Светлана Курилович - Вот как бывает…

– Ну? – во взгляде Александра Ипатьевича отразилась вся его душа.

– Что ну? Простуда. И нервы немного расшатаны. Я выписал мягкое успокоительное, должно помочь; и от простуды как обычно. Всё!

Доктор уселся за стол напротив приятеля, налил себе чаю и с удовольствием отхлебнул.

– Не поверишь, Александр Ипатьич, сумасшедший день сегодня! С утра по вызовам, да все случаи какие-то с закавыкой, ни одного ординарного! Но и смешные были!

Он расхохотался.

– Прибегает малый от одной барыньки: «скорее, доктор, у барыни ребёнок кончается!». Так и сказал: кончается! Я саквояж в зубы – и помчался, благо Степан у меня всегда наготове. Приезжаю, встречает меня мамаша в истерике: «Мой сын задыхается, спасите, помогите!». Я смотрю на неё и думаю, что надо бы мамашу в первую очередь подлечить. Но ничего не попишешь, иду к пациенту. Мальчик лет трёх, и такой, знаешь, проходимец, по глазам видно: они у него хитрющие! Он, подлец, запихал себе в нос фасолину и сидит давится. Я одну ноздрю ему зажал, заставил сморкнуться, фасоль и вылетела. «Вы волшебник!» – мамаша заверещала, а я ей рецептик: капли ландышевые, попейте, говорю, будете лучше спать. Так она на меня как на святого посмотрела…

– Я понял, – грустно сказал прокурор. – Я для тебя такая же истеричная и взбалмошная мамаша… Но что я могу поделать, если Лиза для меня – всё?!

– Вот и плохо, что дочь для тебя – всё! Тебе сколько лет? Сорок два?

– Сорок три зимой исполнилось.

– Да ты в самом расцвете мужественности! Тебе нужно для Лизы сестрёнок нарожать, братишек, а ты воздух зря портишь! Нехорошо!

– Аркадий Иваныч! Тебе бы всё шутки шутить! Какие сестрёнки! Ты же знаешь Гликерию?

– Вдову Коновалова? Конечно, пользую иногда её и её детишек… А! У неё же двое сыновей в самом нежном возрасте: четырнадцать и двенадцать! Вот кого пестовать надо! Одной-то ей тяжелёхонько…

– Я решил: выдам Лизу замуж, и мы сойдёмся…

– Александр Ипатьич! Нынешняя молодёжь не стремится рано жениться! Они пользу Отечеству хотят приносить! Так что ты можешь целый век прождать!

– Нет, нет! Лизанька моя девочка послушная, она не будет противиться моей воле, – знает, что я только для её блага и стараюсь…

– Ну, ну, смотрите не промахнитесь, друг мой! А читали ли вы сегодняшние газеты?

– Конечно, читал!

И разговор плавно перешёл на политику, на последние указы государя и местные происшествия.

***

Лиза провела в постели несколько дней, потом потихонечку стала вставать; события, шокировавшие её, уже чуть сгладились в памяти, потеряли остроту; лицо вора перестало преследовать её по ночам. Но когда Лиза вышла в гостиную, первое, что она увидела, были большие букеты цветов, стоявшие повсюду: на подоконниках, на журнальном столике, на комоде, на столе.

– Откуда это? – спросила она отца: было воскресенье, Александр Ипатьевич никуда не торопился, и они могли спокойно позавтракать и побеседовать.

Лиза очень любила эти воскресные посиделки, прокурор – тоже.

– Это прислал тебе Сергей Афанасьевич Дивов, – ответил отец. – Очень приятный человек. Он приходил на следующий день, как ты заболела, выказал большое сочувствие и рассказал мне, что произошло тогда возле одной из его бань.

– Папа, ты не сердишься?! – обеспокоилась Лиза.

– Нет, милая, я даже рад случившемуся, – ответил он. – Как иначе бы я узнал, что моя дочь – защитница угнетённых?!

– Папа! Не смейся!!

– А ещё он показался мне весьма образованным и воспитанным человеком, знающим многое сверх положенного среднему обывателю. Он любезно справлялся о твоём здоровье и присылал цветы. Каждый день! – Александр Ипатьевич улыбнулся. – По-моему, он очень неординарная личность!

– Да уж… – протянула Лиза. – Настолько неординарный, что в состоянии стоять и смотреть, как по его приказу человека забивают до смерти!!

– Доченька, многое есть в нашей жизни такое, с чем хочешь-не хочешь – приходится мириться! Поверь мне, я точно знаю.

Лиза фыркнула, всем видом своим выражая несогласие.

– Лиза, я пригласил его сегодня на обед, – добавил прокурор.

– Папа, зачем?!

– Я не мог не сделать этого: он был очень любезен и выказал большое беспокойство о твоём здоровье, – улыбнулся Александр Ипатьевич.

Улыбка у него вышла смущённая, как будто он слегка извинялся за свой поступок.

– Я не выйду к нему. У него глаза злые! – заявила Лиза.

– Я что-то не заметил! Обычные глаза. Будь так любезна, встреть гостя и займи его, пока я вернусь.

– Папа! А ты куда?

– Мне надо навестить одного старого друга. Распоряжения по блюдам я уже Татьяне дал, можешь что-то добавить или изменить. Как хочешь!

– Ничего я не хочу! – Лиза надула губы.

Она обиделась на отца: зачем нужно было без её согласия приглашать в дом гостя… Такого гостя! Да ещё она должна занимать его, пока папа не вернётся от «одного старого друга».

– Понятно, что он пошёл к Гликерии! – прошептала Лиза. – Мог бы перестать скрывать от меня этот секрет Полишинеля!

Лиза обиделась бы ещё больше, если бы узнала, что у Александра Ипатьевича появились матримониальные планы насчёт Дивова: он показался ему вполне подходящим кандидатом на руку дочери.

По воскресеньям обед в семье Федоровских обыкновенно начинался в два пополудни и заканчивался около четырёх. Чаще всего к этому времени Лиза нагуливала аппетит и с нетерпеньем ждала, когда же начнут подавать на стол. Не явился исключением и сегодняшний день; хоть она и была расстроена ролью, исполнить которую поручил ей отец, голод напомнил о себе. Она несколько раз заходила на кухню узнать, не готов ли обед, но Татьяна ворчливо прогоняла её, повторяя, что «обедать будете только вместе с гостем».

Но вот наконец часы пробили два раза, и почти одновременно раздался звонок в дверь. Лиза услышала, как Матвей принял у гостя одежду и почтительно пригласил следовать наверх, в залу. Деревянные ступени слегка заскрипели от лёгких шагов, арочные двери распахнулись, и она увидела человека, который мучил её в кошмарах. Надо сказать, что его настоящий облик несколько отличался от того, что приходил в её снах: Сергей Афанасьевич был высок, хорошо сложён, черты лица его были правильны и мужественны: прямой нос, чётко очерченная складка губ, чистый лоб позволяли заподозрить, что их обладатель настолько же умён, насколько твёрд и решителен; серо-зелёные глаза смотрели прямо и холодно; борода и причёска внушали уважение к хозяину.

– Елизавета Александровна, моё почтение! – он улыбнулся и протянул Лизе прекрасный букет роз.

– Спасибо, – ответила она. – Будьте добры, присаживайтесь.

Лиза позвала горничную, велела ей поставить букет в вазу и подавать обед, а сама устроилась напротив Дивова и уставилась на него, решив молчать во что бы то ни стало.