Дженни Адамс - Клубок страстей

Но об этом она спросит позже, чтобы лишний раз не травмировать ребенка.

Люк ее взгляда не заметил. Он смотрел только на дочь. Потом поднял ее на руки и поцеловал в макушку.

— Я хочу жить с тобой. Всегда-всегда.

Грейс кивнула:

— Да, папа.

— И мы прекрасно обойдемся без мамы. Ты на следующий год пойдешь в школу и будешь очень занята.

Грейс опять кивнула, потом высвободилась из рук отца и подошла к Белле:

— Вам не нужно быть моей мамочкой. Может быть, хотите меренгу? Я взяла одну перед ванной.

Белла прерывисто вздохнула. Возможно, малышка чувствовала неловкость за неосторожно высказанную просьбу. Белле было ее очень жалко.

— Я иногда ем меренги, но сегодня не брала. Вот моей сестре, Крисси, они понравились бы. Она ждет ребенка, и ей часто хочется чего-нибудь кисленького.

Грейс задумалась, потом повернулась к отцу и быстро заговорила по-итальянски.

Люк нежно глядел на дочь, и Белла признала, что он не похож на равнодушного монстра. Ох, не знаешь, что и думать!

— Хорошо, Грейс, но, пожалуйста, в следующий раз говори по-английски, если мы не одни.

— Папа даст вам меренги. Если сами не хотите, может быть, они понравятся вашей сестре.

— Хорошо, сейчас принесу. Я быстро, — произнес Люк.

Кажется, ему не хотелось уходить.

Белла подумала, что ей тоже можно было бы уйти:

— Спасибо. Как хорошо, что ты даешь мне гостинец.

Грейс кивнула и вдруг выпалила:

— Мне няня в Милане говорила, что моя мамочка очень красивая и носит очень красивые платья. Вы тоже красивая и красиво одеты.

— Моя дорогая… Мне жаль. — Белле хотелось обнять девочку с грустными глазами, которой так хочется, чтобы у нее была мама!

Но это дочь Лючино. И она не имеет права привязывать ее к себе.

У Грейс задрожали губы:

— Мамочка оставила меня, когда я была совсем маленькая. Потом я жила с папой, но он тоже уехал. Я осталась с няней, а когда он приезжал в гости, то сразу делался грустным. И ему было плохо со мной. Теперь он не отпускает меня, потому что я убегала. Когда-нибудь он снова уйдет.

Белла похолодела от ужаса:

— Нет-нет… не уйдет, Грейс. Сколько… сколько тебе было, когда ты убегала?

Грейс дернула плечиком:

— Наверное, пять лет, но теперь я уже большая девочка, мне шесть.

Белла невольно улыбнулась, но желание улыбаться быстро прошло. Если Грейс было пять, значит, отец забрал ее совсем недавно. Не этим ли объясняется его неуверенность?

— Не пора ли тебе в постель?

Дрожащей рукой Белла заложила за детское ушко шелковистую прядь. И в тот же миг поняла, что не должна касаться Грейс. Но было уже поздно. Боже милостивый, как больно!

— Вы обе такие серьезные. О чем говорили?

Люк стоял в небрежной позе и, прищурившись, смотрел на них. В руках у него была пластиковая коробка.

Грейс бросила на Беллу умоляющий взгляд, и Белла, испугавшись, что девочка заплачет, заторопилась:

— Мы говорили… о меренгах.

Люк положил руку на плечо дочери:

— Надо сказать, меренги очень вкусные. А теперь беги наверх и прыгай в постель. Я приду через минуту и почитаю тебе сказку.

Грейс пробежала уже пол-лестницы, но вдруг остановилась и указала пальцем на коробку в руке Люка:

— Ты их много туда положил?

Дождавшись, когда отец утвердительно кивнул, она развернулась и убежала.

Белла повернулась к Люку. Несмотря на гнев, она старалась выбирать слова:

— Я этого никак не ждала, Лючино, но твоя дочь кое-что доверила мне, когда ты уходил на кухню.

— И что она сказала? — Он насторожился.

— Грейс сказала, что ты оставил ее с няней. Что она хотела сделать тебя счастливым и пыталась убежать, потому что тебе было неприятно ее видеть.

— О нет…

Он выглядел так, словно его ударили, но Белла не позволила себе остановиться. Лючино причинил дочери не меньшую боль, чем выпала ей и ее сестрам, а Грейс такая маленькая и беззащитная.

— Ты вырвал бедное дитя из рук матери, потом бросил на долгие годы и признал лишь тогда, когда она попыталась убежать. Это ты убедил девочку, что мама ее не захотела?

Лицо Люка потемнело:

— Мать Грейс действительно не хотела ее. Грейс никогда этого не узнала бы, но ей все рассказала итальянская нянька.

— А остальное?

Он прищурился:

— Откуда вдруг в тебе проснулась такая совестливость, Арабелла? В Милане тебя подобные вещи не волновали, когда от меня ты направилась прямиком в постель менеджера, решив, наверное, что для твоей карьеры лучше иметь дело с ним. Бросила меня, дурака, и рванула к нему в объятия.

— О чем ты?

Кровь отхлынула от ее лица. Никто не знал о том ужасном происшествии с администратором показа мод в номере отеля. Но Люк, похоже, не только знал, а и поторопился с выводами.

— Я видел, как ты вечером выходила из его комнаты, растрепанная, с пылающими щеками.

А там произошло сражение за собственную невинность, и Беллу привело в ярость, что Люк поверил в подобную мерзость:

— Что за чушь! Менеджер заманил меня в свой номер якобы на вечеринку. Я не хотела идти, но он сказал, что будут все манекенщицы, вот я и поверила.

Люк смутился:

— Что ты сказала?

— Что слышал. — Белла не собиралась ни в чем его убеждать.

— Тогда почему ты так выглядела?

Но, кажется, он сам догадался, каков будет ответ, потому что побледнел и стиснул кулаки:

— Он тебя обидел?

— Нет. Я убежала, но не без… борьбы.

Люк растерялся:

— Ох, извини, а я тогда всю ночь промучился.

Так вот почему он так плохо к ней относился? Теперь все стало на свои места. Однако Беллу мало утешили его извинения.

— Ну что ж, теперь я точно знаю, что ты обо мне думал все это время. — Она сделала паузу. — Меня интересовало, не испытала ли твоя дочь душевную травму, когда ты ее бросил. Теперь я знаю ответ. То, что ты сделал, непростительно. Если у меня и раньше были причины для неприязни, то…

Он перебил ее:

— Грейс — это мое дело, Арабелла, не твое. Меня удивило твое признание, но…

— И как долго ты будешь держать ее при себе, прежде чем снова бросишь? Вот сообщу о твоем поведении в органы опеки!

Белла думала только о ребенке, в душе ее переплелось собственное прошлое с прошлым и настоящим Грейс. И с недоверием к Лючино. Люк вскипел от ярости:

— Я бы на твоем месте остановился. Пока не поздно.

Но Беллу уже было не удержать:

— Твоя дочь сбежала, потому что ты сделал ее несчастной. Будешь отрицать?

— Сейчас она со мной и в полной безопасности.

Но он ничего не отрицал, хоте Белле очень хотелось услышать от него опровержение.

Она хотела, чтобы он объяснил и как-нибудь исправил положение. Неужели в ее душе по-прежнему живет ребенок, которого бросили родители?

— Но Грейс глубоко несчастна…

В темных глазах мелькнуло раздражение: