Рина Райт - Дочь от мажора

И пока Маруся и Стас были счастливы в компании друг друга, моё сердце обливалось кровью.

Я пыталась усмирить ненависть, но моя холодность сделала свое дело – Стас завел любовницу. И я смогла себя отпустить. У меня наконец появилась реальная причина его ненавидеть, ведь до этого у Стаса был всего один недостаток: он просто не был биологическим отцом моей дочери.

Посидев ещё немного в гостях у сестры, я вызваю такси, и мы с Марусей едем в “Спортмастер” за гимнастическим купальником и новым ковриком для разминки.

Из магазина нас забирает Стас.

– Пап, мы купили не один купальник, а целых два! – хвастается дочка, болтая ножками и размашисто жестикулируя из детского кресла на заднем сиденье.

– Вау, моя чемпионка готова завоевать новые медальки? – кидает на дочку игривый взгляд, пока мы ещё не выехали с парковки торгового центра.

– Не хочу медальки, – серьёзным тоном, не терпящим возражений, произносит Маруся. – Хочу кубок. Вот такой, – и показывает ладошками объём шире и больше её самой раза в два.

– Для этого нужно тренироваться, малышка. И не капризничать, что не хочешь идти в клуб, – включаюсь в разговор.

– Я не буду капризничать. Это Мишка всё время ноет. Я не такая, – заявляет гордо.

– Не такая, не такая, – смотрю на дочку многозначительно, намекая, что и к ней приходят капризы.

– Можно мультики? – резко переводит тему.

Я вручаю ей планшет, что лежит в “лексусе” Стаса специально для Маруси. Он сам закачал ей мультики под строгим наблюдением маленькой клиентки.

Между мной и Стасом сейчас такая пропасть, какой не было никогда. Но ни он, ни я не делаем ничего, чтобы хоть что-то изменить. Что это, мазохизм? Для чего мы мучим друг друга? Сколько это будет продолжаться? Хотя кого я обманываю? Стаса всё устраивает: есть жена, дочь, любовница. Он наследник семейного бизнеса. Лунегов-старший – владелец самого крупного в нашем регионе нефтедобывающего и перерабатывающего предприятия. Заправки, филиалы. И это далеко не всё.

Оглядываясь в прошлое, я не могу понять, как так получилось, что я сдружилась с мажорами класса. Ксюха и Стас вообще-то погодки, но из-за большого количества пропусков по больничному листу и последовавшей за ними неуспеваемости, подругу оставили на второй год. Так она оказалась в одном классе со мной и Стасом. Ксюше было сложно, и я её поддержала. Мы стали проводить много времени вместе. Ребята всегда были при деньгах, их привозил в школу водитель, а я к тому времени даже такси ещё ни разу не пользовалась. Каждый день они скупали полкиоска всяких вкусняшек, стоявшего на той же улице, что и наша школа. Нас же с сестрой поднимала одна мать, и конфеты мы видели только по праздникам. Да и жили мы в простой двухкомнатной квартире, в которой мама живет по сей день, а не в большом красивом доме.

А с Назаром мы начали общаться уже после окончания мной школы, он тогда уже выпустился из универа, я же только приступила к занятиям на первом курсе. Что разглядел взрослый и наглый мажор на мотоцикле в скромной подружке своих сестры и брата – непонятно. Я же была совсем обычной. Тощей блондинкой, даже почти без выпуклостей в виде груди и попы. Это сейчас, после рождения малышки, у меня появились какие-никакие, а формы. Но в то время Назар, видимо, всё равно что-то во мне нашёл. Он встречал меня после пар у стен университета на своём крутом мотоцикле, как актер из голливудского кино. А потом мы мчались по центральным улицам навстречу ветру. Влюбленность накрыла лавиной. Всего пара свиданий, и я уже не представляла своей жизни без его губ, рук и объятий. Наш роман был головокружительным, ярким. Он стал моим первым мужчиной. Я была такой счастливой. Пока случайным образом не оказалась не в том месте и не в то время.

“Время не повернуть назад и уже ничего не изменить”, – думала я, пока “лексус” Стаса парковался возле дома Лунеговых. Мы ещё были в машине, когда из гаража на мотоцикле выехал Назар. На том самом мотоцикле с высокими зеркалами и… сиреневой лентой, повязанной на ручку. Моей лентой, которую я повязывала раньше на волосы.

В один из дней, когда мы были вместе, Назар не мог со мной расстаться возле моего дома. Он долго целовал меня, шепча на ушко ласковые слова:

– Лизка моя, девочка моя, как трудно с тобой расстаться. Голову вскружила. Да я ни о чем думать не могу, кроме этих губ.

А я как дурочка улыбалась и сама тянулась за поцелуями. В какой-то момент он стянул с моих волос ленту.

– Теперь частичка тебя всегда будет со мной.

И вот, спустя годы, словно в перемотке я вижу все эти картинки из прошлого.

– Приехали, – резко произносит Стас, вырывая меня из оцепенения и бешеного рёва мотоцикла, когда тот проносится мимо нас.

– Он сейчас здесь живёт? – еле шевелю губами, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце.

– Понятия не имею. Тебя это не должно волновать.

Не должно, но волнует. Очень.

В трехэтажном особняке Лунеговых мне всегда было не по себе, даже в то время, когда я была в доме с Назаром. Спустя годы ничего не изменилось. Меня каждый раз пробирает дрожь, когда переступаю порог, по коже бежит холодок, и есть постоянное ощущение, что за мной наблюдают. И дело тут не в камерах, которыми почти весь дом утыкан в целях безопасности. В офисе у нас тоже куча камер, а этого ощущения нет. В доме же будто стены всё слышат.

У Маруси всё иначе: нет никаких проблем с домом, она прекрасно в нем ориентируется. В особняке у моей девочки есть своя спальня и комната для игр. В компании дочки я чувствую себя немного комфортнее, поэтому одна здесь появляюсь редко.

Виктория Степановна встречает нас в гостиной. Она не переоделась, на ней всё то же тёмно-серое платье.

– Бабушка! – Маруся, быстро передвигая своими худенькими ножками, летит к свекрови.

Женщина приседает, раскрывает руки, и дочка виснет на бабушке.

– Марусенька, снова подросла?

И дочка деловито кивает.

– Да, на сантиметр! Тётя Лена измеряла нас сегодня. А Пашка на целых пять! А Сенька не вырос, – делится важной информацией с бабушкой.

Виктория Степановна внимательно слушает и кивает внучке. Она тоже любит девочку. Родная же. Но я сомневаюсь, что она знает, чья именно дочь Маруся. Мы с ней никогда не поднимали этот вопрос, следовательно, Александр Владимирович её не посвятил. Иначе я не понимаю, почему она молчала.

– Мама купила мне купальники для гимнастики, – продолжает трещать, – целых два. Хочешь, покажу? – И оборачивается ко мне: – Мама.

Я протягиваю ей белый пакет, она сразу вынимает купальники и раскладывает их прямо на полу.

– Вот в этом я буду, – тычет пальчиком в чёрный с длинным рукавом, – заниматься в клубе, а в этом, – переводит пальчик на бежевый с коротким рукавчиком, – наверное, тоже, – завершает свою речь.