Мари Кон - Мэрлин

К выходным злость прошла, уступив место глубокой тоске. Так одиноко я себя еще никогда не чувствовала. Мама постоянно спрашивала, что со мной случилось, но разве могла я рассказать ей? Ее позиция была бы однозначной. И тут мне вдруг пришло в голову, что, если бы и моя позиция на счет Ноэль была бы такой же однозначной, я не убивалась бы всю эту неделю, не злилась бы, не мучилась от тоски. Я поняла, что переживаю, потому что на самом деле не хочу расставаться с Ноэль и все время подспудно искала пути выхода из этого тупика.

Меня ошарашила и озадачила эта мысль. Потом я подумала, что Лондон – огромный город, и что, если Ноэль не будет вульгарно одеваться, на улице никто никогда ни о чем не догадается. Что помешает нам также встречаться раз или два в неделю и обсуждать насущное? Что помешает нам также интересоваться экономикой и историей, или критиковать героев романов, или тайком читать статьи «Таймз»? Не расскажи мне Ноэль свою историю, все, возможно, так бы и происходило. В конце концов, это же у меня «чертовски современный» характер, разве не так?

В четверг я как всегда пришла в библиотеку. Это было старое здание, пропахшее временем, книгами и человеческим разочарованием. Странно, подумала я, как многое можно заметить вокруг, стоит лишь решить мучивший тебя вопрос. Ноэль ждала меня с опущенной головой. Она смотрела на свои пальцы и нервно перебирала ими. Я подошла к ней и постояла несколько минут. Я знала, что она заметила меня – это было видно по тому, как напряглась ее спина. Потом я села возле нее.

– Доброе утро, Ноэль, – проговорила я тихо. Она же лишь подняла на меня свои восхитительные глаза, и я увидела в них такое смятение чувств, такое одиночество и такую надежду, что у меня чуть не навернулись слезы. Я протянула ей руки, и мы, обнявшись, обе расплакались.

– О, Мэрлин, ты не отвернулась от меня! – прошептала Ноэль, как только слезы чуть-чуть высохли. – Я так боялась, что мы больше никогда не сможем стать подругами. Раньше у меня никогда не было друзей. Прости, что не рассказала тебе сразу. Ты простишь меня?

– О, милая, я нисколько не сержусь на тебя. Я понимаю, почему ты так поступила. Но скажи, могу я просить тебя об одном очень важном одолжении?

– Конечно, проси все что хочешь!

– Я не хочу тебя обидеть, но ты должна понимать, что если кто-нибудь узнает о твоей…кхмм… работе, то моя репутация будет уничтожена. Прошу тебя не говори никому и никогда, чем ты занимаешься, не носи ничего кричащего или вульгарного, не делай ничего, что могло бы выдать в тебе… – я умолкла не в силах продолжить. Я закрыла лицом руками и глубоко вздохнула. – Ты сможешь это сделать ради меня?

– Да! Я не допущу, чтобы ты хоть сколько-нибудь пострадала.

В тот день мы не стали заниматься, а пошли по магазинам. Я купила всем подарки, и на душе стало значительно лучше. Я все-таки пригласила Ноэль к нам на Рождество. Папа мог узнать ее, но мне вдруг стало противно скрывать все от родителей. Я приняла решение и его придется уважить, даже если им это не понравится.

Миссис Чизторн

И все-таки правы те, кто говорит, что рождество время чудесных неожиданностей.

Я никогда не встречалась ни с кем из родных матери. Но это и понятно, она была с континента, происхождение ее весьма сомнительно, иммигрировала она в сознательном возрасте, и как мне кажется, не сожалела.

У отца все было куда более запутанно. Он родился в небогатой семье, которая не могла и не хотела платить за его образование. Он сбежал на фронт и стал помощником врача, который потом ссудил ему некоторую сумму денег для продолжения учебы. Но с тех самых пор отец не общался ни с кем из своей семьи. Мы знали, что его родители давно умерли, старший брат спился и если еще не умер, то вот-вот готовился. У отца было еще две сестры, старшая Элеонор и младшая Эмилия. Эмилия умерла от холеры в возрасте 25 лет, не оставив после себя детей, а Элеонор замуж не вышла и была вынуждена стать гувернанткой, чтобы прокормить себя после смерти родителей.

Так вот, через несколько дней после моего воссоединения с Ноэль, отцу пришло письмо с севера от Элеонор. Оказалось, что благодарный наниматель сдал ей в аренду за весьма символическую плату небольшой домишко в Нортумберленде, где она теперь и обреталась. Так как пожилая женщина, наконец, обрела свободу и финансовую независимость, она решила восстановить семейные узы. Найти отца оказалось не так сложно, достаточно было выписать пару лондонских газет – папа периодически давал туда объявления. А так как жили мы там же, где папа работал, письмо пришло точнехонько по адресу.

Весь день отец ходил в глубокой задумчивости. Человеку всегда тяжело жить, оторванным от семьи, и я знала, что папа хотел бы наладить отношения со своими родственниками, но никогда бы не решился проявить инициативу.

Мама была крайне растрогана и взволнована. Она ходила по дому сама не своя, держа в руках письмо тетушки Элеонор, и постоянно его перечитывала, словно хотела выучить наизусть.

Перед ужином родители уединились и долго что-то обсуждали. А на следующее утро мама пошла с визитом к миссис Чизторн, вернувшись от которой, сразу прошла в кабинет отца, что делала крайне редко. Едва войдя в кабинет, она гордо кивнула отцу и заулыбалась довольной улыбкой. Я смотрела то на отца, то на мать и тоже невольно заулыбалась, настолько заговорщицкий у них был вид.

– Ну что ж, – наконец, проговорил отец, вставая со своего кресла. – Мэрлин, дочка, мы с мамой должны тебе сообщить, что немедленно собираемся отбыть в Нортумберленд к твоей тете Элеонор. Мы пробудем там Рождество и новогодние праздники, а затем вернемся. Ты останешься здесь и погостишь пока у миссис Чизторн.

– Уверена, Мэрлин, – проговорила моя мама, – тебе не придется скучать. На рождество к Аманде соберется вся ее семья, а на новый год они ждут свою племянницу Клер, ей 17, и она подыскивает жениха, так что возможно там будут молодые неженатые джентльмены и даже возможно тебе кто-нибудь из них понравится.

– О, мама! Я так рада, что вы, наконец-то, сможете отдохнуть с папой! Папа! Как прекрасно! – я была невероятно счастлива. – Но, честно говоря, я хотела пригласить к нам на рождество Ноэль Браун, я рассказывала вам про нее, это племянница миссис Стоунворк из библиотеки. У миссис Стоунворк на праздники также соберется вся семья, а в ее каморке и без того тесновато, так что бедняжке Ноэль совсем некуда деваться.

– Что ж, – проговорила мама в задумчивости, – думаю Аманда не будет против. Сейчас же пошлю ей записку.

– Так, мои дорогие, – отец подошел к нам с мамой и обнял обеих за плечи, – пока вы тут решайте вопрос с подружкой Мэрлин и собирайте вещи, а я схожу на вокзал, куплю билеты на поезд. Да-да, дорогая, – крикнул он, уже подходя к двери, – мы будем путешествовать на поезде!