Лора Брантуэйт - Краски мечты

– Да.

– Один или вдвоем?

– Один. Одного вполне достаточно. Более чем достаточно.

– Слушай, ты говоришь об этом с таким видом, словно это был… – Мэган сделала многозначительную паузу и неопределенный жест, указывавший куда-то вниз и охватывающий пространство вокруг.

– Как всегда падаю ниц перед силой твоей интуиции! – Джина, не снимая куртки, откинулась на своей кровати.

– О-о! Ну и… – Мэган приближалась с очень хитрым видом.

– Что – «ну и»?! – Джина начала злиться. Больше на себя – зачем было говорить…

– Как ты с ним?..

– Никак! Нет, хуже! Сначала я попала в него снежком – честное слово, совершенно случайно!

– Не верю, – сурово перебила ее Мэган, потом не выдержала, расхохоталась. – Молодчина, Джин, так ему и надо!

– Ага, тебе легко говорить! А мне потом пришлось сидеть с ним в баре за одним столиком…

– Он тебя пригласил?! – В голосе Мэган явственно слышались нотки восхищения: ну ты даешь, львица!

– С ума сошла?! Он пригласит, как же… Просто не оказалось свободных мест…

– Класс! И как это было?

– Почему у тебя такой тон, будто мы говорим о сексе?

– Потому что мы говорим почти о сексе! Отношения мужчины и женщины – это всегда секс, только в разной форме.

– Избавь меня от этих сентенций, я твою философию уже усвоила… – Джина отвернулась, подложив руку под голову.

– Так как вы пообщались?

– Мы почти не говорили. Только в конце – пару колкостей. И еще о Кафке…

– О ком? – удивилась Мэган.

Святая простота… – подумала Джина, но вслух ответила:

– Это такой писатель европейский…

– Про что писал?

– Не знаю. И тебе не советую. Про людей, наверное. И, судя по всему, ничего хорошего он про них не написал…

– Вечер, проведенный в компании этого… как его, кстати, зовут?

– Альберт Ридли.

– Да-а?! Это что… – Мэган, разумеется, могла не знать, кто такой Кафка, но ее знанию светской хроники можно было позавидовать.

– Нет, какой-то другой…

– А… – разочарованно.

– Так какие планы на поздний вечер? – Джина решила сменить тему на более позитивную.

– Пойдем поищем какой-нибудь приличный клуб, а?

Джина удержалась от вопроса: «А что мы будем делать, если клуб окажется «неприличным»?»

Тем не менее девушкам повезло: администратор не стал мстить за капризы Мэган и в ответ на соответствующий вопрос подсказал, куда можно пойти. Здесь все находилось так близко, что не было смысла даже брать такси. Мэган, однако, настояла на шикарном появлении.

Клуб назывался «Черная кошка». Он располагался в отдельном здании, поодаль от жилых домов – одноэтажное строение, больше похожее на ангар. Мэган это не впечатлило: она была весьма искушенной в отношении заведений подобного рода и даже хотела изменить маршрут, но Джина уговорила ее войти.

Внутри все оказалось гораздо лучше, чем можно было предположить, глядя на «Черную кошку» снаружи. Дизайнеры выдержали стиль андеграунда шестидесятых. Черного цвета было на самом деле много. К нему – серый кирпич, красные и зеленые всполохи на черных стенах. На платформе, окружавшей танцпол, – маленькие черные столики.

– А у них тут ничего! – Джине было нелегко перекрикивать гремевшую музыку.

Мэган только кивнула. Она была здесь как рыба в воде. Ночные клубы и дискотеки были для Мэган естественной средой обитания. Об этом, конечно, не знали большинство ее мужчин, солидных бизнесменов, которые приглашали ее в ресторан и в оперу… Ну им и не нужно было. Ночная жизнь – на то и ночная, чтобы оставаться загадкой. Мэган же с легкостью меняла роли – играючи перекидывалась из роскошной светской львицы, спутницы серьезного мужчины, в изящную и похотливую черную кошку.

Джина так не могла. Она время от времени составляла подруге компанию, редко, но все же чаще, чем хотелось бы, и ей не нравилась громкая музыка, не нравились искатели доступных удовольствий. То, что не давало ей отказываться от приглашений Мэган, – это гордость и доля соперничества, тяга к новым, необычным впечатлениям и потребность наблюдать людей, совсем разных мужчин и женщин, в разных ситуациях, в разных местах…

А еще под звуки какой-то жестоко-громкой и ритмичной музыки легко было оставаться одной. В самом сердце толпы, среди десятков, даже сотен танцующих – наедине со своими чувствами, которые мало-помалу затихают, расплескавшись, и уступают место просто движению.

Джина танцевала, когда была зла. Она танцевала, когда испытывала душевную боль. Танцевала, когда чувствовала себя опустошенной.

Как сейчас.

И не было ноющей тягостности где-то под горлом, не было досады и чувства потерянности, только ритм, перетекающие одно в другое движения рук, ног и тела – волны.

Мэган выглядела блистательно в пурпурной блузке и узких брюках. В облике Джины сквозило что-то иное – маленькое платье очень грубой вязки, то самое, которое она едва решилась купить перед отъездом. Мужчины не обошли их вниманием. К концу вечера места за столиком подруг заняли вполне симпатичные ребята: Ганс, инструктор по лыжам, и Михаэль, который занимался веб-дизайном. Ганс представлялся Джине одним из потомков Одина (интересно, здесь тоже верили в Одина?): высокий, светловолосый, с благородной горбинкой на носу. Как известно, мужчины такого типажа не ходят по двое, и Михаэль был тому подтверждением: на вид – совсем мальчишка, кудрявый, с обаятельной улыбкой и ямочками на щеках.

Естественно, Мэган «запала» на Ганса. Точнее сделала все, чтобы он «запал» на нее. Естественно, Джина не стала возражать. Сексуальные мужчины ее немного пугали, как открытый призыв к чему-то опасному. Михаэль, как оказалось, был любителем поболтать, и оттого чувствовал себя здесь не очень счастливым: не наговоришься, если нужно прикладывать максимум усилий, чтобы твое слово не потерялось в общем шуме. А тем более – если перед тобой малознакомый человек…

Джина пришла ему на помощь:

– Мне хочется на воздух.

– Я провожу?

– Проводи.

В дверях Михаэль, казалось, набрался смелости. Наклонился к самому уху Джины:

– Давай сбежим отсюда!

– Давай, – неожиданно для себя обрадовалась Джина.

Не выпив за вечер ни глотка спиртного, Джина все же чувствовала себя одурманенной – дымом чужих сигарет, запахами пота и парфюма, громкой музыкой и мельтешением световых пятен. Холодный ветер с запахом снега отрезвил ее. Не задумываясь о том, как это выглядит со стороны, Джина наклонилась, зачерпнула чистого снега и приложила его к разгоряченным щекам.

Михаэль пришел от этого жеста в какой-то детский восторг.

– Какая ты классная! – И тут же сам смутился своей непосредственности. Он говорил по-английски с ошибками и старался выбирать самые простые слова.