Карла Кэссиди - Страсть под запретом

Вытащив из духовки горячую пиццу, все, не дожидаясь, пока она хоть чуть-чуть остынет, приступили к дегустации.

— Кстати, — вспомнила Элизабет, — некая миссис Волкер из бакалейного отдела передавала тебе привет, Талбот. А еще она сообщила мне, что ее дочь Альва помолвлена… Интересно, зачем? — мастерски выдержав паузу, хитро сощурилась она.

— Неужели? А я уж думал, что после нескольких свиданий ее мамаша считает меня своим будущим зятем.

— А почему ты не хочешь жениться на этой девушке, дядя?

— Потому что… — Талбот наклонился ближе к Эндрю и заговорщицки прошептал: — Она выше меня на целую голову, а ее одежда насквозь пропахла машинным маслом и жженой резиной. Ужас! Дело в том, что Альва работает в автосервисе отца, — уже громче пояснил он для всех присутствующих. — Увы, она не в моем вкусе…

К счастью, никто не стал допытываться, какие именно женщины ему нравятся. Хотя они все равно не получили бы откровенного ответа на свой вопрос. Светло-русые волосы естественной волной ниспадают на плечи, прекрасные темно-голубые глаза смотрят на него весело, с легкой укоризной, чувственные губы чуть перепачканы соусом (что, безусловно, делает их еще привлекательнее), а приятный свежий аромат ее духов необычайно бодрит и придает сил… Не было и нет на свете другой такой женщины, как Элизабет Маккарти! Вот то единственное, в чем Талбот был абсолютно уверен.

Из задумчивости его вывел звонкий голос Эндрю:

— Итак, мам, ты готова назвать победителя?

— Думаю, да, — улыбнулась она, вытирая салфеткой уголки губ.

— Но, прежде чем все решится, знай, что ты сама лучшая мама во всей Вселенной!

— Подкупать судью нечестно! — пряча улыбку, возмутился Ричард.

— И не думал даже, — беспечно отмахнулся юный хитрец. — Должна же она знать, что я ее люблю…

— В таком случае прошу учесть, что я, возможно, разговариваю с вами в последний раз и главный приз полагается мне…

На несколько секунд в кухне повисло напряженное молчание.

— Это шутка… — растерянно пояснил он.

— Ну ты даешь, пап! — усмехнулся Эндрю.

А вот Талботу и Элизабет было не до смеха: напоминание о возможном трагическом исходе операции острой как нож болью отозвалось в их сердцах.

Ричард растерянно проводил взглядом удаляющуюся фигуру брата и повернулся к Элизабет:

— Извини. Я сказал, не подумав… Нехорошо вышло…

— Иди же за ним. Смелее!

— Но… что я ему скажу?

— Просто поговори с ним, попроси прощения, в конце концов…

— Нет, только не сейчас, — отрицательно покачал головой он. — В такие минуты Талбот предпочитает оставаться один.

— Пап, давай сходим в кино?

— Отличная идея, сынок! Пошли, — просиял Ричард. — А потом я все улажу, вот увидишь.

Оставшись одна, Элизабет кое-как прибралась на кухне и налила себе еще вина, чтобы успокоить нервы и собраться с мыслями. Циничные слова — не нарочно, а по глупости и легкомыслию сказанные Ричардом — сразили Талбота наповал. Стоило ей закрыть глаза, как перед ее мысленным взором вновь вставало его бледное окаменевшее от ужаса лицо… Человек, которого она всегда считала стойким и невозмутимым до противоречия, неожиданно проявил себя совсем с другой стороны, тронув ее до глубины души!

Чувствуя настоятельную потребность немедленно поговорить с ним, Элизабет допила вино и поспешила в его кабинет. Но там, как ни странно, никого не оказалось. В других комнатах на первом этаже тоже. Поднимаясь по лестнице, она невольно ускоряла шаги, всерьез опасаясь, что, стоит ей хоть на секунду задуматься о возможных последствиях, ноги сами повернут обратно.

Ее предположение подтвердилось. Все это время Талбот провел у себя в спальне, не зажигая света. На фоне окна в полной темноте его атлетический силуэт особенно впечатлял.

— Талбот, — тихо позвала она, беззвучно проскользнув в комнату. — Как ты? В порядке?

— После аварии отец прожил еще два дня, а мама погибла сразу, — его голос звучал глухо и устало. — Чувствуя, что умирает, он долго разговаривал со мной, умолял позаботиться о Ричарде. Спеша на небеса к любимой жене, он, казалось, ни о чем не жалел. Жажда жизни стремительно покидала его… — Талбот не оборачивался, пристально глядя в окно в надежде, что звездное небо милостиво подскажет ответы на все невысказанные вопросы. — Боже, я второй раз в жизни не знаю, что делать!

— Увы, далеко не все в этом несовершенном мире зависит от нас — простых смертных… — ее дрожащие пальцы замерли в каком-то сантиметре от его плеча. — Но, как бы там ни было, операция пройдет успешно! Я в это верю. А ты?

— Разумеется, — кивнул он и обернулся. — Ричард — мой единственный брат, и я его очень люблю, несмотря на то, что некоторые его шутки просто убийственны!

— Тут я с тобой полностью согласна.

— Его слова до сих пор звенят у меня в ушах… Честно говоря, я боюсь.

— Мне тоже страшно, но давай не будем отчаиваться. Единственное, чем мы можем реально помочь Ричарду, — это всячески поддерживать его боевой дух.

— Элизабет…

— Да? — прошептала она, с нежностью заглядывая ему в глаза.

— В общем, я хочу… извиниться за испорченный вечер… — пробормотал Талбот, поспешно пряча руки в карманы, чтобы ненароком не позволить себе лишнего.

— Брось, ты ни в чем не виноват! Глупые шутки выведут из себя даже святого! — горячо возразила она.

— Да, кстати… А где Ричард и Эндрю?

— Ушли в кино.

— Узнаю непутевого брата! Пережидает грозу подальше от эпицентра событий… — рассмеялся он.

— А уборка и мытье посуды, как всегда, ложатся на хрупкие женские плечи… — не удержалась от улыбки Элизабет.

— Могу помочь.

— Не стоит. После пережитого шока интенсивные физические нагрузки пойдут мне только на пользу.

— Идем! — решительно заявил Талбот, галантно открывая перед ней дверь. — Раз уж я принимал самое активное участие в разгроме кухни, мне и наводить порядок!

Удивительно, какой тесной может показаться просторная кухня, когда двое всячески избегают прикосновений! После поверхностной уборки им осталось оттереть засохшие пятна с холодильника и помыть посуду. Где бы ни стояла, что бы ни делала Элизабет, она то локтем, то спиной, то плечом постоянно сталкивалась с Талботом, изо всех сил стараясь не думать о нем как о потрясающе сексуальном мужчине.

— Пока Эндрю и Ричарда нет дома, скажи мне правду… — неожиданно попросил он.

— О чем это ты? — спросила она, очень надеясь, что он не заметил ее смущения.

— Признайся: моя пицца была лучшей!

— Охотно. Честно говоря, по вкусовым качествам их творения ничем не уступали твоему шедевру, хотя аккуратностью приготовления и внешним видом блюда ты, безусловно, покорил судейство. Эндрю очень неаккуратно покрыл пиццу тертым сыром, а о творческой небрежности Ричарда я вообще молчу…