Изольда Рыбкина - Не смотри на меня

Кит стоит от меня шагах в пятнадцати и мило беседует всё с той же Верой. Она девушка нормальная, но чересчур скромная и зажатая. На тусовки не ходит, поёт в церковном хоре, и все в курсе, что она собирается выйти замуж за какого-нибудь будущего священника, чтобы стать матушкой, как и её мама, моя крестная. Вот и нечего ей делать рядом с моим Китом! Он в священники не собирается, насколько я знаю, поэтому я смело подхожу к этой парочке, которая уже собирается снова выйти танцевать медляк. Мой тщательно подобранный медляк!

– Кит, ты сегодня меня ни разу не пригласил, – немного капризно получилось, но что поделать – главное, чтобы подействовало. – Пойдём, потанцуем. Вер, ты же не обидишься?

Вера улыбается и только машет головой, подтверждая мои слова. Кит берет меня за руку и ведет танцевать.

Вот он – этот долгожданный миг уединения. Я смотрю Киту в глаза, он улыбается в ответ. Как я люблю эту улыбку, она такая родная, такая тёплая, словно обволакивает меня спокойствием и защитой.

– Кит, благодарю тебя за подарок… – я говорю о кулончике, который с самого утра преподнес мне от всех Перепелкиных Васька, и убираю руку от плеча Кита нахожу его на своей шее, акцентируя внимание парня.

– Ну что ты, Настасьюшка, это подарок от всех нас. Идея была Васькина, а выбирал Мика, поэтому я меньше всего заслужил тут благодарности.

Кит смеется, а я в ступоре. Чувствую себя полной дурой.

– Но мне приятно, что тебе понравился, – спешит утешить меня и снова, как в детстве гладит рукой по спине.

Это действие действительно успокаивает, и я набираюсь сил, чтобы продолжить начатую тему.

– Кит, ты однажды сказал, что я маленькая девочка, помнишь? – я стараюсь перейти к самому важному, но пока «захожу» издалека.

– Настасья, ты о каком-то конкретном случае сейчас говоришь? – парень обеспокоенно смотрит на меня. Я надеюсь, что он понимает, на что я намекаю. – Если ты обиделась, то прости меня, ты же всегда для меня моя младшая сестренка.

Нет, он не понимает! И снова говорит не то, что я хочу слышать от него.

– Нет, Кит, ты не понял… Я говорю о том дне, когда…

Договорить я не успеваю. На нас в прямом смысле налетает парочка танцующих. Мы чуть не лбами сталкиваемся с Миком и Верой, понятно как оказавшимися рядом, да еще и с такой скоростью, которая никак не подходит звучащей медленной мелодии.

– Ой, ребятки, простите, разбили вашу пару, – как-то неестественно хохочет Мик. Вера выглядит растерянной и испуганной. – Но, раз уж так получилось, то думаю самое время поменяться партнерами? Девушки же не против?

Я открываю рот, чтобы сказать, что ПРОТИВ! Я против! Но этот беспардонный нахал уже утягивает меня в сторону, оставляя Кита с Верой наедине.

– Что ты опять делаешь?! – я зло впиваюсь глазами в бесстыжие карие омуты. Почему-то они начинают расплываться в моём сознании. – Ты хоть понимаешь, что опять всё испортил?! – я бью его в грудь, а он только сильнее прижимает меня к себе, чтобы уменьшить мой размах рук.

– Что я снова испортил? Твои невнятные топтания по ногам моего брата? – он вроде шутит, но говорит серьезно. Хотя мне уже наплевать. Я зла и жажду крови.

– Ты испортил лучший день в моей жизни!

Я отталкиваю его от себя и иду в глубину сада. Там под вишнями стоит небольшая скамейка, которую поставили сначала по просьбе моей мамы, которая любила проводить там время в уединении. Со временем это место стало моим тайным уголком. О нём мало кто помнил, и я частенько приходила сюда, чтобы остаться одной. Видимо, только не сегодня. За мной снова тащится Мик.

– Принцесса, ну что ты опять дуешься? – он садится рядом на скамью, куда я сажусь вместе с ногами. Платье задирается, оголяя и без того очень уж открытые участки. – Ты чего творишь? А ну-ка, займи подобающее положение, – говорит, скидывая мои ноги со скамьи. Меня это раздражает, и я взрываюсь.

– Да что ты вообще о себе возомнил! Вы достали уже все со своей опекой! Я не маленькая девочка! Я люблю Кита, и ты не помешаешь мне его добиться!

Все эти слова я выкрикивала совершенно не беспокоясь о том, что кто-то может меня услышать. Во дворе грохочет музыка, и вблизи нас нет никого, кто бы мог стать невольным свидетелем. Однако после моих слов Мика меняется в лице. Ни намека на веселье не остается, когда он серьезным голосом чеканит, вставая с лавки и медленно шагая в мою сторону.

– Нет, ты не маленькая девочка. Ты глупая маленькая девочка. Ты ничего не понимаешь в жизни. И Киту ты не нужна. Со временем ты это поймёшь. Когда поумнеешь.

Он разворачивается, чтобы уйти, но напоследок вдруг останавливается и говорит еще одну фразу, наверное, чтобы побольнее меня ударить этими словами:

– Прости, что помешал тебе расстилаться признаниями перед человеком, который никогда на тебя не посмотрит как на девушку. Продолжай унижаться перед ним, может он из жалости согласится с тобой встречаться…

Как же трудно раскрываются веки утром после вечеринки. Теперь и я это знаю. Вчерашний день закончился для меня разговором с Миком в саду. Мне не хотелось больше никого видеть, ни с кем разговаривать и, наплевав на правила приличия, взяв по пути еще один бокал шампанского, поднялась к себе в комнату.

Помню, как сидела на кровати и рыдала, пытаясь залить горе игристым напитком. Помню, как мама приходила ко мне и куда-то звала. Но это уже смутно, сквозь сон. Теперь же я лежу в своей кровати, укрытая одеялом, но по-прежнему одетая во вчерашнее «шикарное» платье, которое сбилось во время моего беспокойного сна. Пытаюсь встать, чтобы хотя бы избавиться от этой блестящей тряпки, которая не помогла мне ни вчера вечером в исполнении моих планов, ни ночью не дала нормально выспаться. Становлюсь на ноги и чувствую сильное головокружение. Чтобы не упасть, хватаюсь за край комода рядом с кроватью. Поднимаю голову и, глядя в зеркало, в ужасе знакомлюсь с новой версией себя.

– Кто ты, чудище лесное? – вслух задаю вопрос своему отражению.

Кикимора смотрит на меня также испуганно и с тем же вопросом.

Сколько же я вчера выпила? Бокалов 5-6 шампанского. Видимо, это перебор для меня. Учитывая, что до совершеннолетия родители не разрешали пить больше одного.

Одновременно со стуком до меня доносится знакомый голос:

– Настенька, ты проснулась? – дверь открывается, и мама входит внутрь.

Замок в мою комнату так и не поставили. Философия моей родительницы проста: нужно доверять друг другу, и при входе просто постучать и дождаться ответа. А запоры и щеколды только отгораживают членов семьи друг от друга.

Сомнительные утверждения. Ну да ладно, я всё равно собиралась дождаться совершеннолетия и сделать по-своему. Завтра же попрошу Ваську врезать замок в мою дверь.