Рина Райт - Дочь от мажора

Лиза, наше время

– Лен, я не стала Марусю брать с собой в больницу, к маме завезла, но ты забери её, как освободишься, а то мама неважно себя чувствует. Снова сахар подскочил, – произношу, параллельно читая на стенде названия отделений и их расположение на этажах.

Неврологическое отделение, 3 этаж.

Быстрым шагом спешу в сторону лифтов.

– Хорошо. Напишу, как будем дома. Лиз, ты уже добралась? – спрашивает старшая сестра, где-то на заднем фоне ноет мой племянник. – Мишка, помолчи, – тут же обращается к младшему из детей. У неё их трое. – Как состояние Александра Владимировича?

Инсульт для всех стал неожиданностью. Ещё и в ночь с пятницы на субботу. Надеюсь, что всё обойдется. Как бы я ни относилась к мужчине, это не повод желать ему зла. А видит бог, обида на его поступок до сих пор сидит глубоко внутри.

Александр Владимирович Лунегов является отцом самых близких мне людей: Ксюши, Стаса и Назара, – и по совместительству дедушкой моей дочери Маруси.

Двери лифта распахиваются, и я жму на кнопку с цифрой три.

– Да, вот только поднимаюсь в отделение, но я ещё не видела свёкра.

– Ладно, приедешь, расскажешь, – и не прощаясь отключается, так как Мишка снова начинает стонать. Парню два года, и он тот ещё маленький нытик.

В отделении неврологии свой пункт регистратуры. Подойдя к окошку, обращаюсь к девушке в белом халате.

– Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, в какой палате находится Лунегов Александр Владимирович?

– Добрый день, минуточку. – Девушка щёлкает по клавиатуре и вглядывается в монитор компьютера. – Триста пятая палата, – поднимает на меня взгляд и указывает рукой направление. Налево.

Благодарю девушку и, цокая каблуками по светлой плитке, иду в указанном направлении.

Стас, Ксюша и Виктория Степановна оборачиваются ко мне, когда я вхожу в одиночную ВИП-палату. Здороваюсь кивком головы и, пока иду к койке, расположенной в центре, оглядываю помещение. Комната просторная, светлая, больше похожая на гостиничный номер, чем на больничную палату. Огромная плазма, картины с изображениями природы, круглый стол для приёма пищи, две тумбы под личные вещи, диван и пара кресел для посетителей, в которых сейчас расположились родственники.

Свёкор в положении полусидя жестом приглашает подойти к нему ещё ближе. Выглядит немного бледным, но в целом здоровым.

– Здравствуй, Лизонька.

– Здравствуйте, Александр Владимирович. Как вы? Напугали всех нас.

– Да всё со мной нормально. Не волнуйся. А где Машенька? – хмурится мужчина. Он очень любит свою единственную внучку.

– У моей мамы. Я её в следующий раз привезу, – обещаю.

– Дома увидимся. Я здесь не останусь, – ворчит мужчина.

– Сашенька, ты чего? – Подрывается Виктория Степановна с дивана и кладёт ладонь на его плечо, будто он уже пытается встать с койки и намеревается покинуть палату прямо сейчас.

– Виктория, не начинай, – отмахивается от супруги.

– Как не начинать-то, это уже твой третий инсульт за два месяца.

Что? Я не знала. Странно, что ни Стас, ни Ксюша мне ничего не говорили. Ну ладно Стас, наше общение в последнее время стало совсем сухим, но Ксюха? Мы с ней всегда были близкими подругами. Чуть ли не с сёстрами. Она мне как Ленка.

– Вы бы поберегли себя, Александр Владимирович. Виктория Степановна права. Вам отдых нужен, – поддерживаю свекровь.

– На том свете отдохну, – философски изрекает. – Я чего хотел-то, – чешет левой рукой подбородок, – мне поговорить надо с Лизой, наедине.

Свекровь кивает, целует мужа в щёку, и первой уходит из палаты.

– Мы зайдём вечером, до ужина, – произносит Ксюша, так же чмокая на прощание отца и меня вдогонку. – Лиза, ты же к нам приедешь сегодня на ужин? – спрашивает подруга, как-то странно глядя на меня.

– Да? – произношу неуверенно-вопросительно, на что Ксю кивает и быстро покидает палату.

Тем временем Стас подходит к отцу и похлопывает по плечу.

– Отдыхай, пап.

После чего, приобняв меня за талию, целует в уголок рта. Я тут же машинально напрягаюсь и поджимаю губы. Стас словно и не замечает. Улыбается.

Когда дверь за Стасом закрывается, свёкор меняется в лице, смотрит на меня хмуро, будто это я виновата в том, что он тут лежит. Как по мне, это всё очередная предвыборная гонка.

– Я вас внимательно слушаю, – пытаюсь не нервничать, но рядом с этим мужчиной мне всегда не по себе. Только в присутствии Маруси я спокойнее, она мой маленький щит.

– Лиза, я хотел напомнить тебе о нашем уговоре, – сухо произносит Александр Владимирович.

– А что с ним не так?

“Я ничего не нарушала”, – хочу произнести вслух, но решаю промолчать.

– Пока всё так, и я надеюсь, так будет и впредь.

От этого разговора меня прошибает озноб, и появляется смутная догадка, к чему ведёт Лунегов-старший.

– Назар вернулся домой, – будто кувалдой по голове.

Всего три слова лишают меня кислорода. Как в тумане выхожу из палаты и на ватных ногах иду по больничному коридору, ничего не замечая вокруг. В голове каша. Мне срочно нужно на свежий воздух.

Створки лифта открываются, и я вижу его. Узнаю сразу. Он всё такой же и в то же время другой. Чужой. Я резко разворачиваюсь и чуть ли не бегом направляюсь в сторону лестницы. Стук моих каблуков оглушает.

– Стой, – окликает меня Назар и уже через мгновение дёргает за правую руку. Будто в замедленной съёмке я разворачиваюсь к нему лицом.

Я не готова встретиться с прошлым. Не так быстро. Закрываю глаза, будто это поможет.

– Лиза, – тянет моё имя и словно заново пробует на вкус.

– Я спешу. – Распахиваю глаза и пытаюсь выдернуть ладонь, но Назар держит крепко.

Опускаю взгляд на наши руки, он это замечает и намеренно медленно скользит большим пальцем по ободку моего обручального кольца.

– Смотрю, ты времени зря не теряла, – произносит с горькой усмешкой.

– Как и ты! – кидаю в ответку и наконец-то смело смотрю прямо в когда-то так горячо любимые глаза.

Если бы ты только знал, как я мечтала, что ты вернешься ко мне:

до того, как на свет появится наша малышка,

до того, как я стану чужой женой,

до того, как наша дочь назовёт папой другого,

до того, как моя любовь к тебе разобьётся на миллионы мелких осколков,

до того, как… ты забудешь.

Забудешь меня – свою первую любовь.

А вы помните свою первую влюбленность? Когда кажется, что море по колено и только с ним навсегда. Когда даже после ссор и слёз вы всё равно ищете его объятия, которые окутывают теплотой и защитой. Когда кожа зудит от отсутствия тактильного контакта, а губы горят от желания слиться. Или когда смотришь в любимые глаза и видишь не просто отражение себя, словно в зазеркалье, но ловишь себя на мысли, что можешь распознать всю палитру чувств, на какую способен ваш первый избранник. Вспомнили? Вот и я вспомнила.