Хелена Томассон - Грузинский роман

– Ну, это вряд ли. У меня сейчас дел по горло. Да и не отпустят. Но на Кавказе я никогда не был.

– Ты подумай. Дать тебе телефон фирмы?

– Давай. Когда там эта поездка? И куда именно?

– Поездка шикарная, друг мой. Тбилиси, Кутаиси, Батуми, Мцхета…

– Можешь не продолжать, я все равно нигде не был, и названия эти мне ни о чем не говорят, но не сомневаюсь, что это ужасно интересно.

Да, отношения наши не были легче от того, что он меня так хорошо понимал. На следующий день он позвонил мне на работу и спросил:

– Машка, ты будешь жить со мной?

– Да! – первое, что сказала, не задумываясь. Такой вопрос в прямом его смысле сделал бы меня самой счастливой женщиной на земле.

– Ха-ха. Машка, ты – прелесть! – он тоже понял игру слов.

– Видишь ли, у них уже вся группа укомплектована, я могу прыгнуть в последний вагон и жить в одном номере с тобой. Так как?

– Да пожалуйста! – ответила я вдруг игриво, размышляя, что ведь не отвечала на его возобновившиеся в последние несколько месяцев приглашения.

Мы не виделись давно. Не виделись с тех пор, как расстались будто бы навсегда полгода назад, потому что он увлекся какой-то юной девицей. С тех самых пор наши любовные отношения прекратились. Мне не хотелось больше переживаний, наступающих после счастливых дней, проведенных с ним. Попросту говоря, я боялась его, а еще больше себя, и совсем уже непреодолимо я страшилась новой боли. Когда же у нас не было физических отношений, я к нему относилась спокойнее. Иногда казалось, что совсем безразлично. Я давно заметила, что, если не ложусь с мужчиной в постель некоторое время, несколько недель, например, он делается будто чужим, незнакомым. И если при этом он ведет себя так, словно бы ничего не происходило, никакого отчуждения не было, и тащит в постель без прелюдии, без ухаживания, это вызывает только недоумение и раздражение. Такое происходило со мной даже в супружестве. Хотелось, чтобы муж после интервала, который возникал по какой-либо причине, например из-за командировки или болезни, немного поухаживал, будто сначала все начинается. Но мужчины этого не чувствуют, вероятно.

Как бы то ни было, за последние полгода наше отчуждение закрепилось, хотя постоянства в отношениях никогда не было. Появлялся – я радовалась, исчезал – я горевала или занимала себя другими делами и мужчинами. Появлялся снова – я опять радовалась. Прежде никогда не спрашивала даже, почему так, а не иначе. Но в этот раз было по-другому, было больней. В этот раз перед появлением новой девушки мне было с ним хорошо и волшебно. Он расстался со своей давней подругой, и это случилось без моего участия. Развод его пришелся как раз на момент, когда мы не встречались несколько месяцев. Я не успела еще решить, как теперь воспринимать этого моего любовника, но зато успела почувствовать, как прекрасно быть с ним вдвоем. Он стал приходить чаще, оставался ночевать, дарил цветы и торты. Мы совершали совместные покупки, стали ходить в театры и кино, на пляж, навещали его друзей, праздники проводили вместе. Все суррогатные любовники были забыты. Словом, чудесная моя любовь взошла на виток доселе небывалый. Но недолго длилось такое счастье.

Этого мужчину я ревновала отчаянно. Однажды было так, что мы расстались и не виделись с ним полгода. И вот я приехала к нему домой обсудить проект, который мы давно задумали, да никак не могли довести до конца. Визуальную составляющую этого проекта, мои фотографии и фильмы для оформления коммерческого проекта, могла сделать только я. Деловая встреча началась правильно, безо всяких объятий и поцелуев, даже дружеских. Но я, тем не менее, разволновалась при первом же появлении его, при первом взгляде на него. Отрастил бороду, как бывало часто зимой. Улыбался обветренными губами. Был одет в знакомый светлый свитер в полоску, обтягивающий широкие плечи. Дала себе установку сопротивляться чувствам изо всех сил. Забыть надо было, что мы были любовниками. Старалась отчаянно. Я пыталась не глядеть на него, не обращала внимания на его дом, который не видела после ремонта, но в который мы вместе покупали обои, я ни разу не взглянула ему в глаза. И так прошли еще несколько наших встреч. Постепенно я успокоилась. Наша совместная работа продвигалась. Но однажды искусственно натянутая тетива равнодушия дрогнула. Это случилось, когда он стал рассказывать о своих проблемах, о которых обычно говорят только очень близким людям. Затем усилил возвращающееся чувство близости, когда принес мне, работавшей несколько часов за компьютером, чашку чаю и сказал, чмокнув в щеку:

– Я ужасно рад, что могу хоть что-то сделать для тебя, Маша.

Такие простые и теплые слова. Но как сильно они на меня подействовали! Тогда и затеплилась опять и снова любовь к нему, захотелось плакать от нежности и желания. Я все эти чувства, тем не менее, спрятала подальше, не хотелось, чтобы он заметил. Однако в тот же вечер упомянутая тетива равнодушия бесцеремонно лопнула. Лопнула неожиданно, больно хлестнув по нам обоим.

Когда я заканчивала работу, ему позвонили по телефону, и он стал разговаривать так, что мне было слышно и понятно, что звонит девушка или женщина. Все мое спокойствие начало рушиться под возрастающими чувствами и любви, и ревности. Я стала спешно одеваться, не хотелось слушать о том, что хорошо бы им встретиться, что он скучает и все прочее. Он заметил, что я одеваюсь, прервал разговор и попросил девушку перезвонить позже. А я все равно убежала, предварительно наговорив ерунды. Ревновать было глупо, ведь мы не были любовниками уже много месяцев…

– Ты можешь спать с кем угодно, я тебе говорила много раз, ты свободен, я понимаю все. Только прошу об одном – не позволяй мне знать. Зачем ты мне позволяешь знать?!

– Машка, не устраивай мне сцен ревности. Я от этого отвык.

После того случая мы долго не виделись, прошло несколько месяцев. И вдруг – невероятное и очевидное – вместе летим в Грузию.

Наступил день отлета. Я с вечера собрала вещи, утром раздала ценные указания родным и отправилась с дорожной сумкой поставить автомобиль на многодневную парковку. Решила на маршрутке добраться до туристической фирмы, от которой автобус нас должен был повезти в аэропорт. В конторе туристического агентства мы получили свои билеты, проверили документы. Появился он. Поздоровались, улыбаясь друг другу. Я своей радости не скрывала. После посещений его жилища в качестве коллеги стало ясно, что любовь не делась никуда, прятать чувства не хотелось. Решила быть естественной в этой поездке. Хотелось дать волю своим чувствам и желаниям и позволить им самим привести к чему-нибудь наши отношения или прекратить их.

По дорогое в аэропорт друг мой разболтался, рассказал, что давно мечтал поехать в Грузию, ведь не был там никогда, даже в детстве. Вспомнили с ним всех известных грузинок и грузин, что принадлежат культуре грузинской, русской и мировой. Недавнюю выставку Пиросмани, прошедшую в Киеве, обсудили, поговорили о Кикабидзе, Брегвадзе, Гвердцители, Маяковском, Пушкине и Лермонтове, о переводах Пастернака и Ахмадулиной из грузинских поэтов, о Параджанове, затем о модной ныне джазовой певице Нино Катамадзе, о кино Иоселиани и Данелия, спектаклях Стуруа. Потом друг рассказал мне несколько грузинских анекдотов. Речь в них шла о деньгах и женщинах. Показалось даже, что готовился специально.