Изольда Рыбкина - Не смотри на меня

Думаю, что моего ухода никто не заметил, все были заняты едой и музыкой, которая звучала на весь двор из огромных колонок. Я забегаю на крыльцо и убедившись, что в доме пусто, начинаю рыдать в голос.

Не знаю, что со мной происходит… Почему я каждый раз, как вижу Мика, не могу вести себя с ним нормально? Почему я постоянно жду от него подвоха? Вот даже сегодня – он ведь по сути не сделал мне ничего плохого, безобидно пошутил, но ведь это не повод относиться к нему, как к врагу…

Когда вообще это началось у нас? Тут долго вспоминать и не нужно – я помню этот день очень хорошо…

Но мои воспоминания обрываются внезапным появлением того, кто играл в них главную роль. Мика заходит на кухню, где я пряталась от всех, с большой тарелкой.

– Настюш, – зовёт меня парень, а я демонстративно отворачиваюсь от него. – Прости меня, я не хотел тебя обидеть.

Как же мне сейчас стыдно… Вот зачем он это делает?! Я и так уже не пойми на кого похожа с размазанной тушью, красными глазами и опухшим лицом. А он, будто читая мои мысли, продолжает:

– Принцесса моя, ты сегодня такая красивая, – от этих слов моя спина покрывается мурашками.

Почему он сейчас назвал меня так? Это снова какое-то издевательство? Или он так иронизирует? Чтобы ответить на эти вопросы, я поворачиваюсь к Мику и смотрю ему в глаза. Они грустные, хотя сам Мик улыбается.

– Я тебе покушать принес, – переводит тему и подставляет поближе ко мне блюдо. Это, как ни странно, действует. Я смотрю на мясо и овощи, красиво разложенные на тарелке – неужели для меня так постарался? Поднимаю вопросительный взгляд на Мику, и он продолжает: – Ну же, мартышка, хватит дуться, давай вместе поедим?

– Сам ты мартышка, – говорю и тянусь за шашлыком, который так и не смогла съесть на улице. – Ты ефо мне отфетифь за тот куфофек, – грожу ему пальцем, и мы начинаем смеяться.

Вскоре мы снова возвращаемся во двор к общей тусовке. Наевшись желанного мяса, я снова начинаю самобичевание. Как я могла объесться!? Всё насмарку – и платье теперь выглядит неидеально на моём выпирающем животе, и макияж пришлось смыть почти полностью, вместе с остатками моих слёз разочарования. И всё же я решила взять себя в руки и хотя бы попытаться поговорить с Китом.

Выйдя на террасу, ищу глазами высокую, сухопарую фигуру в голубой шведке. Кит работает программистом в какой-то солидной фирме, и ему положен на работе дресс-код. Но, видимо, парня это совсем не тяготит, потому что в обычной жизни классика – полностью его стиль.

Чего не сказать о взбалмошном Мике. Никогда не видела его в рубашках и брюках. Даже на фото с выпускного альбома все его одноклассники одеты прилично и торжественно – белый верх, темный низ, – кроме Мика. Он и тут остался верен себе – обычная спортивная футболка с какими-то надписями, джинсы с вытертыми коленями и кеды. И, сказать бы, бедно жили они – так нет, мои родители всегда помогали, и вещи для школы мама лично покупала дважды в год. Только всё даром – Мика под страхом смерти не заставить надеть костюм. Вот такой он всегда был бунтарь. Мне, прилежной ученице и приличной во всех отношениях девушке, никогда было его не понять.

Глазами нахожу Кита и жду удобного случая, чтобы подойти к нему. Как назло, к нему постоянно кто-то подходит и о чем-то заговаривает. Это были по большей части мужчины. Вернее – парни, друзья Кита, Мика и Васьки, которые всегда приходят к нам, воспринимая мой День Рождения уже как своеобразную «встречу старых друзей». Сегодня они почти все со спутницами – девушками и женами. А вот Кит и Мика сегодня без пары. Вернее Мика-то всегда без пары, а вот Кит, несколько лет встречавшийся со своей Катей, сегодня был, наконец-то, один.

Спустя довольно долгое время, когда все вдоволь наелись-напились-наобщались, народ стал всё больше поддерживать ритмы, льющиеся из колонки, которую мы всегда на такие празднования выносим на улицу. Заметив движуху, Васька, который негласно выполнял роль ди-джея, сделал музыку погромче, и пошло веселье. Композиции подбирал Васька, но я специально попросила его включить в музыкальный ряд несколько «медляков», в надежде использовать их для своих целей.

И вот, когда заиграли первые аккорды долгожданной медленной песни, я как по команде стартанула по заранее намеченной траектории – к противоположному концу площадки, где в компании друзей стоял тот, ради кого я переслушала с полсотни мелодий, чтобы выбрать из них три, которые подходили именно «нам», слова которых могли рассказать о моих чувствах к Киту.

Мне оставалось всего несколько шагов до цели, но я не успела их сделать, потому что «цель» начала перемещаться и удаляться от меня. С полным разочарованием в глазах я смотрела, как Кит подходит к другой и приглашает её на танец.

«Да что ж за напасть такая! – от огорчения мне хотелось затопать ногами, как я часто проделывала в детстве, если со мной не соглашались и чего-то не давали. – Почему он всегда обращает внимание только на этих «старух»!?».

Мне хотелось подойти и высказать парню, что я думаю о его «девушках» – что Катя – дама за тридцать, что теперь эта Вера – дочь моей крестной и отца Матвея – великовозрастная девица двадцати восьми лет. Что в них находит Кит?! Я ведь симпатичнее и моложе! Ну почему он на меня даже не смотрит!?

Разворачиваюсь, чтобы уйти и не видеть этих танцующих под мою любимую песню голубков, но попадаю прямо в руки Мика.

– Потанцуем? – спрашивает он, игриво приподнимая бровь.

Не хотела бы с ним танцевать. Вообще не хотела бы, чтобы он прикасался ко мне. Сама не знаю, почему, но его прикосновения стали как-то странно на меня действовать: внутри всё сжимается, а кожа словно горит в том месте, которое соприкасалось с ним. Непонятное, а оттого – пугающее чувство…

Но отказать сейчас посреди танцпола было бы верхом неприличия, и я вынужденно соглашаюсь. На протяжении всей мелодии я то и дело стараюсь максимально отстраниться от парня. Но у меня мало получается – его рука на моей талии уверенно всякий раз прижимает меня к нему всё ближе. Сердце уже выпрыгивает у меня из груди, и я еле-еле дожидаюсь окончания песни, чтобы сбежать от Мика и ждать новую возможность провести время наедине с Китом.

Вторая попытка пригласить его на белый танец тоже с треском проваливается, когда меня перехватывает мой папа. Я его очень люблю, но как же он сейчас невовремя…

Наконец, доходит черед до третьей, последней, тщательно подобранной мной композиции. Она моя самая любимая – исполняется дуэтом парня и девушки, которые поочередно признаются друг другу в теплых чувствах и обещают вечно любить. Ни за что не упущу эту возможность! Выпиваю еще один бокал вина для храбрости и смело спешу в бой за своё счастье.