Ирина Абеляр - Рапсодия для двоих

И без разрешения хозяина стола уверенно взяла в руки бархатную вещицу, интриговавшую её с самого утра. Как она и ожидала, там покоилось золотое колечко с великолепным бриллиантом самой чистой воды. Даже без примерки было ясно, что колечко будет ей впору. Благодарно посмотрев на своего шефа, Валентина крепко зажмурилась и тихонечко заохала.

Образованная женщина намеренно повела себя как невежественная северянка, получившая в подарок от любимого мужчины огромную связку вяленой рыбы.

Михаил Петрович не обратил внимания на её выкрутасы, слегка кивнул головой и размеренно произнёс:

– Это кольцо для тебя, как для моей будущей жены и матери моего ребёнка. А ещё это залог нашего с тобой совместного бизнеса. Я принял решение ввести тебя в Совет директоров и предложить тебе половину акций нашей компании. С этого дня ты будешь нести личную ответственность за всё, что происходит в этом кабинете.

Вот так по-будничному и началось совместное существование двух опалённых любовью сердец. Кто бы мог подумать, что пошлые киношные сцены в отеле принесут их участнице скорое замужество и нереально красивый бриллиант, ловко севший на её безымянный пальчик.

Лишь спустя годы взрослая женщина осознала, как много она бы отдала, чтобы вычеркнуть навсегда из своей жизни злосчастную поездку в Тольятти, а заодно и те оскорбления, которые ей пришлось вынести от любопытных соседей по дому и добрых коллег по работе.

Став первой офшорной леди, Валентина как-то сразу повзрослела, даже стала чуть выше ростом, специально надев лаковые туфли-лодочки на высоченном каблуке. Походка в этой безумно неудобной обуви становится по-настоящему женственной, придавая хозяйке каблуков восточный шарм. Бедная модница, вынужденная делать мелкие шажочки, эротично покачивая бёдрами и головой, невольно привлекает откровенные взгляды охотников до женских прелестей.

Валентине в её положении беременной верблюдицы, как она сама себя шутливо называла, недолго пришлось носить на отёкших ногах беспощадные лаковые оковы. Эротичная обувь заставляла её тихонечко охать и при первой же возможности выбираться из неё в простенькие кожаные шлёпанцы, всегда стоявшие наготове у неё под столом. Как ни крути, а в декрет уходить приходится, будь ты простушка из ПТУ или дипломированная выпускница самого престижного колледжа страны.

Валентина не собиралась отсиживаться на домашнем диванчике. Будучи женщиной неглупой и предприимчивой, она тут же принялась наводить порядок не только в саду и на кухне, но и в коммерческих делах своего новоиспечённого мужа. К её великому сожалению, Михаил Петрович оказался очень похожим по характеру на её отца, жившего в своё удовольствие, полностью взвалив всю ответственность за семейные дела на жену. Всякий раз, когда Валентина вспоминала то беззаботное время, на её лице возникала загадочная, почти джокондовская улыбка, а на глаза навёртывались сладко-солёные слезинки.

– Ну, какой же я была глупышкой, – задумчиво прикрывая веки, хриплым шепотком произносила моложавая женщина, искоса поглядывая на свою десятилетнюю дочь Виолетту, по прозвищу Вилка Михална.

Рождение долгожданной доченьки Виолетты, названной так в честь матери Михаила Петровича, не сделало счастливым ни одного из родителей. Виолетта-старшая, женщина по натуре мрачная, как чёрная грозовая туча, и злющая, как сказочная баба Яга, с самой первой минуты невзлюбила молодую невестку. Никогда раньше Валентина не слышала, чтобы матери приходилось с боем отнимать у бабушки своего голодного ребёнка лишь для того, чтобы покормить.

Подкаблучник Михаил всегда вставал на сторону своей матери, ревностно охраняя её покой и сон. Своей новорождённой дочери молодой отец уделял минимум внимания, немедленно покидая детскую комнату, едва услышав её надрывный плач.

Валентине, валившейся с ног от усталости, с трудом удавалось успокоить плачущую малышку, взяв её на руки и спев ей без передышки все песни подряд, что она слышала в детстве от своей матери и бабушки. Ночные капризы и частые болезни ребёнка казались молодой матери небесной карой за то, что она совершила когда-то, поддавшись советам своей подруги. Капризная девчушка кричала, как заведённая. Удивительно, как мог такой маленький ротик то истошно реветь, как Иерихонская труба, то жалобно скулить, как побитая собака, то сипло кашлять, как матёрый курильщик.

Недовольная свекровь хмурилась и демонстративно уходила на целый день к своей давней приятельнице, оставляя несчастную мать наедине с Виолеттой. Михаил Петрович категорически не желал наводить мосты между двумя взрослыми женщинами. Уставший от домашней суеты мужчина стал часто уходить куда-то по выходным и задерживаться допоздна на работе, намеренно пропуская сложную процедуру купания ребёнка. Своё хамское поведение он объяснял недовольством заграничных инвесторов результатами его работы то за месяц, то за квартал, а то и за целый год.

Потускневшими от слёз и отчаяния глазами молодая женщина высматривала из окна припозднившегося мужа, прижимая к груди хныкающую девочку. Сидя на руках у своей матери, Виолетта то и дело заглядывала ей в глаза и пребольно щипала за грудь, не забывая при этом накрутить на свои пальчики прядку-другую материнских волос. Казалось, что даже несмышлёная малышка хорошо понимает, кто в доме настоящий хозяин, а кого можно и укусить без опасения схлопотать по упитанной попке.

Безрадостные дни, похожие один на другой, как однояйцевые близнецы, медленно тянулись тоскливой чередой. Отчаявшейся Валентине уже казалось, что этому никогда не придёт конец.

Но как-то раз, во время семейного обеда, её тётка по материнской линии вскользь упомянула о дальних родственниках, проживающих во Франции, чуть ли не в самом Париже. Валентину, задумчиво жевавшую тоненький ломтик краковской колбасы, точно кипятком ошпарили. Тут же вспомнилась её давнишняя мечта уехать в Париж и начать жить заново с чистого листа.

Детским мечтам свойственно приходить некстати и незаметно уходить в далёкое никуда. Валечкину красивую мечту тоже поглотило такое же красивое далёко. Она и вспоминать перестала и об Эйфелевой башне, и о загадочной Моне Лизе. На первое место вышла доченька, заняв все мысли молодой матери.

Тем временем разговор плавно катился, по пути затрагивая то блудливую кошку Маньку, то юродивого Гриню, то бородатого ветеринара Костика, запросто вылечившего погибающего пёсика Николашку. Безбашенной хозяйке, забывшей своего питомца на улице, а потом, рыдавшей навзрыд, предлагая чуть ли не машину за его спасение, тоже досталось по полной программе.

Чтобы не потерять тонкую нить застольной беседы, Валентине приходилось вслушиваться в пустую болтовню сидящих за столом женщин. А беззаветно любимый Париж уже жадно манил её своими огнями, и в ушах звучали тихие голоса, нежно мурлыкавшие старинную французскую песенку о любви.