Виктория Шарп - Наперекор всему

– А надо было думать! – сердито бросила она.

Он вдруг посмотрел на нее таким нежным, таким проникновенным взглядом, что по ее коже пробежал озноб.

– Как мне искупить свою вину? – тихо спросил он. – Хочешь, я снова сделаю глинтвейн?

– Нет, – возразила Элизабет с коротким смешком, – мне уже и без него жарко.

– Тогда что же? Может, приготовить какой-нибудь пикантный салат или жаркое?

– Но ведь нам должны все это принести. – Элизабет посмотрела на Тома с легким удивлением. – Или ты забыл? С минуты на минуту к нам явится посыльный из ресторана.

– Да? – несколько рассеянно спросил Том. И, чуть подумав, сказал: – А, тогда я знаю, чем тебя подкупить! Я сделаю очень вкусный десерт из мороженого, йогурта и вишневого варенья. Ну как тебе такая перспектива?

– Недурственно, – рассмеялась Элизабет. – Но неужели у тебя получится это приготовить? И разве у тебя есть варенье?

– Нет. Но в холодильнике есть свежие вишни, те, что мы купили в универсаме вместе с виноградом. Вот их я и сварю на скорую руку.

Карие глаза Элизабет изумленно расширились, напомнив Тому те самые вишни, из которых он собирался готовить десерт.

– Том Хантер, да ты просто мастер на все руки! – пораженно воскликнула она. – Похоже, ты умеешь делать абсолютно все. Интересно, а есть ли что-то такое, чего ты не умеешь делать?

– Есть, – ответил он с какой-то странной, кривой усмешкой. – Я не умею очаровывать женщин. Природа, наделив меня многими полезными качествами, не дала мне самого главного и необходимого. – Глаза Тома вдруг наполнились такой неприкрытой горечью, что у Элизабет сжалось сердце. А затем он беспечно рассмеялся, тряхнул головой и сказал: – Ладно, Бет, хватит болтать, пошли пить вино!

В этот момент в дверь позвонили. Том открыл, впустив ресторанного посыльного, нагруженного коробками. Том помог ему разгрузиться, потом расплатился, закрыл дверь и начал перетаскивать коробки на кухню.

– Том, ты уверен, что мы это все съедим? – со смехом спросила Элизабет. – По-моему, этой еды хватит как минимум на двое суток.

– Вот и отлично, – ответил он. – Не надо будет выходить из дома вечером или завтра утром.

Элизабет почувствовала, как ее сердце гулко застучало. Последняя фраза Тома, вне всякого сомнения, означала, что он собирается оставить ее ночевать у себя. Но что стоит за этим намерением? Желание провести вечер в приятной дружеской беседе, нежелание оставаться одному в четырех стенах или нечто большее? Ответить на этот вопрос было трудно, учитывая, что Элизабет уже два раза ночевала у Тома и это не повлекло за собой никаких последствий. И в третий раз вполне может получиться то же самое. То есть Том проводит ее в спальню, пожелает спокойной ночи и уйдет спать в гостиную, как было в прошлые два раза.

Однако если в прошлые два раза Элизабет устраивало такое развитие событий, то сейчас все обстояло иначе. Ей совсем не улыбалось проводить ночь в одиночестве, да еще в такой огромной, роскошной постели, которая просто создана для любовных утех. Но в то же время она была уверена, что не решится предложить Тому заняться с ней любовью. Элизабет не была такой уж стеснительной. Если бы она имела дело с каким-нибудь пошляком типа Джона Саммерса, она бы не задумалась о том, что прилично, а что нет. Но Том Хантер был не таким, как все те мужчины, с которыми Элизабет общалась раньше. В нем не было ничего пошлого или смешного, ничего подленького или гнилого. И поэтому Элизабет чувствовала себя с ним немного неловко. Причем чем больше Том нравился ей, тем эта самая неловкость усиливалась. И это казалось Элизабет очень странным. Ведь это был Том Хантер! Тот самый паренек, с которым она дружила в школе и который никогда не казался ей привлекательным.

Пока Элизабет предавалась размышлениям, Том разобрал коробки, что-то запихнул в холодильник, что-то разложил по тарелкам и перенес в гостиную. Потом раскупорил бутылку красного вина и разлил его по бокалам.

– За дружбу и понимание! – с улыбкой провозгласил он.

Такой тост не очень-то понравился Элизабет, и она с трудом выдавила из себя ответную улыбку. Но Том был таким веселым и забавным, так трогательно заботился о ней, подкладывая в ее тарелку лучшие куски, что ее настроение скоро улучшилось. Да и выпитое вино немало способствовало благодушному настрою. Правда, Элизабет не хотелось чувствовать себя пьяной, и она выпила всего пару бокалов. Потом, чтобы взбодриться, попросила Тома сделать кофе. Он тут же бросился на кухню, а когда вернулся, Элизабет изумленно вскинула брови, уловив запах своего любимого амаретто.

– Кофе-амаретто? – промолвила она, бросив на Тома пытливый взгляд. – Не думала, что у нас с тобой настолько сходные вкусы.

– Вообще-то я люблю чистый кофе, без примесей и даже без сахара, – пояснил Том, как-то загадочно посматривая на Элизабет. – Но я знаю, что ты любишь кофе с ликером, и заранее припас его.

Заранее припас его… Но ведь они не собиралась ехать к Тому домой! А по дороге купили только пару бутылок вина, сладости и фрукты. Но тогда получается, что Том собирался пригласить ее к себе когда-нибудь позже? В следующий раз, например. То есть он намерен и дальше встречаться с ней. Но означает ли это, что она ему нравится не только как друг, но и как женщина? В самом деле, разве о друзьях так заботятся? Не зная, что и думать, Элизабет посмотрела на Тома взволнованным испытующим взглядом. Но по выражению его лица нельзя было что-то понять. Оно было на удивление спокойным и бесстрастным.

Вкус кофе-амаретто настроил Элизабет на сентиментальный лад. Она вспомнила свои одинокие походы в «Вечерний блюз», то, как подолгу сидела там, слушая шум дождя за окнами и саксофон и мечтая о встрече с мужчиной, который изменит всю ее жизнь. При этом воспоминании из груди Элизабет вырвался такой глубокий, такой тяжкий вздох, что Том не мог его не заметить.

– Что такое, Бет? – спросил он, посматривая на нее с легкой тревогой. – Отчего ты так тяжко вздыхаешь? Вспомнила что-то печальное?

– Я вспомнила, как ходила в «Вечерний блюз», – ответила она.

– Но ведь ты любишь это кафе! Почему же тебе неприятно о нем вспоминать?

– Мне неприятно вспоминать не про кафе, а про то, о чем я там думала, – с грустной улыбкой пояснила Элизабет. – А думала я о своем незавидном положении, об одиночестве, о несбывшихся мечтах. Одним словом, о всяких невеселых вещах. Но мне было легче думать о них в этом уютном заведении, а не дома, то есть в своей неуютной наемной квартирке. Там бы я просто впала в депрессию от таких мыслей.

– Понятно. – Том немного помолчал, а затем оживленно спросил: – Ну, с незавидным положением и одиночеством все ясно. Но ты еще сказала, что думала о несбывшихся мечтах. А что это за мечты, если не секрет?