Елена Чутская - Когда цветет олива

Первая в семье Тонини после смерти Бьянки появилась Паола. Высокая, прямая, с короткой стрижкой и пронзительным взглядом она не понравилась Карле с первого дня знакомства. Джулиано познакомился с будущей женой на последнем курсе университета, а через год родился Марко. Паола, почувствовав враждебный настрой единственной женщины в семье, легко уговорила мужа пожить первое время у своей матери в Неаполе, пока появится возможность устроить сына в детский сад. Но не все шло так гладко, как распланировала умная Паола. После окончания университета Джулиано долго искал в городе работу, и предложение отца помочь в семейном бизнесе пришлось кстати. Ровно пять лет вместе с братом он строил теплицы и птичники, пока не пришла пора отправить Марко в первый класс. За это время Карла сильно привязалась к внуку и уже снисходительно принимала и короткую прическу Паолы, и ее наряды – джинсы с мужской рубашкой, которые деревенская жительница считала для молодой женщины неприемлемыми. Ее страшно огорчил сам факт взросления любимого помидорчика, когда Джулиано на семейном совете объявил, что Марко пойдет в школу в Неаполе. Карла довольно сдержано отнеслась к желанию родителей учить сына в большом городе, а не в соседнем Авеллино, где тоже имелась начальная школа. Теперь весь смысл ее жизни сводился к ожиданию выходных, когда родители привозили дедушке внука, а Карла, пользуясь моментом, за два дня так успевала закормить исхудавшего мальчика, что в понедельник утром на его поясе еле застегивались школьные брюки.

Через два года из соседней деревни Франческо привел в дом Розу, которая еще больше не понравилась старой Карле, потому что Паоле младшая невестка уступала во всем: и в росте, и в цвете волос, и даже голос ее не нравился сварливой тетке. Во время ссоры он срывался на высокой ноте, походил на мышиный писк, а к концу и вовсе сходил на нет. Еще имелся у Розы незаметный дефект в походке. Из-за родовой травмы ходила она, чуть заваливаясь на левый бок, словно сицилийская серая гусыня. Но Карле хватило одного взгляда, чтобы приметить так тщательно скрываемый недостаток и сравнить невзрачную внешность тихой Розы с водоплавающей птицей, что прозвище «гусыня» с легкой руки тетки закрепилось за несчастной невесткой с первого дня знакомства. А через полгода уже и вся семья повторяла за Карлой глупое прозвище, которое на удивление точно характеризовало не только внешний вид молодой женщины, но и ее умственные способности, ограниченные лишь мужем, домом и хозяйством. И если строптивая Паола гордо задирала свой подбородок на любое замечание Карлы, то скромная Роза спокойно выслушивала ее нравоучения и без лишней хитрости в точности следовала дельным советам опытной тетки. Такое послушание не могло остаться не замеченным. Не прошло и года, как Карла смягчилась к «гусыне», приняла под свое покровительство и первая узнала о беременности Розы.

Еще бабка Доната, прожившая ровно девяносто лет, рассказывала упрямой внучке, что не годится называть детей скверными прозвищами. По суеверным законам это прямолинейно влияло на судьбу ребенка, его характер и всю дальнейшую жизнь. Когда на Пасху родилась дочка Франческо, весь день над деревней громыхали молнии и потоком лился дождь. На своем веку не помнила Карла такой разбушевавшейся стихии, а когда Роза, вернувшись домой с младенцем, развернула перед Паолой и сестрой свекра пеленки, то странным показалась Карле и смуглая кожа девочки, и иссиня-черные, жесткие волосы на маленькой головке. На следующий же день она пешком отправилась в Сан-Манго, чтобы помолиться Святому Стефанию и зажечь свечу. Но путь длиною почти в шесть миль, который раньше преодолевался легко и торжественно, на этот раз показался пожилой женщине утомительным, а главное, почему-то бесполезным. И хорошо взвесив свои силы, Карла на полпути вернулась обратно. Свое плохое самочувствие в несостоявшемся паломничестве она приняла за очередной знак свыше и с того дня еще больше стала присматриваться к дочери Франческо. А Лина, как назло, росла настоящим дьяволенком. Подвижная, эмоциональная, не знающая ни минуты покоя, девочка и другим не давала сидеть на месте. Роза дочку обожала, но к трем годам от непоседливой Лины устала и она, вакансия служащего на почте пришлась как нельзя кстати. С большим трудом ей удалось уговорить Карлу присматривать за внучкой те шесть часов, которые она просиживала в крохотной почтовой конторе.

Но за пять лет Карла все же приняла в свое сердце маленькую Лину и в тайне ото всех, и даже от себя, часто за проказы и повышенную активность называла девочку diavoletto 15 15 чертенок . А когда черты лица Пэскуэлины смутно напомнили ей девяностолетнюю Донату, богобоязненная Карла и вовсе поверила в переселение душ. И вспомнила она седые, жесткие волосы старухи, смуглую кожу, за которую соседки прозвали ее «notte» 16 16 ночь , и скверный вздорный характер, что затаился в жизнерадостной Лине до поры до времени…

Утром после разговора с братом Карла вернулась домой мрачнее тучи. С порога накинулась на молчаливого Антонио. В отсутствии жены он прямо на кухне расположил садок с двухдневными цыплятами.

– Ты еще в постель бы их притащил, – ворчала она на мужа, заваривая крепкий кофе.

– В курятнике сыро. Дождь зарядил на всю неделю. Птенцы начнут дохнуть, – оправдывался Антонио, посматривая на суровую супругу.

Он был прав. На прошлой неделе пять пушистых тушек вымела Карла жесткой щеткой из птичника, а предстоящей зимой ей очень хотелось продать жирных, сочных курочек на рождественской ярмарке в Авеллино, но если оставить молодняк в курятнике, то за три дня от четырех десятков останется один.

С большой кофейной чашкой она присела возле кухонного окна. За омытым ночным ливнем прозрачным стеклом Карла недовольно посматривала на любимый огород. В одну ночь ровные грядки ревеня и базилика превратились в месиво из листьев и грязи. Спелые помидоры лежали прибитые к земле вместе с ветками, а любимые черные черри горохом рассыпались по всему огороду. Не радовали сердобольную хозяйку ни тыквенная ботва, скатанная ветром в одну кучу, ни ярко-красные гладкие перцы, вырванные с корнем из высоких, насыпных грядок. А ведь до приезда русской три недели светило южное солнце, и облака проплывали над благословенной неаполитанской землей без единой капли дождя.

Как только Карла вспомнила о гостье Тонини, быстро вылила в раковину остатки любимого кофе, накинула на плечи теплый платок и, не обмолвившись с мужем ни единым словом, заторопилась к соседке, а вернее, к ее сыну. У Джуно имелся совсем новенький «фиат добло», приобретенный в прошлом году для транспортировки сыров и домашней ветчины в Авеллино. Утром приметила его Карла возле ворот и решила попросить соседа свозить ее в Сан-Манго. Давно хотела она помолиться Святому Стефанию, а последние события только утвердили ее в желании. Карла позабыла и мужа предупредить о поездке, и даже про внучку не вспомнила, хотя обещала младшей невестке посидеть с той после обеда…