Диана Королева - Фигуристы

– Ирочка?

– В смысле? Ты откуда знаешь?

На ее лице – зловещая гримаса. Это никак не портит ее образа. Она надела все тоже белое платье, подчеркивающее ее фигуру.

Аня, ты в курсе, что заглядываешься на девушек?

Нет, никогда мне парни и не нравились. С Лешей мы часто ссорились, потому что я хотела гулять с подругами. Когда я сказала, что мы расстаемся, он ответил:

– «Мы и не встречались. Иди, и гуляй со своими подружками.»

Тогда я не придала этому значения. А сейчас поняла, что он имел ввиду. Он ревновал. Как странно, что о моем притяжении к дамам он узнал раньше меня.

Все стало четко. Я поняла все буквально за минуту.

– Так вы – главный шип смены! – отвечает Олеся.

– Что? – возмущенно выкрикиваю я.

– Да шучу, ты во сне орала: «Ира, помоги», как дикая, – смеется Олеся.

Какой позор!

– За такие шутки голову бы тебе оторвать!

– Я это… пойду, пожалуй, – нервно улыбается Олеся и уходит в закат. Точнее, за дверь.

– Сегодня к нам приедет Пушкин!

Так получилось, что не все успели к началу смены. Видимо этот тоже.

– Спокойно, он не поэт, – доверительно поясняет Саша, заметив недоверчиво покосившихся на нее ребят.

– Ну хоть что-то! – говорит Катя Ладе.

– Ваша задача – встретить его как-нибудь креативненько, – начинает Лера, но Саша, как всегда, перехватывает инициативу.

– Плакатик там нарисовать, музычку подобрать. Давайте, давайте! Активизируйтесь!

Лена стремительно идет к шкафу, берет ватман.

– Кто поможет рисовать?

– А можно я стих напишу? – спрашивает Катя.

– Да, пожалуйста! Любая самодеятельность приветствуется.

Я отхожу в сторонку, дабы не мешаться.

– А можно я на гитаре сыграю? – доносится до меня.

Ну чем я здесь помогу? Я ни петь, ни танцевать, ни рисовать не умею.

Интересно, как этот Пушкин выглядит?

Я представляю себе парня в общих чертах похожего на Онегина. Ага, наверняка такой же самовлюбленный засранец. Может он еще и стихи пишет. Может он в меня влюбится и напишет стихотворение-признание.

«Я помню чудное мгновенье…»

И избавит меня от странного чувства к Журавлевой.

«Передо мной явилась ты…»

– Собираемся после обеда на лестнице, – наконец, объявляет Александра, и я нахожу в себе капли совести и возвращаюсь ко всем, которые, к слову, уже разработали целую концертную программу для этого Саши.

Нахожу глазами Юлю. Она стоит и смотрит на горы. Вдруг резко оборачивается и, кажется, пугается.

– Такое чувство, что этот… как его там… Саша даже богаче, чем его знаменитый однофамилец.

– Знаешь, мне кажется, да. Пушкин постоянно играл в карты, причем, чаще неудачно. И его жене даже в один момент пришлось заложить свои украшения.

Юлька смотрит озадаченно. Ну а что? Да, могу прочесть лекцию по литературе.

– Ну, все равно. Может у этого Пушкина родственники знаменитые или богатые?

– Богатые точно бы не стали отдавать ребенка в летний лагерь, мне кажется.

И вот настает тот момент, когда мы должны встретить Пушкина. У Лены и Кати – плакат с гордой надписью «Добро пожаловать в Hogwarts». Серьезно, так отряд и назвали. Алиса стоит с гитарой.

Как удивительно видеть в сборе весь отряд! Так весело и дружно они все стоят вместе. И только два человека здесь не соответствуют торжественностям. Я и Ира – две одиночки по жизни. Удивительно, что до лагеря я этого не замечала. У меня ведь подруги были, которые за последние три дня не написали ни слова.

– Идет! Идет! Приготовьтесь, – кричит Александра, и мы слышим шаги: тихие и будто несмелые.

Алиса начинает бренчать на гитаре какую-то песенку. Отряд восклицает: «Добро пожаловать!» А мы с Витой стоим в сторонке. Переглядываемся. Она улыбается, и взгляд ее теплый и будто волшебный. Я думаю, что надо улыбнуться в ответ, но вижу Сашу. Того самого, которого мы ждали.

Конечно, я не могла подумать, что этот Саша окажется…

Ребенком.

Вполне милым таким. Курносым. Со светлыми волосами.

Но ребенком…

У меня вырывается легкий смешок. Все ждали поэта, похожего на знаменитого однофамильца. А этот малыш, еще толком не понимающий, что вообще происходит, хлопает своими длинными ресничками.

«Ох, ты ж…» – разочарованно восклицает Юлька. И на душе мне становится тепло.

Я сбегаю на первый этаж, как только выдается минутка. На лестнице сбавляю шаг. В «отрядке» мне делать особо нечего, а еще хочется понять, почему Ирка поменяла свое ко мне отношение.

Открыв дверь, я застаю идиллическую картину: «Хаос в раю». Часть детей рисует плакат «Мир во всем мире», другие играют в «UNO».

– Уна-а-а! – кричит мальчик.

Как же громко!

– Ты жульничал, – заявляет другой.

А Ирка сидит на полу и старательно вырезает снежинку.

– Ты, подруга, временем года ошиблась? – вкрадчиво интересуюсь я.

Ирка вздрагивает. Смотрит на меня внимательно.

– А-а-а. Ты про это. Да, это для выступления. Сценку готовим, а вы?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами.

– Как так? – она аж рот от удивления открывает.

– Давай я тебе помогу, – перевожу тему я, и Ира протягивает ножницы.

Складываю листок пополам:

– Куда поступила?

– Никуда. Каталась последний год по всяким соревнованиям. Ну и в программе, – вымученно отвечает она.

– Когда-то я даже смотрела ее программу.

– Как славно! – ее голос такой нежный и легкий. Она очень похожа на мою маму в молодости. Я теряюсь, когда до меня сей факт доходит. – И перестань, пожалуйста, агрессировать. Мы враждовали тогда, но годы-то идут. Мне надоело ругаться.

В шоке я киваю. Дальше мы просто молчим.

Мне не спится. Беру телефон. На часах два ночи. Вздыхаю. Не хотелось бы будить соседок. Встаю с кровати. И зачем-то иду из комнаты. Вероятно, к кулеру. Почти не соображаю.

Пока набирается вода, осматриваюсь. В конце этажа кто-то ходит. Кто бы это мог быть? Лунатик?

А вдруг меня сейчас заметят вожатые? А если в корпус зашел кто-то посторонний? Брр… О подобном даже думать не хочется.

Решаю мгновенно. Пойду и узнаю кто там!

«Да-да, Аня. А кто-то недавно ругал героев в американских ужастиках!»

– А ты что тут делаешь? – в подвесном плетеном кресле с алой подушечкой сидит Ирка.

Смотрит, точнее смотрела до моего прихода на горы.

– Пить ходила, – поясняю я зачет-то. – А ты чего?

– Не спится. Ну, садись, чего стоишь?

Учитывая время, ее голос удивительно бодрый.

Я улыбаюсь. Еще несколько недель назад я бы не представила себя рядом с ней в одном кресле. Сейчас же мы сидим рядом, соприкасаясь плечами. Черт возьми, это приятно.

– Знаешь, – она вздыхает. – Люди слишком зациклены на любви.

Ее голос мягкий, нежный, обволакивающий. Хочется слушать ее вечно. Тут до меня доходит, что она ждет ответа:

– Ты – в порядке?