Мирра Блайт - Посланец небес

Анна, немного успокоившись, сказала:

– Я разозлилась. Не терплю несправедливых обвинений.

– Наверное, остается только порадоваться, что под руку не подвернулась клюшка для гольфа. Ты вполне могла бы стукнуть ею меня по голове.

– Очень больно? – глядя вопросительно, Анна сделала несколько неуверенных шагов по направлению к нему, хотя определенно с ногой не могло быть ничего серьезного.

– Да, – мрачно пробурчал Эдвин. – Чертовски больно.

– Так же больно было мне, когда ты схватил меня за руки. – Теперь она стояла рядом, глядя вниз. Взгляды их встретились, и она поспешила отвернуться.

– Посмотри! – воскликнул он, указывая на ушиб. – Что ты здесь видишь?

– Ногу.

– Нет, вот здесь, – он ткнул пальцем в кость. – Здесь?!

Она села рядом и посмотрела туда, куда он показывал.

– Похоже, будет небольшой синяк, призналась она. – Давай сделаю компресс?

– Ты ведь медсестра? Так сделай хоть это. – Анна покорно вышла, нашла бинт, смочила его и вернулась в гостиную. Это, конечно, было не обязательно. Все прекрасно зажило бы само. Он делал из мухи слона, вел себя так, словно он – жертва. Ничего не случилось бы, не раздуй он скандала из-за невинной сцены.

Анна наложила компресс на ногу, стараясь не обращать внимание на его близость, хотя сердце просто выпрыгивало из груди. Поддаться его обаянию – играть с огнем, и это опасная игра.

– Джулиус сказал, что вы в общих чертах обсудили твое предложение, – сказала Анна.

– Да, – пробурчал Эдвин. – Он, видимо, думает, что я открываю здесь компанию только из-за чувства вины перед ним. Но это все не так. Хотя должен признаться, жаль, что я не приехал раньше, чтобы все выяснить и поставить на свои места. – Он сложил руки на груди и взглянул на нее.

Да, конечно. А разве я здесь ни причем? – Анна посмотрела ему прямо в глаза и тут же пожалела о своих словах. – Я хочу сказать… – Она покраснела и поспешно продолжила: – Разве ты прилетел не за тем, чтобы выставить меня из этого дома?

– Можно было бы воспользоваться случаем, – признался Эдвин, – но, тем не менее, я приехал не за этим. Мне действительно нужно развернуть здесь дело, и, честно говоря, жаль, что потерял столько лет из-за гордости, в чем виню и себя и отца.

– Каков отец, таков и сын.

– Ты так думаешь? – Он рассмеялся тем самым смехом, который сводил ее с ума. По телу побежали мурашки будто от электрического тока. – Может быть, тогда ты и меня поцелуешь? В знак признательности?

Он флиртовал с ней?! В это нельзя было поверить. Нет, скорее всего, дело в том, что здесь она – единственная девушка и он заигрывает просто по привычке. Но тут вспомнилась эта странная сцена в гостиной, которую она не могла понять и простить себе. Конечно, он сразу заметил, как реагировала она на его прикосновения. Но, в сущности, какая разница! Каковы бы ни были причины, она ничего не могла поделать с охватившим ее волнением, хотя изо всех сил старалась остаться спокойной.

– Ты никогда не рассказывала мне, почему рассталась со своим парнем, – проговорил он, откинувшись на спинку дивана и заложив руки за голову.

Известно ли ему, как чувственны его движения? Она решила, что наверняка он это прекрасно понимает.

– Не рассказывала, примирительно сказала Анна. – Просто в один прекрасный момент мы с Энтони обнаружили, что не подходим друг другу. И тогда я положила конец нашим отношениям.

Он улыбнулся, и она с досадой поняла, что ответила именно то, что он ожидал услышать.

В разговоре наступила продолжительная пауза. Анна так разозлилась на себя, что все отчаянные попытки собраться с мыслями ни к чему не привели. Хотелось как-то уязвить его, нагрубить, хотя бы переменить тему. Вдруг постучали в дверь гостиной и в то же время в соседней комнате зазвонил телефон. Помощь пришла сразу с двух сторон.

Эдвин тихо выругался и прокричал:

– Войдите!

Вошел Джулиус и подозрительно оглядел их обоих. Надеюсь, я не помешал? – спросил он, подняв брови, и Анна ответила с облегчением:

– Конечно нет!

Телефон продолжал звонить, и она встала.

– С вашего разрешения я подойду к телефону. – И не дожидаясь ответа, выбежала из гостиной.

– Алло! – сказала она, снимая трубку и потихоньку успокаиваясь. Подтвердив, что это действительно номер Джулиуса и услышав женский голос, добавила как можно официальнее: – Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Думаю, да, – ответила звонившая женщина.

Анна шла к телефону, не представляя, кто и почему может звонить среди ночи, и женский голос в трубке привел ее в замешательство. В голове возникали догадки – одна нелепее другой. Неужели Джулиусу удавалось скрывать ото всех какую-то женщину, весьма необычную, если судить по голосу? Или он незаметно исчезал среди ночи, чтобы где-то покутить, в то время как все наивно полагали, что он мирно посапывает под своим пуховым одеялом и видит хорошие сны?

– Кого позвать к телефону? – спросила она и услышала в ответ:

– Эдвина Колларда.

Ну вот, ситуация начинает потихоньку проясняться, холодно подумала Анна. Слава Богу, никакой таинственности. Это звонок не Джулиусу, а его сыну. Можно было догадаться об этом сразу по легкому акценту, хотя английский язык был безупречен.

– Кто его спрашивает? – спросила Анна отчасти по привычке, отчасти из-за любопытства.

– Вас это не касается, дорогая. Позовите Эдвина, если он, конечно, дома. Уверена, он еще не спит. – На том конце провода послышался смешок. – По ночам… как бы это сказать точнее, он особенно энергичен.

Анна не нашлась с ответом, да его и не требовалось. Для этой женщины, отказавшейся назваться, Эдвин явно был больше чем другом, и ей хотелось сохранить инкогнито.

– Это тебя, – бросила Анна, возвратившись в гостиную.

– Кто? – спросил Эдвин недовольно.

– Не имею понятия. – Можно было бы, конечно, уточнить, что это женщина, с неприязнью подумала она, но с какой стати я буду ему докладывать! Пусть сам выясняет, кто звонит. Наверное, одна из многих. И вслух сказала: – Она предпочла не представляться.

Он вышел, закрыв за собой дверь, и вскоре из соседней комнаты послышался его приглушенный раздраженный голос.

– Вы должны быть уже в постели, – обратилась Анна к Джулиусу, заставив себя улыбнуться и быть такой, как всегда. Внутри все кипело от отвращения к Эдвину, от отвращения к самой себе, от того, что его овладело непонятное смущение. – Уже поздно.

– Я знаю, – ответил он и вдруг весело улыбнулся. – Ты проводишь меня наверх?

– Да, конечно.

Она взяла Джулиуса под руку, но, поднимаясь по лестнице и укладывая старика в постель, не переставала думать об Эдвине, о звонившей ему женщине, пытаясь предположить, о чем они могли разговаривать. Вер-нувшись к себе и пытаясь уснуть, она наконец решила, что просто напрасно тратит время, думая о нем. Пользы от этого все равно никому не будет. И тут же стала убеждать себя в том, что в конце концов у нее есть гордость и она вполне способна противостоять обаянию этого любимца женщин. Выбраться из водоворота этих мыслей никак не удавалось. Нравилось ей или нет, но пришлось признать, что она влюбилась.