Марианна Лесли - Неоконченный портрет

— Да, и в самом деле клещ, — определил он.

— Лоренс, сними его с меня! Скорее, Лоренс! Умоляю! Я не выношу, когда по мне кто-то ползает, а мне его не видно! — завопила Эшли, снова подскочив со стула и вцепившись в его плечо обеими руками.

Он опять заставил ее сесть, убрал волосы с шеи и принялся рассматривать насекомое. Эшли ощущала его теплое дыхание и уверенные прикосновения, но волновало ее совсем не это.

— Так, сейчас он не ползает. Наоборот, по-моему, хорошо присосался. Сейчас я возьму что-нибудь… — Он выпрямился и ободряюще погладил ее по плечу.

Она порывисто сжала его руку.

— Лоренс, не уходи! Прошу тебя, Лоренс! Ты не понимаешь… — В дикой панике она не замечала выражения его глаз. Ей пришло на память, как в одной из захудалых студий отца полчища ужасных насекомых пировали на ее нежном детском тельце, пока их не обнаружили и не уничтожили.

— Ты меня удивляешь, Эшли, — нежно проговорил Лоренс, притянул ее к себе и с улыбкой посмотрел в испуганное лицо. — А где же вся твоя независимость? Что творится с женщиной, которая одной левой покоряет лошадей, горы, не говоря уже о социальных предрассудках?

— Не смей! — Она вздрогнула и спрятала лицо у него на груди. — Лоренс, ну прошу тебя, сними с меня эту пакость! Я… я сделаю все, что ты скажешь, только убери его.

Вся операция заняла несколько минут, и потребовались для нее всего-навсего пузырек с камфарой и пинцет. К концу процедуры Эшли уже начала волноваться по поводу своих безрассудных обещаний. Вскоре Лоренс показал ей маленького клеща, чиркнул спичкой и поджег его.

— Слава богу, это всего лишь неопасный лесной клещ, захотел полакомиться сочной едой. Ну, все в порядке?

— Д-да. — Она прерывисто вздохнула. — Прости, что вела себя как маленькая. Мне нравятся и божьи коровки, и бабочки, и даже пчелы, правда на расстоянии; змей и мышей я не особенно жалую, но не боюсь, но вот невидимых врагов не переношу.

После истерики ей было весьма неловко. Увидев же выражение его лица, она ощутила неловкость иного рода.

— Ну все прошло, забудь. Мы все чего-то не переносим. Я, например, не переношу тесных, замкнутых пространств.

— У тебя клаустрофобия?

— Не то чтобы… просто мне больше по душе открытые, широкие просторы. Поэтому я стараюсь бывать здесь как можно чаще.

Беседа немного успокоила Эшли. Она и подумать не могла, что у Лоренса О'Мэлли имеются слабости, и тем более не предполагала, что он в них признается. Сочувствие отразилось в ее глазах и вылилось в добрую улыбку. Она засмотрелась на его лицо, освещенное торшером, горделивый профиль, выразительные тени под выдающимися скулами.

— Итак, вернемся к твоему нарушению договоренности. Ты ничего не хочешь объяснить? Нет? Тогда, может, просто извинишься?

Улыбка исчезла, Эшли поморщилась и отвела глаза.

— Прости, если я подвела тебя с окулистом, но… Лоренс, у меня все в порядке, правда. Во всяком случае, я могу сама справиться.

— Да? — Его скептический тон задел ее.

От защиты Эшли быстро перешла в наступление.

— А ты консультировался у врача по поводу своей боязни замкнутых пространств? — торжествующе возразила она.

— Моя болезнь существенно отличается от твоей, Эшли.

Она снова вскочила. Весь день на нервах. Подумать только, Чарли, всю жизнь внушавший ей, что Ланкастеры достойны презрения, вдруг снова породнился с ними! А тут еще этот чертов клещ подлил масла в огонь! Эшли не могла больше сдерживаться.

— Послушай, я тебе уже говорила и повторяю снова: у меня все нормально, а с недомоганиями я прекрасно сама справлюсь! А ты воображаешь, что уже стал моим рыцарем, раз снял с меня клеща?! Ничего подобного. — Эшли залилась краской, ей стало жарко, к вспотевшей спине прилипла шелковая блузка. Но это не помешало ей с радостью отметить, что Лоренс тоже отнюдь не в благостном расположении духа. Его дьявольские глаза заблестели мрачным огнем, будто он хотел схватить ее за горло и придушить. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. — А теперь, если позволишь, — проговорила она ровно и отчетливо, — я пойду поработаю еще пару часов, а то изменится освещение. — С высоко поднятой головой она вышла, остро чувствуя провожающий ее взгляд, и хлопнула дверью.

И сразу же пожалела о своей несдержанности. Но хоть голова прошла, и то хорошо, вот только работать не хочется. Но надо. Чем раньше она закончит работу и уедет отсюда, тем лучше. Ее беспокоило дурное предчувствие, и оно вовсе не касалось намерения Лоренса уложить ее в постель. Между ними росло напряжение, и вместе с ним, точнее усугубляя его, росло тягостное ощущение, будто бы скоро она узнает о себе больше, чем ей того хочется.

Торжественный обед в честь новобрачных прошел на удивление хорошо, особенно благодаря Лоренсу и Мириам. Чарли был само обаяние, а Кэтрин прекрасно исполняла роль хозяйки. Эшли же она предоставила полную свободу веселиться, и это у нее, как ни странно, получилось.

Кэтрин и Мириам обсуждали общих знакомых: Кэтрин — с невиданным прежде оживлением, Мириам — со сдержанным достоинством. Покончив с обедом, Чарли принялся осматривать все картины О'Мэлли. Эшли устроилась в широком кресле с чашечкой кофе. Лоренс подошел к ней и присел на подлокотник.

— Твой отец интересный человек. Несколько эксцентричный, но, мне думается, Мириам подберет к нему ключ.

— Я тоже надеюсь. Она уже до неузнаваемости изменила его. Никогда не видела его таким милым и покладистым. Он даже двигается иначе, раньше он не ходил, а шагал. — Эшли отпила кофе и откровенно залюбовалась профилем Лоренса: линия нижней губы одновременно свидетельствовала о твердости и чувственности. Ее мысли потекли было по знакомому руслу, но она не дала себе расслабиться. Оглядев просторную гостиную, она поинтересовалась: — А где же он?

Лоренс пожал плечами.

— Чарли? Вроде бы собирался посмотреть, как ты работаешь.

— Мог бы спросить разрешения. Он однажды довел одного художника чуть ли не до инфаркта — и все из-за того, что ему вздумалось посмотреть неоконченную картину. Пойду-ка поищу его.

Больше всего Эшли беспокоилась о том, чтобы никто без спросу не заглядывал в ее студию и не трогал инструменты. А Чарли, она прекрасно знала, считал свои территориальные права неограниченными. Не успела она дойти до двери, как увидела отца. Он вошел, держа в руках по портрету. У Эшли все оцепенело от гнева и беспомощности, когда она увидела незавершенный портрет Лоренса. Как она могла забыть! Эту картину давно пора было закрасить! Почему, ну почему она не сделала этого?!

— Чарли, не смей! Ты не имеешь никакого права…

— Эшли, доченька моя, это чертовски здорово! Ей-богу, ты пишешь почти как я. Этого я бы не сказал ни об одном нынешнем художнике. Портрет мальчика — выдающееся, глубокое произведение, замечательное качество света! Тебе блестяще удается размытый фон, просто новое слово в импрессионизме. Превосходно! Кое-чему я тебя все же научил. — Он водрузил на стол портрет Денни и обернулся ко второй работе. — Но вот это настоящий полет. Милая, ты превзошла саму себя!