Марианна Лесли - Неоконченный портрет

— Я понял, — сухо отозвался Лоренс.

Глупо, конечно, сопротивляться в таком положении: он по-прежнему нависает над ней, юбка задрана, его рубашка расстегнута. Теперь им оставалась лишь словесная баталия. Эшли подвинулась в сторону из-под его могучего торса, но чуть не упала с дивана. Лоренс схватил ее и, крепко держа, попробовал сменить позу. Недоверчивым туманным взглядом она следила за ним.

Чей-то легкий вздох заставил ее оторвать глаза от его золотистых зрачков. Лоренс повернул голову, и она посмотрела в том же направлении — в дверях стояла Кэтрин. На бледном сердитом лице выступили красные пятна.

— Лоренс, как ты можешь?! Ты совсем забыл все приличия! Здесь, в этом доме, когда рядом дети!

Назло невестке он снова склонился к Эшли, которая обвила его дрожащими руками, и сказал устало и обреченно:

— Да ладно тебе, Кэти, не шуми.

— Не шуметь?! Нечего мне приказывать, Лоренс О'Мэлли! Если ты не уважаешь меня, то подумай хотя бы о детях своего брата!

Он сел на диване, пригладил волосы и нетерпеливо оборвал ее:

— На кой черт ты приплела уважение к тебе и детям?! Лучше не отвечай, а иди отсюда, хорошо, Кэтрин? Я скоро приду в гостиную.

Онемевшими руками Эшли отчаянно пыталась поправить одежду. В этот момент она ненавидела себя, Лоренса и вторгшуюся Кэтрин.

— Хорошо, я уйду, — прошипела увядающая леди, — но лишь потому, что не желаю больше ни минуты находиться в одной комнате с этой… этой… — Изысканные манеры впервые изменили ей, и Кэтрин резко повернулась и ринулась вон, хлопнув дверью.

У Эшли возникло ощущение, будто из нее, как из воздушного шарика, выпустили воздух.

Лоренс протянул ей руку и помог встать, откинул каштановый завиток с ее щеки и задержал ладонь на высокой скуле.

— Прости, радость моя. Я от всей души, искренне сожалею. Кэти чертовски бесится, когда нарушают пресловутые моральные нормы, но это скоро пройдет. Завтра она уже будет просить прощения, а послезавтра совсем позабудет об этом.

Эшли нервно хохотнула, заправила блузку и сказала:

— Не бери в голову. Я тоже думаю, что стоит ей только проветрить эту комнату — и она притихнет. Интересно… как ты считаешь, какие слова в мой адрес застряли у нее в горле? — Дрожащие губы растянулись в слабое подобие улыбки. — Лоренс взял ее за плечи и осторожно встряхнул.

— Не обращай внимания! Ведь из-за этого между нами ничего не изменится.

— Ох, прекрати…

— Да, девочка моя, учти это. — Он погрозил ей пальцем и строго прищурил зеленовато-карие глаза, недавно черневшие как пучина. Он принялся спокойно застегивать рубашку, вовсе не торопясь к Кэтрин.

Эшли не знала, радоваться ей или злиться, она только понимала, что ей не стоило связываться с таким мужчиной, как Лоренс О'Мэлли. Потому что это тупик, ничего хорошего из такой связи не выйдет. Они несовместимы, как Чарли и Кандида Ланкастер. Слайды воспоминаний закружились в голове, и, осознав, что ослепленная заботой о собственной независимости она видела лишь одну сторону отношений своих родителей, Эшли с горечью произнесла:

— Лоренс, скажи: если бы я была из твоего социального круга, ты бы так же запросто решил, что я хочу лечь с тобой в постель?

Оскорбленный, он посмотрел на нее так, словно она совершила преступление, но она не опустила глаз. Без всякой к тому необходимости она вскинула голову и выжидательно улыбнулась ему. Тишина звенела у нее в ушах, и казалось, что их хрупкая нежность друг к другу вот-вот рассыплется. Наконец он заговорил. Его взгляд стал острым и дерзким.

— Эшли, ты ведь опытная женщина, но до удивления недалекая. Объясни мне: если ты так презираешь мой социальный круг, то почему тебя не коробит получать наши деньги?

Она побледнела и закрыла глаза. Удар был прямым и заслуженным. Губы задвигались, шепча извинения, и вдруг она услышала его шаги.

У самой двери он оглянулся с полным равнодушием и сказал:

— Завтра мы выезжаем в восемь утра.

Спала Эшли беспокойно и проснулась ни свет ни заря, когда только первые лучи утреннего солнца заглянули на балкон. Она долго лежала, закинув руки за голову, и мысленно заново проигрывала вчерашнюю головоломную сцену. Как она теперь явится на глаза Кэтрин? Да и с Лоренсом будет непросто объясниться. Все такие безалаберные в личной жизни или только она? Связано ли это каким-то образом с ее профессией? Почему личная жизнь стольких известных ей художников неумолимо катится в пропасть?

Ах какой благоразумной она была: приняла этот заказ, чтобы уехать из города и обдумать дальнейшую жизнь. Конечно, Эшли Мортимер умеет обходить пропасти, такая умница! И что из этого вышло? Все чувства к Робби совершенно незаметно растаяли — и не успела она опомниться, как уже влипла в новую историю.

Перевернувшись на живот, Эшли уткнулась в мягкую подушку в атласной наволочке. Вчера Зила выносила подушку на солнце, и она впитала ароматную свежесть лета. Зила уже сорок лет замужем. Интересно, испытывала ли она столько волнений в юности? Сейчас их семейная жизнь вроде бы тиха и спокойна. А металась ли Зила когда-нибудь ночи напролет в горячке страсти, изнемогая от желания познать каждую клеточку тела своего возлюбленного?

А Кэтрин Кларк? По ней не скажешь, что она когда-нибудь переживала что-либо подобное. Правда, вчера она выдала себя. По лицу Эшли медленно расплылась злорадная усмешка. Потягиваясь, она лениво вылезла из-под одеяла. Бедняжка Кэтрин. Она прямо обмерла. Наверное, полагала, что любовью занимаются только в спальне, в специально отведенное время. Да и думала ли она об этом вообще? Ей, видимо, почудилось, что между Эшли и Лоренсом происходит что-то такое… О, посмотрела бы она, что вытворяли приятели Чарли! Эшли хорошо помнила с детских лет — они не стеснялись развлекаться где попало.

Эшли отправилась в ванную, дав простор своей дикой фантазии: вот они с Лоренсом занимаются любовью на вершине Бутыль-горы; верхом на его огромном жеребце; в саду, под теплым солнцем и дождем из яблоневых цветов, сонное жужжание пчел переплетается с нежнейшими словами любви…

Но рассудок разогнал своим холодом пылкие мечты. Нет, слов любви Лоренс ей не скажет. Он может рядиться в простого ковбоя по три месяца в году, но не надо забывать, что под этой маской — один из них. На лето он отбрасывает нормы своего круга, но потом — снова костюм-тройка, полное здравомыслие и обходительное общение только с людьми своего социального слоя.

Эшли натянула розовые джинсы, заправила в них старенькую кофточку с вышивкой. Кофточка уже порядком растянулась в ширину и стала короче, поэтому вылезала из брюк. Эшли махнула рукой, раздраженно схватила нелепую шляпу и, нахлобучив ее на гриву волос, вышла с черного хода. Она очень любила утреннюю прохладу. Скоро солнце прольется на долину и погаснут бриллианты росинок в траве. Но тогда она уже будет далеко отсюда. Раз уж Лоренсу приспичило показать ее окулисту, пусть лучше сам проверится. Ей сейчас очень кстати видеть все в манере импрессионизма. Большое спасибо, но она не такая дура, чтобы отказаться от плавности контуров, мягкости очертаний, которые помогли ей создать свой собственный стиль. Эшли намеренно глянула вниз со склона на каменные глыбы и почувствовала легкое головокружение, у нее как-то сразу перехватило дыхание и все внутри напряглось. Что ж, ее диагноз верен: непереносимость высоты. Но если постараться, то и этот недуг можно победить.