Елена Чутская - Когда цветет олива

– Но где будем жить мы с отцом, если вы требуете половину нашего дома?

– Никто ничего не требует, Франческо! – Паола не могла долго оставаться в стороне. – Мы просто хотим найти решение этой проблемы. Дом останется за вами. Можно продать только землю, а за дом вы выплатите нам половину его стоимости после оценки.

– Где мы возьмем столько денег, Джулиано?

– Возьмите кредит, – ответила за мужа Паола.

– Кредит? Ты в своем уме, Паола? Кто сейчас берет кредиты?

– Не кричи, Франческо! Всем тяжело, но мы хотим жить в городе. – Джулиано похлопал младшего брата по плечу, словно уже все было решено.

– Ты говорил с отцом? – Франческо не мог поверить, что родной брат способен так легко лишить его отчего дома.

– Нет еще. Боюсь, что он откажет нам. Ты должен поддержать меня, брат, и уговорить отца, если он воспротивится отдать мне половину имущества.

– Он воспротивится, Джулиано, можешь даже не сомневаться в этом. – Теперь младший брат хлопал по плечу старшего с явным участие и сожалением. – Ты опоздал, Джулиано. Если русская поселится в этом доме, отец ничего тебе не даст…

Вернувшись на свою половину, он подробно рассказал жене о хитроумном плане брата, не упустив того момента, что именно Паола являлась главным инициатором раздела имущества. Опечаленная таким поворотом событий Роза неожиданно растрогалась, расплакалась и, зажимая ладонями рот, чтобы не разбудить рыданиями в соседней комнатке спящую Лину, призналась мужу в двухмесячной беременности.

– Это мальчик, Франческо! Я чувствую!

Счастливый отец долго сжимал в нежных объятиях любимую жену, пока не стихли судорожные всхлипы, а глаза ее не высохли от слез. Три раза он клятвенно обещал Розе держать пока все в тайне и по ее просьбе даже перекрестился на распятие.

– Если отец узнает о нашем ребенке, он не захочет делить имущество. Во всяком случае, сейчас…

Теперь, сидя на отцовской кухне, он рассеяно слушал щебетание Лины, которая подсовывала ему под самый нос красочные рисунки зверей, но Франческо смотрел только на Марию. С приветливой улыбкой русская поставила перед ними глубокие тарелки с подогретым супом, нарезала пшеничный хлеб, полила густым оливковым маслом свежий салат из помидор, базилика и белого сладкого лука, крупно порезанного кольцами, а перед Пэскуэлиной выставила целую миску разваренного риса с молоком и медом. Она ничего не говорила, но ее плавные жесты, размеренная медлительность, невозмутимое спокойствие и едва заметный грациозный наклон головы к левому плечу утвердили Франческо в невысказанном превосходстве этой женщины на семейной кухне Тонини. А после возвращения Розы он и вовсе убедился в том, что всего за один только день пребывания в доме отца гостья завоевала его безграничное расположение, которым успешно пользовалась, не проявляя особых усилий.

За ужином две женщины пытались найти общий язык. Одна красноречивыми жестами сердечно благодарила за оказанную помощь с ребенком, другая не менее выразительными жестами объясняла, что ей не составило большого труда поиграть с девочкой, разрисовывая в альбоме зверей и птиц. Розу восхитили рисунки Марии, а Лина после ужина пыталась их повторить.

– Если надо посидеть с девочкой, я всегда рада помочь, – на прощание Маша прямо с планшета прочитала сложное предложение.

Она дважды ошиблась в произношении незнакомых слов, но Роза и глазом не моргнула, согласно кивнула головой, с благодарностью пожала протянутую руку.

– А как же Карла? – удивился Франческо. – Она обидится.

– Она уже обиделась, – пояснил Марио, закуривая новую трубку. – Еще утром заявила, что больше ноги ее не будет в моем доме.

– И ты не хочешь с ней помириться, отец?

– Пока нет. Каждый должен жить своей жизнью, Франческо. Или ты думаешь, я не заслужил такого подарка?

Перед сном сын долго думал над словами отца. Имел ли он права таиться от него, когда другие плели за его спиной интриги, подсчитывая стоимость недвижимости и мечтая поскорее ее поделить. Деревенская жизнь вполне устраивала спокойного и рассудительного в своих ограниченных желаниях Франческо. Он не гнался за длинным рублем, не стремился казаться умнее, чем был на самом деле, любил эту щедрую суглинистую почву, взрастившую в нем доброе открытое сердце и трудолюбивые мозолистые руки. Его вселенная зародилась в карих глазах Розы, а с появлением дочери расширилась до бесконечности с ярко вспыхнувшей звездой по имени Пэскуэлина в самом центре. Он не желал менять привычный уклад отлаженной жизни, и даже появление в доме русской женщины не так удручающе подействовало на него, чем признание родного брата отсудить у отца свою долю. После долгого раздумья Франческо решил при первом удобном случае поговорить с отцом о Джулиано, и может быть, вдвоем они найдут правильное решение.

– Она понравилась мне, – прошептала Роза перед тем, как закрыть глаза.

– Кто? – не понял Франческо.

– Мария. Она добрая и веселая, не то, что вечно недовольная Карла или заносчивая Паола. Лина просила завтра снова остаться с Марией.

– Ты с огнем играешь, Роза, – забеспокоился муж. Мало ему проблем со старшим братом, так теперь и тетка возненавидит их семью.

– Ты знаешь характер дочери, Франческо. Она будет с той, которая пришлась ей по душе. Сердце ребенка трудно обмануть.

– А, делайте, что хотите. – Во всяком случае, он попытался предотвратить неминуемую катастрофу.

– Ради Марии твой отец зажег сегодня камин, – улыбнулась в плечо мужа довольная Роза.

– Неужели? – от удивления он приподнялся на локте, пытаясь в темноте разглядеть песочные глаза.

Франческо легко мог пересчитать по пальцам те праздничные дни, когда отец позволял разжечь в доме большой камин. После смерти матери к нему не прикасались долгие семь лет, и только рождение внучки заставило Марио возобновить семейную традицию – воскресными вечерами собираться вместе и разводить благословенный очаг.

– Боюсь, твой отец настроен серьезно, Франческо. Эта женщина войдет в нашу семью…

Он так ничего и не ответил уснувшей Розе, только поцеловал в теплый висок и плотнее прижался к нежному телу. Из-за дождливой погоды в холодной комнате пахло сыростью, а в углу на потолке через толстый слой побелки снова проступили темные пятна плесени, которые появились прошлой зимой после первого в их жизни сильного снегопада.

На следующее утро Маша опять проснулась в шесть утра, но уже по местному времени. На кухне в медной турке с толстым дном Марио варил черный кофе, колдовал над омлетом толщиной в указательный палец, густо посыпая мелко нарезанным зеленым луком, руколой и тертым сыром. С его полных губ слетело хорошо знакомое «buongiorno» и «prego», хозяин любезно приглашал к столу.