.

Она снова повернулась к океану, закрыв глаза и подставив лицо ветру.

— Знаешь, я ведь и сама сотни раз спрашивала себя, зачем то и дело даю ему шанс. Да и Айви с Эйприл продолжают задавать мне тот же вопрос.

А вот мама — нет. Она все понимает — она, похоже, долго упорствовала, пытаясь спасти отношения с папой… с Блейном… совсем как я. Снова повисла тишина, нарушаемая лишь мягким шелестом волн.