Екатерина Смирнова - От рассказа до рассвета

Слезы лились из глаз девушки, и падали на холодный песок, но Океан лишь молчаливо бил волнами о берег, унося их с собой.

***

Когда Молли было пять, она увидела в журнале красочное фото:

– Мама, смотри какое море!

– Молли, это не море, это ― Океан, он намного больше.

Девочка восторженно охнула и продолжила с любопытством изучать картинку. Огромная неподвижная волна, застывшая в объективе фотографа, навсегда осталась в ее памяти и сердце.

***

Молли росла и мечтала однажды увидеть Океан, мощный и величественный. Судьба, казалось, шла ей на встречу. В университете ей предложили участвовать в программе по обмену студентами из других стран. Она тут же согласилась. Первые месяцы, она парила от счастья, каждое утро просыпалась и шла к нему, к своему Океану, чистому и бескрайнему как ее душа.

В то утро, к Океану она пришла не одна. Его она заметила сразу. Он тоже ее увидел. Океан сблизил их и подарил надежду на счастливое будущее. Ежедневные встречи на берегу постепенно переросли из дружбы в любовь. Она скучала по нему и ждала, называла «мой Океан». И он действительно был ее. В те часы, что они проводили вместе, были наполнены счастьем и нежностью. Молли любила приходить к Океану и слушать его. Впитывала в себя каждое слово. Они строили планы, мечтали о детях и доме, он сжимал ее в объятиях и называл своей. Ее Океан стал для нее всем.

Спустя восемь месяцев, учеба закончилась, нужно было возвращаться домой.

Молли позвонила ему утром, наверное, он еще спал и не взял трубку.

Она металась вдоль берега в день отъезда и не могла поверить, что уедет, не простившись с любимым. Лишь молчаливые волны Океана понимали ее, и не хотели отпускать. Молли не помнила сколько раз нажимала кнопку вызова в телефоне… Но в ответ слышала длинные гудки.

– Я могла бы остаться здесь, Океан…

Молли развернулась и, не глядя на большую воду, побежала в город. Ее ждал самолет.

***

Пробираясь сквозь толпу пассажиров, девушка обратила внимание на знакомый пиджак. Океан. Он сидел за столиком в аэропорту и говорил по телефону. Первой мыслью было броситься к нему, обнять. Наверное, он ждет ее здесь! Молли шагнула вперед, но тут же остановилась. К столику подошла женщина с мальчиком. Океан обнял ее и поцеловал в…губы, потрепал мальчика по щеке и прижал к себе.

Слезы волнами захлестнули ее. Океан ее отпустил. Домой.

***

Молли пристегнула ремень, самолет поднялся высоко―высоко. Взору открылось безграничное небо, розовое, мягкое.

– Вы любите небо? ― спросил ее сидящий рядом мужчина.

– Да, сегодня я полюбила небо, ― ответила она и улыбнулась, ― а вы?

Знаешь, а я больше не смогу написать тебе «привет». Мне кажется это слово говорят только близким людям. Или тем, кто дорог. Или тем, кто что-то значит в жизни. Тебе не скажу. Не смогу.

Нет, ты не в черном списке, не заблокирован. Ты же знаешь, я всегда отвечу, если ты напишешь. Даже, если поменяешь номер ― я все равно узнаю тебя и отвечу. Наверное, потому что чувствую тебя. Нет, вру… Чувствовала. Где-то под лопатками. Спиной. Там, где должны быть крылья.

Знаешь, я почти забыла тот декабрьский день. Совсем не помню, как падал мягкий снег на мои ресницы, я не помню, как потеряла шапку в метро, не помню, как мы спускались по эскалатору, глядя друг другу в глаза и обсуждали дурацкие кармашки на сшитых мной брюках… Почти забыла ее. Такую нелепую рядом с тобой. Я звала тебя. Ждала тебя, а не вас.

Хотя, наверное, все началось намного раньше. Может быть с той самой чужой джинсовой курточки с цветочками в прихожей, или с тех, так нужных мне, не отвеченных звонков. А может быть все принес тот самый проливной дождь в парке. Промочил меня, прогоняя прочь, а я не поняла. Все гнала и гнала велосипед по дорожкам, рассекая пространство на до и после…

У кого-то в архиве наверняка есть мой снимок. В тот день меня многие фотографировали, ловили момент, щелкали затворами, не зная, что по моему лицу бьет вовсе не дождь, а слезы. Удобно прятать их в такую погоду. Люди улыбались, наводили на меня свои объективы: мокрая до нитки девчонка, рассекая лужи, стремится вперед, смеется и лишь прибавляет скорость ― такая смелая!

Откуда им было знать, что уже спустя час эта девчонка будет ехать одна в промерзшем троллейбусе, дрожа от холода и рыдая в голос? Почему они должны были думать об этом? Они жили в моменте. Они наслаждались. Равно как и я. Я жила тогда. Пусть непутевую и такую странную жизнь, но именно тогда я впервые думала, что за моей спиной начинают расти крылья, а держать руки для полета может не только руль велосипеда, но и человек.

Прости, я больше не приду. Нельзя, оставлять звонки не отвеченными, а девчонок одних под проливным дождем. Нельзя говорить о дурацких кармашках, когда отпускаешь человека навсегда.

Мои руки уже давно научились расправлять за спиной крылья самостоятельно ― я люблю свободный полёт. Спасибо, что научил меня это ценить.

Ты пиши ― я всегда прочту.

P.s. Я знаю, что такое письмо без ответа.

― Малыш, знаешь, я никогда не видела никого красивее тебя.

– Разве я, красив? ― смущенно отвернул мордашку Тиккри.

– Очень! ― Анжле легонько провела лапкой по его щеке, ― ты будто светишься изнутри. Я стою рядом и чувствую тепло. Мне от этого так хорошо. Хочется улыбаться. Красоту всегда видишь сердцем, малыш.

Тиккри растерянно посмотрел на кошку:

– Я не специально. Извини.

Анжле громко и от души рассмеялась. Ее очень забавлял этот славный медвежонок, не известно откуда появившийся в ее жизни несколько месяцев назад.

Однажды, она проснулась, а рядом с ней на лужайке, свернувшись калачиком, весь в репье и крошках тихо посапывал он.

Кошка, привыкшая жить сама по себе, сначала шипела и фыркала на нелепого пришельца. Медвежонок ходил за ней по пятам. Анжле останавливалась, чтобы почистить шерстку ― мишка садился рядом и тоже начинал приглаживать мех. Кошка выгибала спину ― юный последователь тут же повторял прогиб и падал на землю, чем смешил строгую Анжле.

В конце концов, она сдалась и приняла его в свою жизнь. Мишка не помнил кто он и откуда, где его родители и куда он идет. Знал только свое имя ― Тиккри. Анжле больше нравилось называть его Малышом. И гладить по щеке. Как сына.

Всю весну и лето прожили они на лужайке в лесу, охотились, смотрели на звезды и пели только им понятные песни. Без слов и музыки, но такие дивные, что убаюкивали сами себя.

Тиккри очень нравилось рассказывать ей о своих снах. А видел он каждую ночь большую воду, нырял в нее и ловил рыбу. Вокруг были величественные ледники, и все было белое. На краю одной из таких льдин стояла, так похожая на него, медведица. Она долго смотрела ему в глаза, потом разворачивалась и …исчезала. Тиккри очень хотелось ее догнать, но всегда просыпался в этот момент. Это делало его самым несчастным мишкой на свете.