Светлана Курилович - Если Господь призовёт тебя…

Светлой памяти Виктора Тарасова посвящается…

Недавно мне снова приснился сон: я хожу по школьным коридорам, в руке у меня связка ключей, я с надеждой распахиваю каждую дверь и вижу пустой кабинет…

Вот уже несколько лет мне не даёт покоя этот сон, в котором я пытаюсь найти ответ на свой вопрос, и не могу, а когда становится совсем невмоготу, прихожу в школу, говорю удивлённому сторожу, что забыла в кабинете планы, и медленно прогуливаюсь, прислушиваясь к собственным гулким шагам…

Моя родная шестьдесят шестая школа… Как я люблю ходить твоими пустынными коридорами, когда дети распущены на каникулы… Мне кажется, нет на свете ничего притягательнее школ во время каникул: кажется, что сами стены отдыхают от вечного шума и суеты, от мелочных обид и серьёзных разочарований, от криков, игр, разбитых стёкол… Сколько же ты всего повидала на своём веку! Наверняка тебя ничем уже не удивить…

Но всё же интересно, помнишь ли ты обо мне, когда я была твоей ученицей? Помнишь ли мою незамысловатую историю? Помнишь ли Димку Березина? Митю… как мы его звали…

Давно это было: восемь лет назад… Я уже не ученица, совсем наоборот – учитель. И мама. В этом году я приведу своего маленького сына в школу, скажу ему, что он будет учиться у Марины Николаевны, у которой когда-то, целую вечность назад, училась и я. Сын будет удивляться: детям ведь кажется, что их родители никогда не были маленькими, не рождались, а просто были, были всегда, как небо, солнце, как звёзды… Я проведу его за руку по школьным коридорам, покажу, в каких кабинетах учились я и его папа… папа, которого он не видел ни разу в жизни…

Я всё расскажу тебе, сынок, расскажу, когда ты немного, хоть чуть-чуть подрастёшь и сможешь понять меня, а пока знай, что твой папа был самым добрым, умным и хорошим человеком на свете! И самым красивым! По крайней мере так казалось нам, девчонкам-десятиклассницам, только-только осознавшим, что лишь через два года – аттестат и взрослая жизнь, а пока ещё спокойно можно строить и перестраивать планы на будущее, мечтать о красивой и верной любви и заглядываться на ребят постарше.

Димка Березин как раз и был одним из них – он перешёл уже в одиннадцатый класс, был президентом школьного государства «Френдландия» и капитаном сборной КВН, почти отличником и незаменимым человеком во всех начинаниях! Его любили и им восхищались все! Он же любил меня одну…

Почему именно меня? Не знаю. Я часто впоследствии задавалась этим вопросом, но не смогла понять. Так получилось. Перст судьбы, предначертание, рок, фатум – назовите, как угодно! Судите сами: я не была победительницей школьного конкурса красоты, не выделялась в учёбе, никогда не стремилась блистать на подмостках актового зала в качестве ведущей или певицы, и танцевала я как все – словом, была самой обычной девчонкой, «серым мышонком», как сказали потом мои завистливые одноклассницы.

Тогда же, несколько лет назад, подобные мысли не посещали меня, я была просто безумно, безнадежно счастлива, что на меня обратил внимание сам Димка Березин! Даже сейчас у меня захватывает дух, когда я вспоминаю, каким он был красавцем! Помните актёров старого французского кино – Алена Делона и Жерара Филиппа? Это потрясающее сочетание тёмных волос и ярко-синих глаз? Если не помните, обязательно посмотрите: такой был Митя Березин! Но к рафинированному облику Алена Делона ещё надо добавить смуглую кожу, густые чёрные брови и косую сажень в плечах при росте метр девяносто пять! Его называли богатырём ещё в начальных классах.

У меня много Митиных фотографий, мы часто снимали друг друга, но почему-то ни одна из них не передаёт всей его красоты; наверное, потому, что фотография запечатлевает лишь видимость, остальное ей недоступно…

– Лина, нам тебя ждать или нет?

Лина – это я. Моя мама, влюблённая в русскую историю, назвала меня Полина. Имя мне не нравилось, поэтому, став постарше, я решительно переделала его в Лину: мне чудилось в этом что-то загадочное, таинственное и, чего греха таить, иностранное.

– Девчонки, я сейчас! Подождите чуть-чуть! – я сделала вид, что не могу застегнуть сумку, а сама прислушивалась к разговору нашей директрисы и Димки Березина, которые сидели в столовой за одним столиком. Вернее, он обедал, а она к нему подсела.

Мне очень хотелось узнать, в чём там дело, но директор говорила тихо, и до меня долетали лишь её отдельные фразы, типа: «ситуация очень серьёзная», «я тебя прошу, Дима», «не подведи», и Димкины ответы: «конечно, Маргарита Александровна», «обязательно», «сделаю всё, что нужно». Так и не уразумев, в чём, собственно, дело, я покинула свой пост и побежала к недовольным одноклассницам, которые уже теряли терпение.

– Ну что такое?! Чего ты копаешься?! На физику опоздаем!

– Девчонки, директриса о чём-то с Березиным говорит, так серьёзно…

– О чём? – сразу сменили они гнев на милость.

– «Ситуация очень серьёзная!» – передразнила я её. – «Возьми себя в руки!»

Они захихикали.

– Интересно, о чём это Маргоша?

– Может, он что-то натворил?

– Во что-то вляпался?

Предположения посыпались, как орехи из дырявого мешка.

– Не похоже на Димку… Он же такой положительный, – скривив губы, сказала Марина Глыжина, моя соседка по парте.

Всех мальчиков, кто не курит, не прогуливает уроки, не пьёт пиво, она считала слюнтяями, а уж если он ещё и проявляет интерес к учёбе – туши свет, зови санитаров!

– У него могло что-то случиться, он выглядел очень уж серьёзным.

– Иди немедленно помоги! – хихикнула Марина. – Он скажет тебе спасибо, и вы сольётесь в поцелуе!

– Балда ты! – беззлобно сказала я. – У человека, может быть, несчастье, а тебе смешно!

– Пойдёмте, девочки, – звонок! – поторопила нас Ксения Романова, отличница, моя лучшая подруга и просто суперская девчонка.

Мы дружили с ней с пятого класса: Ксюша – серьёзная и умная девочка, до такой степени привыкла учиться на пятёрки, что четвёрку воспринимает как трагедию и немедленно начинает «подучивать» материал. В седьмом к нам примкнула Марина – вечная троечница и неформалка, а в серединке была я – ни рыба ни мясо. Училась я, впрочем, ничего себе, на четыре и пять, учителя говорили, что могла бы и лучше, но стремления закончить школу на отлично у меня никогда не было. К неформалам я тоже не относилась: дырявить себе уши, брови, языки – смелости не хватало, а уж вести себя вызывающе – тем более! Так вот и бултыхалась между ними двумя, как связист-переводчик с нормального языка на неформальский. Они не очень-то благоволили друг другу, и я, как могла, старалась смягчить шпильки, которыми они то и дело обменивались.