Элизабет Олдфилд - Внезапный огонь

Ты уже пообедал? – спросила Эшли, делая вид, что не заметила ни его взгляда, ни этих слов. Витор покачал головой. – Хочешь сэндвич и чашечку кофе?

– Спасибо, не помешало бы. Там, в машине, игрушечный гараж для Томаса. Может, я дам ему и он поиграет, пока я ем?

Эшли кивнула и направилась на кухню, а мальчик пошел с Витором за своим подарком.

Надеюсь, ты не собираешься каждый раз дарить ему такие дорогие игрушки? – поинтересовалась Эшли, когда вернулась на террасу и увидела сына, восторженно закатывающего машинки в нарядно раскрашенный гараж. Она поставила поднос на металлический столик. – Если так, то я…

Расслабься, – ответил Витор. – Я вовсе не хочу избаловать Томаса или приучать его ждать моих визитов только потому, что я привожу подарки. – Он подтянул к себе стул и сел. – Я не буду этого делать. На будущее, прежде чем что-то ему купить, непременно посоветуюсь с тобой. Честное слово.

Спасибо, ты меня обнадежил, – усмехнулась Эшли и подала ему тарелку с сэндвичами.

Я тут думал о Саймоне, – сказал Витор, принимаясь за еду, – и буду благодарен, если ты мне кое-что объяснишь.

Что именно? – спросила Эшли, наливая кофе.

Почему с самого начала он сказал мне, что ты его девушка? Даже если он уже тогда считал меня своим соперником, все равно это было лишнее. Мне кажется, он был влюблен в тебя и надеялся таким образом подтолкнуть судьбу, превратить желаемое в действительное. Эшли нахмурилась.

Может, я ему и нравилась немного, но главным моим достоинством Саймон считал мою карьеру. Саймону нравилось производить впечатление, а девушка, которой пророчат большое будущее, добавляла ему престижа. Трагедия в том, что это было ему не нужно: Саймону вполне хватило бы и его славы гонщика, но он почему-то считал так, – грустно закончила она.

Ты ему больше чем просто нравилась, – возразил Витор. – Когда ты находилась рядом, парень выглядел таким счастливым, а когда говорил о тебе, то просто сиял.

Это потому, что со мной был связан самый спокойный период его жизни, я помогала ему чувствовать себя увереннее.

Может, в этом что-то и есть, но Саймон тебя любил, – настаивал Витор. – Он сам рассказывал, что, как только услышал, что ты решила сделать некоторую передышку в работе, сразу же примчался, надеясь, что у тебя теперь найдется время и для личной жизни.

Да, это так, – задумалась Эшли.

Саймон признался, что обожает тебя много лет и надеется стать твоим парнем, а для этого старался, чтобы ваши имена связывались как можно чаще. Он даже договорился с туристическим агентством, которое занималось размещением нашей команды, что бы ты могла присоединиться к нему на всех Гран-При.

– И ты об этом знал?

Витор кивнул.

– Агент постоянно звонил ему и спрашивало, покупать ли для тебя билет. Но ты никогда не пользовалась его услугами.

Эшли медленно отхлебнула кофе. Она очень любила Саймона как сестра – как старшая сестра – и считала само собой разумеющимся, что и он испытывал к ней братские чувства, ну, может быть, даже чуть-чуть восхищался ею. Но теперь, вспоминая поведение Саймона, его слова, Эшли начала понимать, что страдала близорукостью.

Я была не права, – задумчиво произнесла она. – Хотя в его отношении ко мне и присутствовал элемент эгоизма, но все-таки по-своему Саймон действительно меня любил.

Я должен был понять, что вы не влюбленная парочка, – сказал Витор, дожевав свой сэндвич. – Когда мы встретились с тобой в первый раз, и ты сказала об обеде с Саймоном, я был в шоке. Мне совсем не такой представлялась его возлюбленная.

Какой же?

Ну, этакая глупая шумная девчонка; а вместо этого ты оказалась зрелой, умной – одним словом, ничего похожего. – Витор ухмыльнулся. – Хотя ноги у тебя как раз такие, как у этих девчонок. Когда ты висела на мусорном контейнере, я подумал, они никогда не кончатся. – Он потянулся за кофе. – Но если ты ошибалась насчет любви Саймона, то я ошибался насчет его гибели, – внезапно посерьезнев, закончил он.

Эшли посмотрела на него поверх своей чашки.

– Да?

Витор кивнул.

– Твои слова о том, что ему было трудно жить, когда кто-то оказывался лучше его, заставили меня хорошенько подумать. И чем больше я думал, тем лучше понимал, что его добродушие было напускным. Ему активно не нравились все те, кто говорил мне комплименты, а после удачной гонки он с трудом выдавливал слова поздравлений. В Аделаиде у него появилась последняя возможность обойти меня в том сезоне, и он решил пойти на риск. Если бы не страшное напряжение, он понял бы, что у него не было ни малейшего шанса благополучно выбраться из той ситуации. Я должен перед тобой извиниться. Саймон разбился не из-за тебя, он разбился из-за меня.

Эшли покачала головой и твердо произнесла:

Саймон разбился из-за себя.

Наверное, так, – ответил Витор, помолчав.

А твои извинения приняты.

Спасибо. Знаешь, мне не раз хотелось позвонить и извиниться за то, что я наговорил тебе после смерти Саймона. – Витор нахмурился. – Но поскольку мое мнение к тому времени не изменилось, это казалось бессмысленным.

– А мне иногда хотелось связаться с тобой и рассказать о Томасе, – эхом отозвалась Эшли. Она встала, подошла к песочнице и взяла малыша на руки. – Тебе нужно умыться и переодеться, – сказала она, когда тот начал шумно протестовать. – А потом, – она указала на Витоpa, – сможешь покататься на папиной машине.

Подкуп подействовал. Крики стихли, и четверть часа спустя мальчик снова появился т террасе, но уже умытый, аккуратно причесанный, в чистой рубашке и шортах.

– Какой ты красивый! – приветствовал Вихор подбежавшего к нему ребенка. Он поднял глаза на Эшли. – И твоя мамочка тоже выглядит на миллион долларов.

Повседневную одежду Эшли сменила на легкий костюм цвета шартрез и босоножки на высоком каблуке. Этот наряд остался у нее с лучших времен и сейчас должен был поддержать ее дух. В уши были вдеты серьги в виде золотых колец, на шее блестела тонкая золотая цепочка. Впервые за многие месяцы она распустила пучок, и теперь на спину спадала светло-медовая волна волос.

– Сейчас, только уберу твою тарелку, – начала было Эшли и умолкла. На столе было пусто.

– Я все вымыл и высушил, – сказал Витор. – Мне показалось, что будет дипломатичнее захватить с собой и гараж, – продолжал он, – так что я его почистил и положил в машину.

Эшли постаралась выдавить улыбку. Она понимала, что не права, но его хозяйственность казалась вмешательством в ее жизнь и вызвала раздражение.

Дом закрыли; Витор отнес вещи в машину. Когда он укладывал их в багажник, Эшли заметила темные круги у него под глазами. Опять работает на износ, мрачно подумала она.

– Хочешь, я поведу машину? – предложила Эшли. – Ты сегодня уже столько проехал, мне не хотелось, чтобы ты уснул за рулем.