Дарья Чупрова - Книга взросления. В двух историях

Не нарастила ногти, не покрыла гель-лаком и даже не накрасила их обычным? Девочка, у тебя вообще работа-то есть? Божечки, да у нас тут еще отсутствие 5Д ресничек и свои брови!!! Может, тебя накормить?

Мда, вот так. Но я не обижаюсь, иначе бы мне и вовсе пришлось застрелиться, глядя на идеальный блеск кожи девиц с первых страниц гламурных изданий.

А я чувствую себя достаточно комфортно в моей шкуре, в этом районе, в этом дворе и у этого подъезда. Здесь мое место. Не больше и не меньше.

Глава 3

Когда тебе предлагают тапки в чужом доме, главное не прогадать и, соизмерив все риски за и против, правильно отказать в случае «биологической угрозы». В моем случае такая угроза была, и я предпочла засаленным розовым сланцам свои синтетические носочки, купленные в магазине фиксированных цен. Леночке же, как всегда, достались бабушкины тапки советского образца, которые превращают ее чуть ли не в хозяйку дома.

Игорек, уже немного веселый, встречал нас радостно и со смаком. Наверно, он чуть ли не единственный человек на планете, которого легкая картавость не портит, а делает только привлекательнее. Леночка зарозовела с ног до головы и сразу про меня забыла. Мы вошли в душную комнату, в которой пахло апельсинами и дешевым пивом.

– А вот и еще девчонки пожаловали. Садись, моя пгринцесса, и ты, Сашка, усаживайся, пгрошу.

Игорек, как фокусник, из ниоткуда берет еще две табуретки с шатающимися ножками и усаживает нас за стол. Народу много, как всегда в этой квартире. Здесь ты можешь встретить почти кого угодно. Отказаться от посещения этого места плохой тон, сюда не приглашают чужаков. Хоть раз оказавшись в этих стенах, ты перестаешь быть чужим для этих людей, ты – свой.

Толстая, пока незнакомая мне девица густо смеется, потрясая увесистыми грудями. Ее спутник пьян и разгорячен, хорошо, что здесь три комнаты и очень много шума. Мы выпиваем по кружке пива. Удивительно, как такая фифа, как Леночка, с легкостью перевоплощается в настоящую боевую подругу, и вот она уже не морщится от запаха селедки и с легкостью балерины опрокидывает пару рюмашек чего покрепче. Я пью сок. Сложно в таких компаниях пить сок, но я научилась. Очень важно не отказаться от первой кружки, рюмочки или бокала, иначе это может оскорбить хозяев. Но дальше ты вольна делать все что пожелаешь, главное заранее запастись соком, и все будет в ажуре.

Когда спиртное начинает кончаться, возникают важные и почти нерешаемые вопросы – «кто побежит, за чем побежит?». И вот девушки хором просят вина или ликера, а парни настаивают на коньяке, ну в самом деле, не понижать же градус? Я сижу тихо и глажу рукой шершавый, как асфальт, плед, накрывающий старый пружинистый диван. Я не участник, я наблюдатель.

Когда сложнейшие вопросы решены, а рука Игорька уже касается коленки моей подруги, я ухожу в соседнюю комнату. Видимо, здесь и спит обладательница тех самых лучших тапок.

В глубоком кресле сидеть неудобно, ну а что поделаешь? Находиться среди этих людей мне порядком надоедает уже со второго часа нашей гулянки. Как же непросто быть молодой. Завести себе, что ли, дюжину кошек и вовсе не вылезать из дому? Хотя есть в этих тусовках нечто притягательное, почти магическое. Но вот что?

Слышно, как в прихожей захлопнулась дверь. Интересно, а Леночка переодела свои прекрасные тапочки на белые туфли или пошла курить так, наплевав на красоту? Сложно быть сексапильной в обшарпанном подъезде панельного дома, при этом стряхивая пепел в баночку «Нескафе», но я уверена, что у нее получится.

В квартире осталось трое: я, низенький крепкий парень Витя и еще какой-то овощ в бессознательном состоянии. Витя постучал в комнату.

– Привет, че сидишь?

– Не курю.

– Правильно. Это правильно, я тоже. Пиво будешь?

Он достает коричневую бутылку без этикетки и трясет ей перед моим лицом.

– Спасибо, у меня свое.

Витя молчит, но не уходит. Подсаживается на соседнюю кровать. Я чувствую напряжение.

– Это, а ты ничо такая.

– Приятно.

– Ага, а че, ты правда на Денчика запала? Уже три года по нему сохнешь, все одна. Тупо как-то.

Действительно, «тупо». Лучше бы я ушла вместе со всеми и держала эту грязную банку «Нескафе» с вонючей водичкой на донышке. Но нет, нужно улыбаться и быть как можно проще.

– Да я и не сохну ни по кому. Что было, то прошло, просто не готова я еще.

– Кхм, а че, у вас че было, да?

Мне становится тяжело сдерживать волны сарказма, иронии и злобы, еще можно притвориться пьяной и уснуть, развалившись в бабусином кресле? Ну почему лучшие идеи всегда приходят так поздно!

– У нас ничего не было, все это осталось в прошлом. Школьная любовь, все дела. А у тебя как?

Если его нельзя заткнуть, пускай лучше он заполнит несвязными звуками и бульканьем истории из своей жизни.

– Хм, ну че. Я типо это, уже пять лет один, ты там не подумай че. Там это, я просто не нашел ту самую еще, понимаешь?

Я смотрю на его маленькую плечистую фигуру и бугристое лицо. «Ту самую» – в смысле хоть какую-то, которая бы согласилась? Господи, как тяжело сдерживаться, но каждое несказанное грубое слово – это моя безопасность в этой все же чужой квартире.

– Ясно.

Он смотрит на меня своими маслянистыми маленькими глазками и садится ближе, я чувствую касание его рыхлого бедра. Буэ, меня сейчас стошнит. Я понимаю, к чему он клонит – одинокая, не самая симпатичная, у меня даже лицо не нарисованное, да кому я нужна такая? Разве что карлику с прыщавым лбом, но уж точно не молодцу-спортсмену. Что ж за банный лист такой? Сколько же можно курить?.. Леночка, милая, где ты? Но Леночка все воркует, ее звонкий радостный голос разносится на несколько пролетов этажей. Она счастлива и пьяна. Я зла и трезва, мой банный лист продолжает:

– Ну, это, че сидишь-то? Давай, что ли, потанцуем.

Я чувствую от него какую-то необъяснимую угрозу. Вся эта милость с его стороны слишком напоминает плохо сыгранную пьесу. Я понимаю, что любое мое движение может спровоцировать его на действия, а потом он скажет, мол, сама полезла, дура несчастная, с горя на каждого встречного-поперечного уже кидается, да и датая была к тому же.

Я щупаю его глазами, выискиваю, что скрывается за стеной примитивных слов и напускного спокойствия. Он одинок, глуп и некрасив. Ему хочется женщины, настоящей, живой, теплой. Он лишь ищет предлог, чтобы вцепиться в меня и взять все что может, пока на мой крик не прибежит хоть кто-то здравомыслящий и в меру трезвый. Сейчас я на минном поле. Я соглашаюсь на танец, Это поможет убить время до прихода ребят.

Медленно встав, он неуклюже берет мои руки и начинает напевать какой-то глупый лирический мотивчик, пошатываясь влево и вправо. Я беру его потные маленькие ладошки и тоже принимаюсь качаться. Мне виден его сальный затылок, мой левый глаз начинает дергаться.