Рита Коваль - Под обломками

– Студенты должны научиться думать, – сказала она Тарин после пары. – Где найти информацию – это уже давно перестало быть проблемой в современном мире. А вот иметь свое суждение, уметь выбрать для себя чью-то сторону или даже создать свою версию событий – это действительно проблема. Чем дольше я преподаю, тем больше замечаю, что молодежь сейчас совсем разучилась выражать свои мысли. Отрывочный, усеченный характер информации порождает отрывочное, усеченное мышление, и такую же речь. На занятиях я иногда устраиваю даже литературные диспуты, чтобы студенты умели защитить свое мнение. Старайтесь всегда слушать своих студентов, чтобы они в ответ слышали Вас, – мягко наставляла Лидия.

У Регины пара проходила еще интереснее. Видимо, сказывалась специфика предмета. Аудирование, чтение текста по ролям, перевод. Студенты много смеялись, дурачились, но в пределах допустимого. Присутствовать было очень интересно.

– Это еще что, мы ведь ведем общеобразовательные предметы, на младших курсах. Посети лучше "профильников", которые ведут у выпускников, ты просто будешь в восторге.

– Думаю, на сегодня достаточно, – Тарин убрала блокнот с пометками в сумку, почти не заметную в складках ее длинного платья. – Знаешь, сегодня я поняла, что это очень трудно – преподавать. Раньше я как-то не задумывалась об этом. Владеть вниманием большой аудитории, поддерживать интерес к предмету, завоевывать уважение к себе на каждой паре изо дня в день, попутно заполняя целую гору бумаг…

– Но ведь это того стоит, верно? – улыбнулась Регина. – Именно поэтому мы здесь.

Девушка в ответ лишь молча посмотрела в окно, где уже начинали багроветь облака.

На полпути к преподавательской комнате ее остановил ректор:

– Здравствуйте, Тарин! Как Ваши успехи? Вас все устраивает?

– Здравствуйте. Спасибо, профессор, все в порядке.

– Если Вы захотите поговорить, я всегда найду для Вас время, – сказал он многозначительно.

– Спасибо, но в этом нет необходимости. Мне выделили очень грамотного куратора.

– Да, я слышал. Но я говорю не только о работе.

– Еще раз спасибо, профессор, но думаю, что кроме работы у нас нет других тем для беседы, – сухо отозвалась девушка. – Извините, мне надо идти.

Наблюдавшая за их диалогом Алиса подошла к ректору.

– Так вот кого она мне напоминает, – произнесла она еле слышно, глядя на удаляющуюся фигуру. – А ты хитрец: решил, оказывается, поместить ее поближе к себе. Только зачем из этого делать тайну, не пойму.

– Это не мое решение, – вздохнул мужчина, опершись о подоконник. – А хитрю я лишь в том, что хочу ей помочь. Я всю свою жизнь использовал одно лекарство от всех напастей: работу. Другого рецепта я не знаю.

– Если хочешь, я тоже могу ей в этом помочь, – его собеседница слегка прищурила глаза. – Тем более, завтра у нее первая лекция.

– Да, знаю. Я с огромным интересом пришел бы, если бы не знал, что она будет против. Не обижай ее, Алиса. Она очень хрупкая, хоть и кажется сильной.

– Мне кажется, ты плохо знаешь свою дочь, – покачала головой Алиса. – Все как раз наоборот.

Сумерки сгустились неожиданно для Тарин, и цвет неба за окном не отличался сейчас от цвета кофе в ее чашке. Девушка, сидя на мягком ковре и обложившись книгами, в который раз повторяла свои действия на завтрашних лекциях.

– Так и знала, что не спишь, – дверь точно подожгли: в полутьме вспыхнул отблеск лампы на волосах Регины. Пижама глубокого синего цвета как всегда лишь усиливала это впечатление. – Ложись. Не выспавшийся преподаватель хуже неподготовленного.

– Тебе смешно, – вздохнула Тарин, не отрывая взгляд от бумаг. – Ты не думай, я уже выступала перед большими аудиториями. Когда мы защищали наш проект, я была как раз тем, кто волновался меньше всего.

– Кто это «мы»? – оживилась Регина.

– Да так, – смутилась девушка. – А почему ты ходишь по общежитию? Уже ведь поздно.

– Глупости, – отмахнулась она, усаживаясь рядом по-турецки. – Это новичкам Марта еще может рассказывать эти сказки. У нас у преподавателей как видишь все демократично. Мы, если нужно, и в библиотеке, и в спортзале можем задержаться, и в аудитории тоже – если конечно, предварительно договориться с охраной и знать, где ключи. Когда же мне еще работать, как не ночью? Днем пары, вечером своих оболтусов воспитываю и тетради проверяю. А вот ночью как раз самое интересное начинается. Я, как ты сама теперь понимаешь, не так уж много и зарабатываю. Родители в когда-то были против моего брака, поэтому после развода к ним обращаться бесполезно. Но ведь это не повод впадать в депрессию. Устроилась сюда и еще подрабатываю переводами: рассказы, техническая документация, статьи. Все же хоть какие-то деньги.

– Какая ты умница! Подожди, а ты говорила, что твоя дочь у бабушки?

– Да, у моей свекрови. В отличие от собственных родителей она мне как мать. Только сердце у меня конечно не на месте. Бросила дочь на бабушку…

– Знаешь, меня тоже воспитывала бабушка. Мама тяжело болела, и из детства я помню лишь, что она все время была в постели, обложена подушками и лекарствами. Про отца я просто ничего не знала. Но, как видишь, это не помешало мне вырасти нормальным человеком, – заметила девушка.

– Слушай, а что ты наденешь на завтра, ты уже подумала? – оживилась Регина после молчания.

– Какая разница? Обычное платье, – Тарин оглянулась на шкаф.

– Нет, ну как какая разница? Ты извини, конечно, что я так прямо, но все эти брюки и платья в пол.… По-моему это не твой стиль. Ты же молодая симпатичная девушка, ты можешь себе позволить что-нибудь посовременнее. А то мы так на тебя спорить начнем, наденешь ли ты что-нибудь выше «макси».

– Даю наводку: если у вас возникнет когда-либо такой спор, – улыбнулась Тарин уголками губ, – можешь ставить на то, что не надену.

– Ну, это мы еще посмотрим, – азартно возразила Регина.

– Кстати, ты сказала, что если нужно можешь задержаться и в библиотеке. Если честно, не представляю, у кого в здравом уме возникнет такая мысль. Обычно я люблю находиться среди книг, но при таком библиотекаре это вряд ли будет умиротворяюще. Он налетел на меня как фурия!

– Брось, не обращай внимания. Наш Герман только на словах такой строгий. Он знаешь ли, тот еще ворчун и зануда, но умница редкостная. Несколько удачных статей в журналы написал. По сути своей, сердце у него золотое, вот только характер подкачал, – она пожала плечами. – С другой стороны, что еще от него ждать: он живет как рак-отшельник. Ну и внешность его тоже не способствует общению.

– То есть, это он со всеми так общается? Ты меня утешила, я думала, он просто невзлюбил меня с первого взгляда.

– Ну что ты. Относись к нему как к местной достопримечательности, и сама не заметишь, как все наладится. Между прочим, один балл симпатии у тебя уже есть: ты очень понравилась Лидии, она у меня про тебя расспрашивала. Только я сама толком про тебя ничего не знаю…