Елена Чутская - Когда цветет олива

– Ты устала?

Маша утвердительно кивнула головой, ей ужасно хотелось спать. Бессонная, нервная ночь перед вылетом, сам перелет и холодный прием семьи Тонини не прошли бесследно. Но больше всего без долгих объяснений и неуместной стыдливости ей хотелось уладить один щекотливый вопрос – где она будет спать. Марио словно прочел ее мысли. Повел гостью через комнаты в правое крыло дома, но перед широкой деревянной дверью, обитую по углам тонким железом, остановился.

– Это спальня моей жены.

Маша ничего не поняла, но по обстановке и той безупречной чистоте, которую источала даже хлопковая занавеска с грубыми кружевами, догадалась, о ком шла речь. Узкая комната окном выходила во внутренний двор. Возле правой внешней стены стояла довольно широкая, старинная кровать с резными набалдашниками по углам, под окном узкий стол с полированной поверхностью и один стул. С левой стороны умещался низкий двустворчатый шкаф для вещей, за ним прямоугольный комод и овальное в серебряном обрамлении зеркало. Проход между кроватью и мебелью был не больше метра, низкий беленый потолок нависал почти над самой головой, и Маше показалось, что протяни она руку, и можно спокойно коснуться кончиками пальцев шершавой поверхности. На фоне белых стен темная мебель казалась почти черной и наравне с глубокой стариной отдавала еще специфичным запахом. Даже единственный стул с высокой резной спинкой с такой важностью выставил точеные ножки, словно на нем восседала сама неаполитанская королева.

Пока она знакомилась с обстановкой, Марио прикатил два чемоданы и объемный саквояж. Слово «умыться» непроизвольно потонуло в женской памяти, и Маша показала жестом, чего она хочет. В конце темного коридора за филенчатой дверью оказалась превосходная, абсолютно новая ванная комната.

– Buona notte, Maria. 9 9 Спокойной ночи, Мария. – Напоследок Марио поцеловал тонкую руку и с глубоким вздохом удалился в свою спальню.

После теплого душа она блаженно вытянулась на свежих простынях, пропитанных все тем же ладаном, но уже терпимее и в какой-то степени безразлично для уставшего женского организма, вопиющего о долгожданном отдыхе. Проваливаясь в водоворот тяжелого сна без сновидений, Маша еще успела подумать о красивом доме, словно о табакерке с секретом, и тут же перед ней замелькали мрачные лица его домочадцев, но перед ними она испытывала не страх, а только странное чувство интеллигентной неловкости за то, что своим появлением невольно нарушила привычный уклад их жизни. Но и они казались ей на удивление исключительными так же, как висевшая в изголовье кровати хорошая репродукция Сикстинской Мадонны, а под ней католический крест из красного дерева с изящно вырезанной фигуркой Христа, оберегающего ее сон.

Ранним утром Марио выслушивал от старшей сестры долгий нравоучительный монолог. Они сидел друг против друга за кухонным столом. Между ними стояла большая корзина со свежими яйцами, молодым салатом, сельдереем и артишоками. Карла каждое утро приносила с огорода сезонную зелень, а из курятника белые, еще теплые яйца, которые Марио любил пить на завтрак сырыми. Сестра первая начала неприятный разговор. После возвращения из России он ждал его каждый день в течение двух месяцев, но в глубине души Карла надеялась, что здравый смысл одержит верх над старческим слабоумием, и откладывала беседу до последнего дня.

Набивая табаком новую трубку, Марио внимательно слушал наставления старшей сестры, а она тихим голосом перечисляла все недостатки его избранницы, главным из которых считался возраст.

– Ты хочешь стать посмешищем, Марио? Мало тебе, что она иностранка, так еще и моложе на двадцать лет. Побойся Бога, брат! Она не успела переступить порог твоего дома, а по деревне уже поползли слухи. Через день нашу фамилию будут полоскать все кому не лень. Зачем нам такой позор, Марио? Пусть погостит немного, а через неделю отправь ее обратно.

– Ты преувеличила нашу разницу, Карла, но мне приятно. Ей сорок восемь лет, и свой возраст Мария не скрывает.

– Она выглядит намного моложе, Марио, – сестра согласилась уступить, – но ведь людям все равно, главное, что сплетни уже идут по деревне.

– И что говорят?

Карла смутилась. То, что говорили в деревне, не заслуживало особого внимания. Но ей очень хотелось привести весомые доводы, чтобы вразумить безрассудного брата, и Карла решила приукрасить безобидные сплетни досужих соседок.

– Говорят, что эта русская, если ты на ней женишься, лишит твоих сыновей наследства.

Марио рассмеялся, поперхнулся остатками дыма и закашлялся. Чего только не придумают люди!

– Они завидуют мне.

– Чему тут завидовать, брат? Сколько таких случаев. Или ты думаешь, она будет спать с тобой только из-за жалости!

Тяжелая ладонь звонко ударила по столу. Спаниель, спокойно дремавший в углу на подстилке, встрепенулся, пошевелил длинными ушами, пытаясь угадать: прозвучала команда «гулять» или просто показалось.

– Придержи язык, Карла! Тебя это не касается. Мне только шестьдесят, я полон сил. Кого я должен выбрать, по-твоему? Косую ведьму Аделину или горбатую Росину?

– Нет у Росины горба! – горячо заспорила сестра, подскочив со стула. – Спина немного сутула, только и всего…

– Я не хочу больше ничего слушать, Карла. Уважай Марию, как мою гостью, больше мне ничего не надо.

– Пока здесь живет русская, моя нога не ступит на порог твоего дома, Марио!

Не дождавшись ответа, Карла торопливой походкой проследовала к выходу, и через секунду стукнула входная дверь. Этот стук окончательно пробудил гостью Тонини ото сна.

За утро она просыпалась несколько раз. Первый в шесть утра по московскому времени, в тот час, когда вставала на работу, и привычка, выработанная долгими годами, сыграла с ней злую шутку. Но вспомнив про разницу в два часа, Маше показалось неудобным будить хозяина в четыре утра, и сон навалился на нее с той сладостной негой, которая бывает как раз под утро. Спустя час ее разбудил шум проливного дождя, и Маша даже успела подумать, что в устойчивой неаполитанской непогоде виновата она сама, а не европейский холодный циклон с затяжными дождями, долетевший на юг Италии из далекой Скандинавии. Ровно в семь часов она уловила рев машины и приглушенные голоса. В понедельник пораньше семья Джулиано уезжала в Неаполь, теперь они вернутся только в пятницу.

После многократных пробуждений Маша погрузилась в глубокий сон именно в тот час, когда рассвет набрал полную силу, и дождливое утро уступило место хмурому дню, но от глухого стука входной двери она резко открыла глаза и подскочила с кровати.

На кухне ее встретил Марио с большим кофейником ароматного напитка. Собственно, благодаря стойкому аромату обжаренных зерен она и отыскала кухню, немного поплутав после ванной по незнакомому дому.