Джоу Росс - На съемках в Новом Орлеане

Выражение лица Майкла стало каменным.

– Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось, Лорелей.

Мысль о том, что этот человек, чьи принципы были всегда непоколебимы, как скалы Гибралтара, пойдет против своих убеждений во имя ее спасения, потрясла Лорелей.

– Теперь я понимаю, почему ты ушел из полиции.

– Ты намекаешь на то, что я был нечестным полицейским?

Она настолько его знала и любила, что не испугалась его стального взгляда.

– Конечно, нет. Но ты чувствителен, Майкл. Иногда даже слишком.

Лорелей поднялась на цыпочки и поцеловала его. Услышав чмоканье, Шейн кашлянул.

– Мне пора, – объявил он. – Я буду в агентстве, если что.

Он вышел. Ни один из тех двоих, занятых долгим поцелуем, не заметил, как Шейн довольно и со знанием дела хмыкнул.

Дом Майкла находился недалеко от Французского квартала. Изначально район был заселен креолами французского и испанского происхождения. Позже в рабочем предместье стали селиться иммигранты из Италии, Ирландии и Германии. Лорелей вспомнила, что, когда была еще школьницей, узкую полоску земли между Эспланадой и Елисейскими полями населяло так много выходцев из Германии, что это местечко даже называли «маленькой Саксонией».

– Отсюда тебе, наверное, удобно добираться до твоего агентства, – сказала Лорелей, когда они проезжали мимо еще сохранившихся кирпичных домов, в которых теперь нашли пристанище джазовые клубы и рестораны.

– Да. Но я выбрал это место не только поэтому.

– А почему?

– Французский квартал очень изменился за время твоего отсутствия, – пояснил он. – В погоне за долларами, которые оставляют там туристы, его превратили в какой-то дьявольский парк с аттракционами. Если доедешь до конца Квартала, то увидишь, что даже по респектабельному Садовому округу, где живут твои родители, разъезжают туристические автобусы, затрудняющие движение по улицам и отравляющие воздух. Насколько я понимаю, мой район – один из последних оставшихся очагов здоровья в хронически больном городе.

Отмечая кругом сверкающие ряды магазинов и сувенирные лавки, Лорелей решила, что Майкл прав.

– К тому же мне нравится гулять здесь, – сказал Майкл, сворачивая с Френчмэн-авеню на мощенную кирпичной крошкой улицу. – Люди здесь все еще ходят, а не ездят на машинах.

Наконец они остановились, и Лорелей подняла глаза на дом.

– Это твой?

– Основная часть дома принадлежит банку. Но банкиры ничего не имеют против того, чтобы я здесь жил. – Майкл выключил двигатель и убрал ключи в карман.

– Какая прелесть!

Причудливый пятиэтажный дом, яркий, как пасхальное яйцо, был построен из оштукатуренного кирпича и окрашен в традиционные креольские цвета: желтовато-серый, карминный и синий.

– Я все еще занимаюсь переустройством, – извинился Майкл, отпирая узкие деревянные входные двери исторического здания. – Я думаю, что при объеме требуемых работ и моем бюджете мне наверняка понадобится вся жизнь на осуществление задуманного.

– Сделано с любовью, – прошептала Лорелей, увидев внутреннюю отделку гостиной. Стены комнаты были выложены из красного кирпича кустарного производства. Потолок был оформлен великолепными, обработанными вручную балками из кипарисового дерева. Лорелей пришло в голову, что ее матери, которая никогда не была в восторге от Майкла О'Мэлли, безусловно, понравился бы его дом.

Майкл пожал плечами.

– Это было сделано в лучшие времена. Иногда я думаю, что, должно быть, сошел с ума, когда, подсчитав свои доходы, решил сделать эту покупку.

– Наверное, выгоднее и нельзя вложить деньги. – Лорелей через арку прошла в глубину дома.

– Внутренний дворик был одной из причин, почему я решил здесь обосноваться, – сказал Майкл.

– Я бы тоже не устояла перед таким искушением. – Лорелей с восторгом смотрела на треугольную площадку, заполненную роскошной субтропической зеленью. Эти дикорастущие растения, бьющий фонтан и вымощенный красным кирпичом участок в тени ветвистого дуба, возраст которого насчитывал не меньше трехсот лет, создавали ощущение умиротворяющего оазиса. – Прямо тайный сад.

Лорелей выросла в Новом Орлеане, в городе, знаменитом своими скрытыми от глаз двориками. Но этот, решила она, был самым очаровательным из всех, которые она когда-либо видела.

– Я очень рад, что тебе нравится, – пробормотал Майкл, который неожиданно снова почувствовал себя робким подростком. Ну и что из того, что ей понравился дом, в который он влюбился с первого взгляда? Какая ему разница, что она думала?

Еще какая, черт побери, разница!

– Я просто очарована.

Он предложил устроить ей экскурсию по дому. Лорелей только охала и ахала, когда они переходили из комнаты в комнату.

Восьмиугольная комната, смежная со спальней хозяина, которую он использовал в данный момент как кабинет, прекрасно подошла бы для детской, ни с того ни с сего подумала Лорелей. Когда эта мысль пришла ей в голову, Лорелей поняла, что идея растить детей Майкла в чудесном креольском коттедже была больше, чем просто трогательной.

Она провела пальцем по резному, ручной работы, изголовью светлой сосновой кровати, на которой родился Майкл и которую отдала ему мать в тот день, когда он договорился о покупке дома, а Майкл поймал себя на том, что представляет, как будет заниматься с Лорелей любовью на этой кровати. Он представил себе, как она будет рожать их сыновей и дочерей, рисовал картину неспешных воскресных завтраков в постели.

Такие мысли, решил Майкл, были не только опасными, но и определенно преждевременными. В данный момент главным для него было обеспечить безопасность Лорелей. Его разум должен быть четким и ясным, а это значит, что не следует пускаться в романтические фантазии. Пусть самые приятные…

– Ты, наверное, хочешь почитать то, что прислал тебе Уайлдер, – сказал Майкл. Он видел, как Лорелей заглядывала в сценарий, пока они ехали сюда из отеля.

– Если ты не возражаешь. Хотя я собиралась сделать небольшой перерыв после этого фильма, Брайан, безусловно, спросит меня, посмотрела ли я сценарий.

– Не стоит огорчать парня, – сухо согласился Майкл. Он почему-то невзлюбил этого сценариста. – Читай! Мне самому надо, между прочим, просмотреть кое-какие записи.

Следующий час они провели во дворике. Майкл услышал, как вздохнула Лорелей, закончив читать сценарий.

Он оторвал взгляд от своих бумаг.

– Что-то не так, как обычно?

– Хороший сценарий. – Она водила кончиком пальца по заголовку, словно стараясь подобрать правильные слова. – Даже очень хороший. Но мы сделали слишком много фильмов вместе с ним. Мне кажется, что он идет по проторенной дорожке.

– Понятно, – сказал Майкл, который вообще ничего не понял.