Грейс Грин - Летняя рапсодия

Если у Люка не будет возражений, то сегодня вечером она закончит с разборкой стола, и этот груз наконец-то свалится с ее плеч.

Когда Люк заявился вечером домой, Трой уже был в постели. Люк открыл дверь и вошел в кухню. Сердце Уитни учащенно забилось.

Он закатал рукава своей рабочей рубашки, выпущенной поверх старых джинсов, потрепанных и с дырой на одном колене. Никогда еще она не видела его излучающим такую сексуальность…

Люк бросил на стул драную соломенную шляпу и принялся мыть руки, прежде чем сесть за стол.

– Я видела, как ты возвращался с виноградника, – сказала Уитни. – Ты выглядел здорово усталым. – Она выложила на тарелки омлет и салат и села за стол напротив него.

– Ага, – сказал он. – Денек выдался жаркий. Ну… а чем ты занималась весь день?

– Я начала разбирать стол Крессиды, – сказала она. – И мне хочется поскорей закончить. Ты не против, если я после ужина покопаюсь в библиотеке еще немного?

– Конечно, нет проблем. – Люк отправил в рот полную вилку поджаренных грибов в растопленном сыре. Пока он жевал, они молчали, потом он взглянул на нее. – Удивительно! Самый вкусный в мире омлет! Что-то я не припомню, чтобы бабуля готовила что-нибудь подобное.

– Шон научил меня готовить омлет.

– Шон?

– Мы вместе снимали квартиру, когда я училась в УБК. По выходным он работал в фирме «Лучшие в мире омлеты»… и парочку сверхсекретных рецептов он мне доверил.

– А что же ты ему доверила в ответ? – Глаза Люка иронически блеснули.

– Как – что? Мое тело. – Она взглянула на него вызывающе. – Что же еще?

Люк расхохотался.

– Тогда Шону больше повезло в этой сделке – несмотря на бесподобность этого лучшего в мире омлета. – Он лениво откинулся на стуле. – Какова же твоя цена?

– На что?

– На передачу секретов? Таких, как у Шона?

Румянец опалил щеки Уитни.

– Не скажу.

– Дай мне знать, – его голос по мягкости напоминал шелковистый бархат, – если ты когда-либо переменишь свою позицию.

– И не мечтай.

Он опять рассмеялся.

Уитни почувствовала, как в душу проникает тепло; ей нравилось это ощущение взаимопонимания, возникшее между ними. Долго это, конечно, не продлится – им еще предстоит жестокая битва в суде.

– Нашла что-нибудь интересное в этом столе? – как бы невзначай спросил Люк.

– В основном там письма от друзей, ну все такое, и… – Она смешалась.

– И?..

– …у твоей бабушки сохранились… семейные фотографии тех времен, когда… ты был ребенком. Хочешь их взять?

– Нет. – Ответ вылетел со скоростью пули.

В последовавшем молчании она слышала только мерное сопение спящего Троя, доносящееся из монитора.

– Когда твой сын подрастет, может быть, он захочет их увидеть. – Она сама поразилась собственной смелости.

Люк не ответил, продолжая поглощать омлет. Голову он опустил так низко, что она не могла видеть выражение его лица.

Уитни доела ужин и встала, чтобы приготовить кофе. Как только она включила кофеварку, Люк принес свою пустую тарелку, и Уитни отодвинулась, чтобы он мог подойти к посудомоечной машине. Люк захлопнул дверцу, и Уитни ожидала, что Люк снова отойдет, но он не двинулся с места.

– Ну хорошо, – нетерпеливо сказал он. – Я просмотрю их позже.

– Ладно. – Она улыбнулась, и напряжение между ними спало.

– Ну и как себя вело сегодня маленькое чудовище? – Люк сложил на груди руки и облокотился на стол.

– Как ангел.

– Он очень к тебе привязался.

– А я тебя предупреждала об этом с самого начала. Тебе бы действительно следовало попробовать найти ему няню. Кого-нибудь постоянного.

– Но ты тоже к нему привязалась.

– Это уже моя проблема. – И это действительно становится проблемой: Трой целиком и полностью завладел ее сердцем и будет очень трудно и больно окончательно с ним распрощаться. Она быстро сморгнула, чтобы Люк не увидел несколько повисших на ресницах слезинок. Взяв две кружки, она поставила их на стол.

– Я тут подумал… – медленно начал он.

– Почему-то каждый раз, когда ты так говоришь, – отозвалась она с еле заметной улыбкой, – у меня появляется чувство, что я не обрадуюсь тому, что ты мне скажешь.

Он оттолкнулся от стола и встал прямо перед ней. Он даже не дотронулся до нее, и все же сознание его присутствия – его сексуальная аура – ударило ее, будто он уже прижал ее к своему худощавому крепкому телу.

– Это твой дом, – сказал он, – здесь твои корни. Ты любишь долину… Но ты сама говорила, как трудно найти место учительницы в этой местности…

– Если бы я захотела найти место по своему профилю, то да… скорей всего, мне пришлось бы уехать. Ничего не поделаешь.

– Но если завещание будет опровергнуто… как тебе понравилась бы идея все-таки здесь остаться?

– Остаться? Здесь?

– В поместье Браннигенов.

– В… каком качестве?

– Быть хозяйкой в доме.

Все еще не улавливая смысла его предложения, она эхом повторила его последние слова.

– …хозяйкой в доме?

– У тебя будет своя комната и питание, я буду тебе платить за управление домом, платить очень хорошо…

– Служанкой? Ты хочешь, чтобы я для тебя готовила, убирала за тобой, стирала твое грязное белье и носки, а ты бы в это время развлекал Дикси Мэй и прочих своих подружек?

– А что, ты думала, я собираюсь тебе предложить, черт побери, замужество?

– Замужество? – Ее смех прозвенел, как злой колокольчик. – Да я бы не вышла за тебя замуж, даже если…

– А тебе никто и не предлагает. Я уже побывал в роли мужа, благодарю покорно, с меня этого вполне достаточно! Я даже не просил тебя стать моей любовницей. Все, что я предложил, так это дом. Место, где можно жить. Спокойно, надежно.

– Милосердие! – кинула на него взгляд Уитни. – Именно это ты мне предлагаешь. Милосердие. Ты действительно думаешь, что я останусь жить в доме, где хозяином будешь ты? А если бы все было наоборот, ты бы принял такую милость от меня? Можешь даже не отвечать. Я прекрасно знаю, что твоя дурацкая фамильная гордость не позволила бы тебе! Может, я и не Бранниген, но у меня тоже есть гордость. Я никогда не стану твоей домоправительницей… или кем бы там ни было! А кем я стану, так это победительницей в этом судебном процессе. Ты собираешься дать мне бой? Ха! Посмотрим!

Удивительно, как мгновенно изменилась атмосфера. Только что они были почти друзьями, объединенными теплым взаимопониманием, и вдруг – бах! – воздух буквально трещит от электрических разрядов. С обеих сторон.

Губы Люка плотно сжались, на висках вздулись вены.

– Итак, – сказал он, глядя на нее сверху вниз. – Возвращаемся к нашим баранам, да?

– Возвращаемся, черт возьми!

– Значит, увидимся в зале суда. – Его голос обжег ее словно кнут.

Было уже почти девять тридцать к тому времени, когда Уитни закончила возиться по дому. Она слышала, как Люк пришел с полей полчаса назад, и ничуть не удивилась, услышав его отрывистое «заходи», когда постучалась в дверь библиотеки.