Виктория Шарп - Наперекор всему

– Ты удивишься, но нет, – ответила она, растерянно пожимая плечами. – Ни разу не ходила! Каждый год собиралась, но мне все время что-то мешало. То не находилось компании, то приходилось уезжать в Питтсбург, к родителям, то еще что-нибудь. Так что за целых десять лет я ни разу не встречала Рождество под главной нью-йоркской елкой. А ты?

– И я ни разу, – с улыбкой ответил Том. – По тем же причинам, что и ты. Как глупо, не правда ли? Жить в этом городе и за столько лет ни разу не попасть на Рождественскую елку!

– Ужасно глупо!

– А хочешь, пойдем туда в этом году? – неожиданно предложил Том. – Вдвоем, только ты и я?

– Да! – радостно воскликнула Элизабет. – Очень хочу!

– А потом поедем ко мне и устроим шикарный праздник. Да, дорогая?

– Да, – промолвила Элизабет внезапно севшим голосом.

И было от чего потерять голос: Том назвал ее «дорогая»! Но не было ли это просто оговоркой? Наверное, глаза Тома могли бы подсказать Элизабет ответ, но она была так взволнована и смущена, что не решалась взглянуть на него. И вдруг она почувствовала, как пальцы одной руки Тома ласково пробегают по ее волосам, а другая рука нежно скользит по ее шее и плечу. Потом он мягко запрокинул ее голову и приник к ее губам. В тот же миг Элизабет бросило в жар, и огоньки свечей закружились перед ее глазами.

Сладкая дрожь охватила все ее тело, губы радостно раскрылись навстречу его губам, руки обвили сильные плечи. Том осыпал поцелуями ее пересохший от волнения рот, лицо, шею. Притянув к себе его голову, Элизабет начала пылко отвечать на его поцелуи. Ее пальцы зарылись в непослушные пряди его волос, проникли за вырез рубашки, с наслаждением ощутив упругую твердость развитых мускулов. Счастье переполняло Элизабет, от нахлынувшей нежности ее глаза вдруг наполнились слезами, и она чуть не разрыдалась от избытка чувств. Застонав от удовольствия, она закрыла глаза и откинулась назад, подставляя лицо жарким поцелуям Тома, всем своим видом призывая его разделить ее страсть, утолить так долго сдерживаемое желание.

– Ты хочешь заняться со мной любовью, милая моя Бетти? – Голос Тома доносился до Элизабет сквозь густую завесу блаженного тумана. – Пожалуйста, скажи, я хочу услышать от тебя эти слова. Ты хочешь быть со мной? Хочешь, чтобы я любил тебя этой ночью?

– Да, – чуть слышно промолвила Элизабет. – Я хочу быть с тобой, хочу, чтобы ты меня любил…

Он пылко прижал ее к себе, а затем на какое-то время оставил одну. Не решаясь открыть глаза, Элизабет с замирающим сердцем слушала шорох снимаемой одежды. Потом до ее слуха донесся какой-то щелчок, и она догадалась, что Том разложил диван. Затем он вернулся к Элизабет и, осыпая поцелуями ее лицо и плечи, медленно раздел ее. Когда он легко приподнял ее и прижал к себе, ей показалось, что жар его сильного тела опалил ей кожу. Она тихо вскрикнула и широко открыла глаза. Их взгляды встретились, и ей показалось, что она тонет, растворяется в бездонном омуте его глаз.

Никогда в жизни ни один мужчина не смотрел на нее так: с глубокой, всепоглощающей нежностью, безудержным желанием и теплотой, обволакивающей словно бархатное одеяло. Этот взгляд так взволновал Элизабет, что ее глаза снова наполнились слезами. Тихо всхлипнув, она порывисто обняла Тома за плечи, и он тут же крепко прижал ее к себе, так крепко, что ей стало трудно дышать. Потом нашел ее губы и припал к ним в горячем, страстном поцелуе, раздвигая языком податливые влажные лепестки. Томно застонав, Элизабет еще крепче стиснула его плечи и принялась пылко отвечать на его поцелуи. Так пылко, как даже не могла от себя ожидать. А потом перед ее глазами все смешалось…

Когда, спустя целую вечность, Элизабет пришла в чувство, в комнате царил полумрак. Розовые свечи догорали, яркий огонь в камине превратился в приглушенное красноватое свечение. Прислушавшись к своим ощущениям, Элизабет с радостью обнаружила, что ей очень тепло, покойно и уютно. Так, как не было, наверное, еще никогда.

И вдруг она поняла, почему ей так покойно и хорошо. Потому что она лежит в объятиях Тома. Его сильное, жаркое тело прижимается к ее груди, нежные руки бережно перебирают взмокшие пряди ее волос, губы осторожно и как-то благоговейно касаются ее лица и пересохших от волнения губ. А глаза… Они снова смотрят на Элизабет с бездонной, всепоглощающей нежностью и обволакивающей теплотой. Только страсти в них было чуть меньше: теперь она была не на поверхности, а таилась в их морской глубине. Но нежность и теплота остались. И это казалось Элизабет просто невероятным. Потому что никогда ни один мужчина не смотрел на нее так любовно после того, как его страсть была утолена.

– Том, – прошептала Элизабет хрипловатым от волнения голосом, – я хочу сделать тебе одно признание.

– Какое? – ласково спросил он.

– Мне еще никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой, – смущенно промолвила Элизабет. – Ни с кем и никогда. Понимаешь?

Вопреки ее ожиданиям, Том не выказал удивления, а лишь согласно кивнул головой.

– Понимаю, – сказал он. И тихо, с какой-то непонятной интонацией в голосе прибавил: – Да ведь так оно и должно быть!

– Почему? – удивленно спросила Элизабет.

Но Том не ответил. Вместо этого он нежно поцеловал Элизабет в губы, потом перевернул спиной к себе, ласково обнял и сказал:

– Поспи немного, дорогая. Тебе надо отдохнуть.

– Да, – согласилась Элизабет, устраиваясь калачиком в его объятиях и закрывая глаза. – Ведь у меня был такой трудный день… Трудный и… очень-очень счастливый.

– Правда? – взволнованно спросил Том.

– Правда, – сквозь сон пробормотала Элизабет.

Следующие две недели Элизабет прожила как в раю. На работе у нее все ладилось. Ей заплатили деньги за первые три недели, и это оказалась весьма приличная сумма. А самое главное, что теперь они с Томом общались каждый день. Вечером, после работы, он непременно звонил ей и они болтали по целому часу, а то и по два. Иногда Том звонил Элизабет по утрам, если не очень рано уезжал в больницу. А несколько раз он даже звонил ей на работу, в середине рабочего дня. Так сказать, устраивал приятные сюрпризы.

Да и виделись они теперь чаще, не только по выходным, но и на неделе. Пару раз Том возил Элизабет в ресторан, один раз они выбрались в театр. Но больше всего Элизабет нравилось бывать у него дома. Ее так и тянуло в его красивую, уютную квартирку, где они были только вдвоем, без посторонних глаз и ушей. Кроме всего прочего, там они могли заниматься любовью, а Элизабет с некоторых пор ужасно полюбила это занятие. И это тоже порядком удивляло ее.

До встречи с Томом Элизабет относилась к сексу с прохладцей. В отношениях с мужчинами ее привлекала романтика, а не интимная близость. Конечно, ей приходилось тщательно скрывать свое равнодушие к сексу, чтобы не разочаровывать мужчин. И это всегда доставляло ей душевные мучения, потому что Элизабет терпеть не могла игры и притворства. Но с Томом все обстояло иначе. В постели с ним Элизабет с первых минут начала испытывать чувственное наслаждение. И с каждый разом оно становилось все ощутимее. Так что к концу второй недели их близких отношений слово «оргазм» уже не приводило ее в нервозное состояние, как бывало с другими мужчинами. Впрочем, Том, к огромной радости Элизабет, никогда не приставал к ней с тягостными расспросами. Когда же Элизабет наконец испытала это ощущение, она сказала об этом сама. И только тогда Том решился откровенно поговорить с ней на тему, переставшую быть болезненной.