Мэри Макгиннес - Сотки мне мечту

Адам описал зал заседаний, и разговор перешел на технические детали. Они обсуждали идеи, то соглашаясь друг с другом, то споря.

Кэт становилась все оживленнее. Ее глаза воодушевленно горели. Лицо раскраснелось. Локоны выбились из пучка и падали на шею.

Адам же, наоборот, никак не мог сосредоточиться. У него не укладывалось в голове, как эта девушка, столь увлеченная искусством и с таким глубоким пониманием сущности творчества, может удовлетвориться изготовлением одежды, хотя и очень красивой.

– Вы меня слушаете? – спросила Кэт, оглянувшись.

Прядь волос упала ей на глаза. Со вздохом разочарования она вынула заколку и распустила волосы.

Адам испытывал странные чувства. На девушке не было расшитого золотом платья, но рассыпавшиеся по плечам роскошные волосы придавали ей царственный вид.

Кэт провела рукой по медно-рыжим волосам, убрав их с лица. Картины, одна соблазнительнее другой, пронеслись в голове Адама. Кэт в золотом платье. Кэт в белой атласной ночной рубашке. Кэт в его объятиях, страстная и покорная, с волосами, рассыпавшимися по его рукам… Во рту у него пересохло.

– Я, должно быть, пропустил последнюю фразу.

Адам с трудом оторвал язык от неба, а Кэт сделала пометку в блокноте и улыбнулась.

– Итак, о главном вестибюле. Есть какие-нибудь идеи?

– Я хотел бы использовать здесь что-нибудь из текстиля, – ответил Адам. – Здание компании находится на территории, окруженной лесом. С трех сторон стекло, так что сезонные изменения в природе обеспечат визуальные картины, но они могут казаться иногда слишком холодными, поэтому вестибюль надо чем-нибудь смягчить и согреть.

– Текстиль – прекрасное средство, чтобы придать тепло интерьеру, – согласилась Кэт. – Большие композиции из стеганых материалов успешно используются при оформлении интерьеров коммерческих зданий.

– Я предпочел бы что-нибудь тканое, подвешенное к потолку, покачивающееся от потоков воздуха.

– Вы имеете в виду какого-то конкретного художника? – подозрительно спросила Кэт.

– Вас.

– Ах, как оригинально! Вы хотите повесить самый большой в мире шарф в холле вашего нового здания?

– Я хочу одну из ваших трехмерных композиций.

– А я хочу, чтобы вы перестали меня доставать! Но похоже, мы оба хотим невозможного.

– Знаете, мисс О’Мэлли, вы просто неотразимы, когда сердитесь, – заметил Адам.

– Давайте заключим перемирие. – Кэт протянула руку с располагающей улыбкой. – Вы зовете меня Кэт, а я вас – Адам. Вы не будете уговаривать меня делать то, чем я больше не занимаюсь, а я помогу найти изделия для «Интертеч».

– Хорошо, перемирие. По крайней мере на время ужина!

Он взял Кэт за руку и улыбнулся.

Находиться рядом с Адамом было все равно что балансировать на краю Ниагарского водопада – страшно и весело.

Зазвенел колокольчик, дверь открылась, и в галерею вошел седой мужчина.

– Папа! – Кэт быстро направилась к нему. – Что ты здесь делаешь?

Они обнялись в центре галереи. Отец взглянул на Адама и грустно покачал головой.

– Мне нужно с тобой поговорить, но я вижу, у тебя клиент.

– Да, но он может подождать. Мы сегодня вместе ужинаем.

Отец посмотрел на Адама с любопытством и помахал ему рукой:

– Идите к нам, молодой человек! – И, понизив голос, шепнул Кэт: – А парень ничего.

Не дожидаясь ответа, он сделал шаг навстречу Адаму и схватил его за руку.

– Я Марти, отец Кэтрин Мэри.

– Адам Тормэн. Очень приятно познакомиться, сэр.

– Рад слышать, что вы пригласили мою дочь поужинать. Она слишком много работает.

– Папа! – Кэт почувствовала, что краснеет, как озеро Эри на закате. – Это деловой ужин. С нами идет Лисса.

– Ах вот как! – На широком лице Марти отразилось разочарование.

– Ну может быть, у нее будут дела после ужина и вы сможете получше узнать друг друга за чашечкой кофе? А чем вы занимаетесь, молодой человек?

– Я архитектор.

Кэт искоса взглянула на Адама и с облегчением увидела веселую усмешку в уголках его губ.

– Ого! Бьюсь об заклад, что это прибыльное занятие.

Кэт пыталась понять, рассматривает ли отец Адама как потенциального поклонника для нее или как возможного инвестора для себя.

Адам показал рукой в сторону офиса:

– Я пойду к Лиссе. Рад был познакомиться.

Марти кивнул и улыбнулся, но Кэт видела, что он чем-то озабочен.

– Что-нибудь случилось, папа?

– И да и нет.

Он снял очки в металлической оправе и начал протирать их концом галстука. Кэт заметила возбужденный блеск в его выцветших голубых глазах, блеск, которого она не видела с тех пор, как ее мать умерла. Но Кэт увидела и тревогу.

– Ты чересчур уж строга к старому человеку, Кэтрин Мэри.

– Не говори ерунды, папа. Тот, кто управляет таким заведением, как «Коммон граунд», [1]всегда молод, даже если ему шестьдесят пять.

– Приятно слышать, но твоя мать управляла клубом со дня его основания. Через несколько месяцев после ее смерти я освободился от всех иллюзий относительно своих способностей к бизнесу. Если бы ты не занялась клубом, он прогорел бы уже год назад.

Кэт закусила губу и нахмурилась.

– Это не очень надежно, но мы все же там зарабатываем. Еще шесть месяцев – и мы вылезем из долгов.

В глазах отца появилось виноватое выражение. Этот взгляд она часто видела, когда была маленькой. Кэт нежно обняла отца за шею.

– И куда ты уезжаешь на этот раз?

– Ты знаешь, меня пригласили на день Святого Патрика в Чикаго. Естественно, я не мог отказаться, когда меня попросили заменить Шона, тем более ты знаешь, что я люблю ирландскую музыку больше всего.

На этот раз Кэт просто покатилась со смеху:

– Да, больше всего! Если не считать диксиленда, блюза и любой другой музыки, которую тебя приглашают играть.

Кэт перестала смеяться, когда отец показал ей заказное письмо.

– Из банка? Что им еще нужно? Надеюсь, это не по поводу последнего платежа по закладной? Я же объяснила им…

Марти тяжело вздохнул. Кэт перевернула конверт и посмотрела на штамп.

– Папа! Оно же пришло почти месяц назад! Почему ты не дал мне его сразу? Мы же договорились, что всеми финансовыми делами буду заниматься я.

– У меня не хватило духу. Но позвонили из банка, хотят поговорить с тобой в понедельник, поэтому, я думаю, ты должна все знать.

У Кэтрин засосало под ложечкой. Не отрывая взгляда от пола, отец наконец произнес:

– Это уведомление о том, что нас лишают права пользования.

Кэт услышала, как захлопнулась дверь за ее отцом. Она опустилась на край скамьи из черного дерева и разгладила скомканную бумагу. Банк отказывает им в праве выкупа клуба. Теперь придется покинуть родной дом навсегда.

У нее было одинокое детство. Отец часто бывал в разъездах, а мать все время посвящала бизнесу, но квартира над музыкальным клубом была для Кэт олицетворением благополучия.