Дженни Адамс - Клубок страстей

— Да, и я все делаю, чтобы это изменить. Но знай: я люблю свою дочь, никогда больше не причиню ей боли и сотру в порошок любого, кто попытается ее у меня отобрать. Понятно? И надеюсь, после этого тебе не захочется воевать со мной.

Очень решительно сказано, но чего стоит эта любовь по сравнению с уже совершенным злом?

Сердитая, но все же немного смущенная Белла отвернулась:

— Если так, то тебе нужно с ней поговорить. Она должна поверить, что ты больше никогда ее не бросишь.

— А ты? Что сделать, чтобы ты мне поверила? — Он бросил это так, будто ему, в общем-то, все равно, но блеск в глазах выдал его с головой.

Белла набрала в грудь побольше воздуха и протараторила на одном дыхании:

— Если ты любишь своего ребенка, я очень рада. А еще я знаю, что должна иметь с тобой дело до тех пор, пока не продам одежды столько, чтобы ты оставил меня в покое. Но после этого знать тебя не хочу.

— Ты явно расстроена, — полушепотом сказала Крисси, когда они вышли из кабинета Лючино и направились к входу в демонстрационный зал его магазина. — Тебе удается иногда это скрывать, но я-то вижу. Что-нибудь случилось? А то, смотри, Нейт готов тебя выкупить из рабства. Без вопросов. Одного твое слово — и ты на свободе.

— И на многие годы привесить мне этот денежный хвост? — Белле и самой хотелось со всем покончить, но она не могла принять такую помощь. Да и гордость не позволяла отступить. — Спасибо, но я должна сама все уладить.

— Ничего ты не должна. И не надо никому ничего доказывать. Делай так, как считаешь нужным.

— Я никогда ни о чем не жалела, — слова вырвались из самой глубины души Беллы. — Вы с Софией спасли меня… — Она замолчала и с трудом проглотила комок в горле.

Крисси растроганно заморгала:

— Тогда скажи мне, что произошло. София беспокоится за тебя и жалуется, что ты ничего не рассказываешь.

— Мы с Лючино поругались.

Неужели прошло всего несколько дней? Они с Лючино с тех пор и до сегодняшнего вечера не виделись, но каждое мгновение того неприятного события снова и снова прокручивалось в ее голове.

— Понимаешь, я грозилась сообщить о нем в органы опеки. А еще я узнала… — Тут она понизила голос, — оказывается, он считал, будто я в ту ночь спала с нашим менеджером.

— Сам обижает Грейс, а еще смеет так думать о тебе?! — В глазах Крисси вспыхнул гнев.

— Вполне вероятно, что вмешательство органов опеки повредит ребенку еще больше, — продолжала рассуждать Белла. — Нет, он не обижает Грейс, но та боится, что он опять от нее откажется. Когда я сказала ему об этом, он был потрясен. Как и моим рассказом о той ночи в Милане.

— Ничего, он заслужил потрясения! — Крисси помолчала. — И как, по-твоему, он опять бросит дочь?

— Н-не знаю. — Сердце Беллы говорило, что Люк девочку больше не бросит, однако рассудок сомневался: почему бы и нет? Ведь уже бросал. — Я так запуталась, Крисси, что даже не знаю, что и подумать.

Крисси прижалась к ней плечом:

— Ты не одна. София и мы с Нейтом, все с тобой. Если этот макаронник посмеет тебя обидеть, ему придется иметь дело со всеми нами.

На губах Беллы появилась легкая улыбка:

— София забьет его до смерти щеткой для волос? Такой сценарий уже однажды проигрывался. Но все равно я рада, что вы со мной.

В этот вечер Люк придумал выступить в роли хозяина («Наряды от Беллы и украшения от Люка», вход только по приглашениям). Вот Белла и пригласила свою семью, сообщив Люку, что сестры будут одеты в ее платья. Это, по мнению Беллы, должно было многократно усилить впечатление. Но не из трусости ли она окружила себя семейством?

— София пошла вперед проверить, сколько собралось народу, а Нейт до сих пор еще в кабинете у Люка. — Крисси расправила складку на платье. — Я думаю, нам тоже лучше пойти в магазин.

— Можно. Чем скорее все кончится, тем лучше, — Белла коснулась нитки жемчугов и алмазов на шее. — Надеюсь, замки надежные, не хочется что-нибудь потерять.

Крисси проверила драгоценности на своей шее и тихо рассмеялась:

— Я думала, Нейт взорвется, когда Люк уговаривал меня заменить мое ожерелье этим колье.

— Он успокоился, когда Люк объяснил, что это поможет успеху вечера.

Сзади хлопнула дверь. Значит, вышли и мужчины.

Крисси взглянула на Беллу:

— Помни: мы здесь. Держимся вместе.

Белла невольно улыбнулась, но с приближением мужчин улыбка исчезла с ее лица.

Чем больше она думала об этом, тем сложнее ей было понять: как мог Люк покинуть дочку? Такую маленькую, такую беззащитную… Или он не понимал, что делает? Вот София до сих пор не простила родителей, а Крисси, оказывается, думала, что родители бросили их из-за нее!

Чувства Беллы раздваивались, но она точно знала: для собственного спокойствия ей необходимо держаться подальше от Люка.

Нейт обнял жену за талию и ткнулся ей головой в ухо.

Лючино встретился взглядом с Беллой, и этот взгляд напомнил ей о последней встрече. Но не затевать же разговор прямо здесь и сейчас? Да и не хочется опять говорить об этом.

Белла только улыбнулась и махнула головой в сторону дверей:

— Самое время пойти поразить всех драгоценностями от Монтичелли и нарядами от Беллы.

Все что угодно, только бы не эта напряженность между ними! Белла спешила навстречу спасительной толпе:

— Чем больше народу мы сегодня заставим раскошелиться, тем лучше.

— Да, как раз время, но войдем мы вместе.

Люк просто взял Беллу под руку, но ее опять охватило знакомое волнение от ощущения его близости.

— Я уж начинала доверять тебе, — проговорила Белла, решив, что не будет держать камень за пазухой, — пока не услышала от твоей дочери, как ей больно.

Белла сказала это очень тихо. Его действия непростительны, и трактовать их как-то иначе значило бы умалять раны, нанесенные Грейс. Белла и ее сестры знали это по собственному опыту.

— Отныне доверять не буду.

— Почему это для тебя такая проблема? Она ведь не твой ребенок. Полно женщин, которых это… совершенно не волнует. — Люк хрипло кашлянул.

— Меня, по твоему мнению, тоже волнует лишь собственная карьера да деньги, не так ли? — спросила с обидой в голосе Белла.

Да, что греха таить, она, конечно, раньше много думала о деньгах и самых разных способах их добычи, чтобы ей с сестрами было на что жить. Теперь она в них больше так не нуждалась, но хорошо помнила, каково это — еле сводить концы с концами.

— Тогда, в Милане, я неверно истолковал твое поведение. — В глазах Люка мелькнуло и тут же исчезло сожаление, лицо быстро обрело обычную невозмутимость. — Но то, как ты использовала Марию, доказывает… твое корыстолюбие. Теперь я намерен заставить тебя восстановить справедливость по отношению к тете, и учитывается только это. Ну, начнем демонстрацию, дорогая?