Екатерина Смирнова - От рассказа до рассвета

Егор очаровал Нину своим обаянием. Она растворилась в его глазах и объятиях. Весь вечер они провели вдвоем на Пьяцца Навона, у фонтана четырех рек. Пили вино и рассказывали друг другу веселые истории. Егор кружил Нину на руках и называл «моя девочка». Нина закрывала глаза и громко смеялась. Счастье переполняло ее, как переполняет бокал только что открытое шампанское.

Вика с Владимиром быстро пропали из поля их интересов: им достаточно было общества друг друга.

Расставались они под утро, Егор слегка коснулся ее щеки и прошептал:

– Это самая лучшая ночь в моей жизни.

Нина погладила его волосы и шепнула в ответ:

– И моя.

Всю следующую неделю Нина и Егор провели вместе. Катались на машине по ближайшим окрестностям Рима, купались в Тирренском море голышом и даже пообещали друг другу никогда не расставаться.

– Хочу от тебя детей, ― сказал он ей однажды утром, ― ты такая искренняя, настоящая. Мне с тобой спокойно и хорошо.

– Я могу, ― засмеялась Нина и притянула его к себе. Маленькая девочка внутри нее кружилась в безумном счастливом танце ― она больше не одинока. Она нужна ему! И так будет всегда!

Егор будет замечательным отцом. Она даже не сомневалась в этом.

***

– Вик, я не верю своему счастью, ― Нина стояла перед подругой в новом купальнике от ARMANI, ― он все для меня делает! Смотри какую красоту подарил!

Вика оглядела Нину с ног до головы:

– Обалденно! Предлагаю сегодня устроить ему сюрприз! Я незаметно возьму ключи у Вовчика. Мы с ним пойдем в ресторан, а ты тайно проникнешь к ним в номер и …, ― Вика засмеялась, ― да что я тебе советую, ты сама прекрасно знаешь, что делать!

***

Нина осторожно открыла дверь в номер, предвкушая, как Егор обрадуется ее сюрпризу. Девушка разлила по бокалам цитрусовый Пино Гриджо, красиво расставила тарелки с морепродуктами на столике. Затем включила прикроватный ночник, разделась до маленьких трусиков и легла на кровать Егора. Незаметно для себя она тут же уснула.

***

– Я в последний раз спрашиваю ― кто это?! Почему она лежит на твоей кровати голая? ― Нина слышала сквозь сон истеричный женский крик. Но сон был такой сладкий, что она мысленно материла нарушительницу ее покоя. Вдруг кто―то сильно схватил ее за волосы.

Нина подпрыгнула на кровати и в ужасе замерла: вокруг нее стояли Вика, Владимир, Егор и какая―то женщина с огромным животом. Явно глубоко беременная. Именно она и была источником крика.

– Володь, ну договаривались же, что ты сюда никого водить не будешь! Тамара все не так поняла, ― Егор глядел на друга жалким щенком, затем повернулся к истеричке с большим животом ― клянусь, любимая, я не знаю кто эта женщина!

Он показал пальцем в сторону Нины.

Тут же что―то тяжелое оборвалось внутри нее, сдавило грудь, стало трудно дышать. Слезы одна крупнее другой выкатились из глаз. Лица присутствующих слились в одно пестрое пятно. Нина встала с кровати, чуть пошатываясь, смахнула со столика всю сервировку и молча вышла из номера.

– Постой! ― доносился, как из глубокого колодца, голос Вики. Сил оборачиваться не было. Нина, как была топлесс, так и вышла на улицу, села на лавку.

Безмолвная луна смотрела на нее сверху с укором.

– Знаю, ― тихо сказала ей Нина, ― на Луне не бывает никаких отпусков… Никаких.

― Прикрути себе маленькие колеса.

– И?

– Будет легче все вывозить. И не ставить в конце знак вопроса, и на отдых сможешь катить.

– Ты давно в рифму говоришь?

– Извини, не заметил. Я серьезно. Завязывай с кофе. В Макдаке он дерьмовый.

– Знаю.

Помолчали. «Все я знаю. И кофе отстой, и музыка твоя отстой», ― Нина выключила радио в машине.

Еще полчаса в его присутствии, и она сойдет с ума. Нравоучения – это не лучшая терапия.

– Прикинь, ты, когда прилетела, Маринку по скорой сразу увезли. Сердце.

Нина кивнула. Сестра стала очень впечатлительной в последнее время. В последние тридцать лет точно. Нина вспомнила как они пятилетние прятались за старым диваном от пьяного отца. Маринка прижимала к груди огромный топор, а Нина слышала стук ее сердца. Отец кричал, что они предательницы и получат свое, когда он их найдет. Сестра не издавала ни звука, а Нина боялась, что он тоже услышит такой громкий стук их сердец. Но им повезло. Тогда на себя приняла удар мать…

– Мы думали ты с парнем своим приедешь. Чего одна?

– Не твое дело, ― Нина отвернулась к окну. Из правого глаза по щеке тоненькой струйкой скатились слезы. Очень удобно плакать одним глазом. Особенно, когда он не видим для собеседника.

– Угу, ― Олег закатил глаза, ― ты имей ввиду что в квартире ничего нет твоего. Маринка все расходы на себя брала. Мать не вставала совсем.

Нина молчала. Гребаные формальности. Они бояться, что она будет претендовать на квартиру матери. Муж ее сестры выглядел жалким стервятником.

– Остановись.

– Ты чего? Обиделась что ли? ― машина остановилась, ― я ж так просто, мысли вслух.

Нина вышла из машины. Он не возражал. Серые вороны громко поприветствовали ее. Зачем она здесь? Зачем она снова вернулась в этот город?

Олег ждал. Не бросит же он ее в лесу. Нина закурила. Почему―то вспомнила, как в детстве она клялась сама себе, что никогда не будет курить. А еще вспомнила, как вот так вот как сейчас выходила на улицу, смотрела в небо. Она тогда верила, что там сверху на нее смотрит Бог. Маленькие ручки складывались ладошками друг к другу, и Нина мысленно просила его помочь им с сестренкой. Просила за мать, за отца. Взамен обещала быть хорошей и послушной девочкой. Обещала учиться на пятерки и никогда не курить. Почему―то тогда это казалось самым страшным грехом.

Нина выкинула сигарету в траву и вернулась в машину. Олег снова включил радио.

– Не жалеешь ты себя, Нинка.

– Заверни в Макдак, я возьму кофе.

***

– Два чизбургера и капучино, ― Нина прищурила глаза и смотрела на табло с ценами. Пора покупать новые очки, зрение становилось только хуже.

– Оплата картой или наличными? ― в ее мысли ворвался голос продавца, словно теплый Эгг Ног с элем, заполнил внутри все трещинки и согрел. Нина на несколько секунд забыла, что она находится в придорожном кафе. Перед ней стоял голливудский киноактер, не меньше, только что сошедший с красной дорожки. Его синие глаза вопросительно смотрели на нее, и Эгг Ног снова растекся по всему телу:

– У вас карта или наличные?

Нина тут же спохватилась, что неприлично долго рассматривает его губы, и заикаясь кивнула:

– К―карта.

Расплатившись, она вышла на улицу и села за столик. Сердце тревожно билось в груди, пропуская через себя снова и снова его голос. Разве бывает так? Почему она так отреагировала на него? Растерялась, расплавилась… Он всего лишь какой―то мальчишка. Нужно собраться!