А Сажин - Три дня до лета

Пора домой. Самолеты не превратились в мигающие огоньки, ведь на дворе лето. И выдался теплый прекрасный день. Автомобили заняли свои парковочные места, чтобы с утра рвануть, а мой ждал меня неподалеку, чтобы везти обратно в город. Когда я встал, то понял, что звездочки играют в моём теле, шипят, шкварчат и обугливаяют мои и без того слишком чувствительные ткани, готовые вот-вот потерять все связи с миром вокруг, слишком тусклым, неинтересным, предсказуемым. Зря я смешал таблетки.

Когда я сел за руль и поехал, заморосил дождь, утыкаясь в стекло четкими лапидарными ударами. Небо затянуло, и сгущались ночные сумерки, вдруг цвета растворились и перемешались в краски тай-дай. Свет фонарей расплывался в сверкающем мокром асфальте и переливался радужным бензиновым пятном, перетекая то на небо, то обратно. Я как пилот самолета над Бермудским треугольником едва мог разглядеть, где заканчивается дорога, и начинаются небеса. Но я несся быстро, проспекты и шоссе были полупусты. Мои чувства обострились и обрели новые доселе неизвестные мне оттенки. Моё состояние было на грани этого и другого мира. Я на доли секунды видел себя и автомобиль впереди, я не просто знал, где я окажусь, я наблюдал это своими глазами или чем-то другим, а чем, я не понимал. Время растянулось, оставляя больше свободы для реакции. Перестраиваясь из ряда в ряд, проезжая на желтые, я ехал по прочерченной кем-то линии, ощущая Бога внутри себя. Страх, неуверенность, боль одиночества засветились ослепительно белым как на пленке огнями тонущего города, сильнее-сильнее-ярче, пока не исчезли, и остались лишь очертания, и линия, ведущая меня домой.

Ночь. Меня разбудил непонятный сначала шум. Это был гул телевизора. Где-то за стеной или на другом континенте. Где точно, я не понимал. Я включил свет, встал в центр комнаты. Это удивительно разозлило меня, мои мысли стали говорить мужским чужим басом в резонаторе из стен, потом с нечеловеческим визгом бились и рикошетили в меня, пронзая и будто разрушая структуру моей ДНК рентгеновскими лучами. Я испугался и судорожно стал искать источник шума. Прыгнул ногами на кровать и приложил ухо к стене, услышав вибрацию недр земли, почувствовав, как плиты континентов с инфрашумом, сеющим беспокойные сны, отдаляют ленинградскую хрущевку от Золотых Ворот Сан-Франциско. За скрежетом нашей планеты невозможно было определить направление звука телевизора.

Я выскочил на балкон, чтобы соединиться с тропосферой и устранить все бетонные антропогенные препятствия. Ночь была тихая и звездная. Кроны деревьев без труда доставали 4 этажа дома, спрятав за собой складской двор и светящийся купол водонапорной башни Политеха вдалеке справа. Желтый фонарь не качался. Собаки спали, что удивительно, и не выли волками. Я высунулся и попытался заглянуть в соседнее окно. Чернь. Ничего.

Звезды. В такие ночи я каждый раз невольно всматриваюсь вглубь неба в поисках движущихся пятен, вспоминая, как пятилетним стоял на балконе со своим отцом. Там темнеет рано и стремительно. Смоляное небо с мерцающими далекими мирами. Дальний Восток. 300 километров от Владивостока.

– Смотри на эту точку – говорил мне отец. – Это спутник. Видишь, как он летит?

– А что такое спутник? Точно, движется. Удивительно! Это же звезда! И она живая!

– Ночь, ты прекрасна! – вырвалось внезапно из меня. – Я точно полечу во Владивосток!!! – крикнул я отцу, думаю он там, где-то высоко услышал.

Почувствовав резкий холод в ответ, я заскочил обратно, и упал на пол, Земля как будто успокоилась, и я понял, что телек внизу. Я стал стучать в пол, злясь, что здесь бездушный бесшумный линолеум, а не деревянный паркет. Звук телевизора убавили, и я лег, нехотя, как будто меня попросили.

– Это начало конца – прошептал я.

У меня в комнате не было штор. В здании напротив, в глубокой темноте я видел мигающий красный огонек камеры. В поиске я набрал «скачет на члене», представляя далекие безжизненные миры, мерцание которых никогда не достигнет земной суеты и грязи. Я представил Яну, раздвигающую свою стонущую плоть для проникновения, бесстыдного и логичного как теорема или же вкусный ужин с вином и интересным разговором, когда прижимаешься к родному человеку, скрипя ножками стульев по плитке пола, чтобы быть максимально ближе к нему, чтобы разговор был проникающий и интимный, когда уже даже не важно, о чем вы говорите. – Я хочу быть ближе к тебе, предельно, чтобы мой тихий голос менял ДНК твоих слов рентгеновскими лучами. Я набрал в поиске «скачет на члене» и увидел вытекающую из экрана сладкую смазку стонущей одинокой плоти, каждый атом которой когда-то был живым существом, которое тоже боялось смерти.

Мне безумно одиноко. Ничего. Никого. Я один и эти далекие тусклые северные звезды, ни одна из которых не движется. Яна онлайн. Вообще, я хотел, чтобы это была Рита, хотел ее рядом. Но стал думать и набрал: «Милая Яна – давай потрахаемся, я согласен, только обними меня, пожалуйста, блять! Обними меня!!!» Были попытки найти для себя новый смысл, новые вещества, потому что про старые теперь можно забыть. Я лежал вечность. Отправлять сообщение не стал, а просто блеванул белой липкой пустотой на чей-то чужой трах, словив секунды поглощающей, но быстро улетевшей в космос расслабленности, улетевшей туда, где место пустоте. Мои мысли прыгали, и вот-вот, пробив черепушку, выскочат из головы и рассыплются бисером по линолеуму. Я хотел найти хоть что-то, за что можно уцепиться когтями, чтобы почувствовать себя частью этого мира. Этого, блять, бетонного и асфальтового, а не тех мерцающих далеких! Через несколько часов я понял, что это совсем лишено смысла и стал напевать про себя.

Давно уж нет мечтаний, сердцу милых.

Они прошли, как первый день весны.

Но позабыть я и теперь не в силах

Тем голосом навеянные сны!

Пусть говорят мне: время все излечит,

Пусть говорят: страдания забудь.

Но музыка давно забытой речи

Мне и сегодня разрывает грудь!

Стало светать. Солнце рождало новую жизнь. На лестничной площадке раздался шорох, кто-то хлопнул дверью.

– Ура, я не один.

Сладкое тепло расплылось по моему телу, заполняя собой каждую клетку.

– Я не один.

Я уснул.

По утру мысли всегда стекаются обратно откуда-то со стен комнаты, с потолка, где они тихо затаились на ночь, задремали, чтобы испуганно встрепенуться и своим бурлящим ничего не терпящим потоком, задев и раскачав люстру, ворваться в мою голову. Надо что-то менять – трещал этот поток. Достал телефон и снова установил тиндер. Продолжать беспощадный поиск, выползать из тумана, щупая вслепую стены и дверные косяки, щупая теплые руки и заползать в глотки случайных встречных вместе с кофейком и неловким разговором про хобби и море, чтобы опять расстаться и удалить. Но я найду! Я сам не знаю, что это значит, а вы? Вместе мечтать переехать в центр, пересекать мосты и любоваться взлетающими самолетами, трепетать, возбуждаться от мысли, скальпировать взглядом и смешивать физически то, что уже как будто тысячу раз смешалось в общих снах, ведь сон в такие моменты один на двоих, и он плавно перетекает в общее утро, хоть вы и проснулись на разных концах города, а впереди день, который соединит вас в придыхающей истоме, вам будет не хватать воздуха, потому что кислород теперь тоже один на двоих, и надо привыкнуть, а пока спасение – сплавляющий губы долгий поцелуй. Скрещивание пальцев и тел – возвращение потерянных и измотанных на круги своя – домой. А вообще – нахер бухгалтерию! Возьму, наконец, онлайн курс какой-нибудь актуальной профессии – Программист весеннего асфальта или Менеджер Любви. Шутка ли? – я воодушевился.